В гостях у «Новой газеты Кубани» побывали солдаты последнего военного призыва ВОВ
2235
В гостях у «Новой газеты Кубани» побывали солдаты последнего военного призыва Великой Отечественной войны – Михаил Ярыш и Александр Славгородский. Михаил Григорьевич и Александр Васильевич являются членами Краснодарской краевой общественной организации ветеранов – участников Великой отечественной войны 1941-1945 годов – «Последний военный призыв». В этом году ветераны, ушедшие в 1942 году на фронт 17-летними мальчишками, отмечают 75-летний юбилей со дня их призыва в ряды советской армии.
Ветераны последнего призыва не только поделились с «НГК» своими военными воспоминаниями, они обратились в газету с надеждой на то, что власти региона услышат их голос.
Александр Славгородский в свои 17 лет по распределению попал во флот, в учебную бригаду мотористов, где пробыл около 3-х месяцев, после чего его перевели в бригаду военного траления.
«Тральщик 450, 17 дивизиона, 4 бригады. Фактически, мы были саперами. Мины мы вытраливали, они держались на специальном тросе. Мы определяли их высоту, чтобы они всплывали. Ведь когда корабль идет, у него посадка ниже, чем у мины, он ударяется о мину и происходит взрыв. Мины эти громадные, я служил на тральщике – 100-тоннике. Я хорошо помню зиму 1947 года, когда нас отправили в Таллин, недалеко от нашего судна стоял военный иностранный корабль. И вот рано утром мы услышали взрыв, выскочили на палубу и увидели этот корабль уходящим под воду. И тогда, в ледяной воде, мы спасали иностранцев, команду этого судна, было их около 70 человек, но нам удалось спасти не более 30», – немного сумбурно, стараясь вспомнить все детали, рассказывал Александр Васильевич.
Михаила Ярыша призвали 22 ноября в 1944 году. Михаил Григорьевич пополнил ряды артиллеристов.
«Я помню, как нас посадили в эшелоны и увезли в направлении Новороссийска. Я попал тогда, в 49-ю учебно-стрелковую дивизию в 60 стрелковый полк. Начали переобмундировывать. Обмундирования два или три размера только было, естественно, для нас оно было большим. Рубашку, не расстегивая, можно было надеть, рукава висели, штаны по полу волочились. У кого шинель до пола была, тех, значит, в сторонку и отправляли домой дорастать. Расселили нас в деревянные домики, там была когда-то база отдыха. Выдали орудие, получили лошадей и начали заниматься. Как нам сразу сказали: «Будем учить всему тому, что нужно на войне, никаких скидок». Я не воевал, но 8 лет жизни отдал военной службе. В мороз, в дождь, в ветер стояли на посту, и ни в коем случае пост покинуть было нельзя. Когда дежурство закончится, зайдешь, шинель скинешь, вся насквозь мокрая, и удивительно – как мы еще не болели?! Морякам завидовали, им шубы из овчины выдавали», – улыбнулся Михаил Григорьевич.
«НГК»: Помните, как началась война?
«Этого не забыть. Радио, газет не было толком. Все по слухам. Нам на собрании в колхозе сообщили. Я жил недалеко от хутора Копанской. Во время войны в хуторах и станицах оставались только старики и дети. У нас в колхозе были организованы бригады, и нас в 14 лет по ним распределяли – кого на трактор сажали, кого в мастерские – например, в кузнечные отправляли. Меня в механизаторы отправили, все лето мы так проработали. И начался 7 класс с 41 на 42 год. Мы занимались, как обычно, а потом нам сказали, что выпускной будет не в июне, а раньше, потому что «немец» приближается. Война шла, а мы мальчишками ходили в военкомат, где нас учили собирать-разбирать винтовку. И вот уже в августе к нам на обозах из Краснодара ехали немцы, от жары они все разделись и подъезжали к нам практически в трусах», – вспоминал Михаил Григорьевич.
«НГК»: А в каком году вы демобилизовались?
«В 51-м году. По 7-8 лет служили. А вот те, кто призвались в следующем году, служили уже согласно конституции с 18-19 лет. Года два где-то всего. Потому что правительству необходимо было поднимать народное хозяйство. А мы уже думали, что как при Петре I, будем 25 лет служить», – рассмеялся Михаил Григорьевич.
«НГК»: Вспоминаются эти 7 лет военной жизни? Есть желание их вспоминать?
«Знаете, еще лет пять-шесть назад я помнил имена всех командиров. А сейчас забыл, возраст свое берет. Помню, что, будучи пацанами, мы рвались на фронт! Дело в том, что нам не страшно было, мы ж под бомбежкой были, под артобстрелом тоже были, умели стрелять, фрицев в лицо видели», – гордо отвечал Александр Васильевич.
«НГК»: Расскажите нам о своей общественной организации?
«Организация «Последний военный призыв» – всероссийская. Нас осталось 390 человек по краю. У нас есть Краевой Совет, мы члены этого Совета. Сейчас председатель наш болеет, поэтому в нашей деятельности практически не участвует. Из 19 членов совета нас осталось всего четверо. Остальные лежачие. Наша организация была основана в 1992 году. Занимаемся мы патриотическим воспитанием нашей молодежи и защитой прав ветеранов последнего 1927 года призыва, которых практически лишили доплаты. Обидно, что Молдавия, Белоруссия, Украина признали последний призыв полноправными участниками ВОВ, а Россия нет», – рассказывал Михаил Григорьевич.
«Россия не признала, что наш призыв является инвалидами войны. Все мои товарищи, получившие инвалидность во время службы в бригаде траления, не получают за инвалидность. А что говорить о погибших ребятах, с которыми я служил, и во имя чего они умирали? Раньше нам доплачивали из регионального бюджета, но после дефолта это решение отменили. Мы обращались к чиновникам, к депутатам, к губернатору края Вениамину Ивановичу, и в своих ответах они нас просят подождать, но никто из них нам не отвечает – что вторая пенсия по инвалидности, как участникам ВОВ, нам не положена. Удивительно, что Германия всем своим платит. А наши власти только обещают и не делают!», – махнул рукой Александр Васильевич.
«Вот постановление Ткачева о том, чтобы были приняты меры о дополнительной социальной защите ветеранов последнего военного призыва. Причем некоторые регионы и сейчас платят, например, Казань, Адыгея. А наша богатая, благодатная Кубань экономит на ветеранах. Нас уже осталось и так мало, порой думаешь – нужно бросать это дело!», – с грустью заключил Михаил Григорьевич.
«НГК»: Что вы?! Бросать ни в коем случае нельзя!
«Нам уже по 90 лет. Помню, когда в детстве к нам на открытые уроки приводили участников и ветеранов революции, мы на них смотрели и толком понять не могли, что они там еле-еле говорят. Мы смотрели на них. И нам они были неинтересны. Мы прекрасно понимаем, что жизнь идет, и скорее всего, молодежь на нас смотрит так же. Идет программа омоложения власти, а будет ли молодым чиновникам до нас дело? Они далеки от войны, от нас – ветеранов, у них воспитание и ценности совсем иные», – вслух размышлял Михаил Григорьевич.
«НГК»: Разрешите задать такой вопрос. Под городом Апшеронском лет 10 назад власти Германии выкупили земельный участок, там находится большое кладбище немецких солдат, которые воевали во время Второй мировой в нашем крае. Кладбище солдат-завоевателей на зависть всем содержится в идеальном порядке. Нам до сих пор пишут ветераны о том, что власти допустили такое безобразие: «они же убийцы, зачем им дали эту землю?!». Что об этом думаете вы?
«Те, кто разрешили им устроить кладбище, не нюхали этого пороха! И не были под их игом! А кто воевал, те ни за что этого бы не позволили сделать!», – встрепенулся Александр Васильевич.
«Нельзя так судить. Потому что среди немцев были и хорошие люди. У нас, вот я помню, идет мальчишка, он из кармана вынул – дал конфетку или сахар, или кусочек хлеба. Вот как их различить, кто там лежит?! Или фашист, или вот этот, хороший человек? Расскажу случай: у меня знакомый во время войны подружился с одним немецким пленным, и тот, когда его отправляли обратно в Германию, обещал этого русского пригласить к себе в гости. Мой знакомый уже переехал в Краснодарский край. Как однажды ему сообщают о звонке из Германии, как оказалось, это тот самый пленный немец уже 10 лет разыскивал моего друга. В итоге он съездил к нему в гости, и они очень долго дружили. Конечно, обидно, что если лежит там тот немец, что забрал у нас все и выгнал из дома, но это ж не узнать…», – в противовес высказался Михаил Григорьевич.
Даже выходя из редакции, друзья продолжали свой неравнодушный вечный спор о войне и справедливости...
А.В.: Я с тобой, Михаил Григорьевич, больше в свет выходить не буду!
М.Г.: Почему же?
А.В.: А у нас с тобой отношение к войне разное!
Михаил Григорьевич разулыбался и пояснил, что друг его отходчивый, и они помирятся, а разговоры о войне у них частые, а споры – вечные. Ведь это не просто история – это их жизнь, детство, юность. Во время разговора они часто называли себя «забытыми» и «уцененными». Возможно, это сложно понять тем, для кого Великая Отечественная война ограничивается лишь всплеском патриотических чувств на праздничном параде 9 мая.
«Единственная надежда на региональную власть, чтобы упущение федеральных властей компенсировать краевой доплатой, как это делают в других областях. Наше поколение 7-9 лет служило верой и правдой Родине, перенеся все тяготы и лишения военной службы, и внесло немалый вклад в общее дело Победы. Как все участники ВОВ, мы были награждены медалью «За Победу над Германией». Сейчас мы глубокие старики, доживающие свой век. Искренне верим и надеемся на Ваше глубокое понимание вопроса», – это выдержка из письма членов общественной организации «Последний военный призыв» губернатору Краснодарского края Вениамину Кондратьеву. Услышит ли этот слабейший голос глава края?
Александр Славгородский, Михаил Ярыш
