Общество:

Ветераны не сидят в инстаграме

14.02.2018

Летом 1943 года из станицы Чепигинской на фронт ушли 22 молодых парня, из них вернулись только двое…

1769

Летом 1943 года из станицы Чепигинской на фронт ушли 22 молодых парня, из них вернулись только двое…

Среди выживших оказался и наш герой. Неронову Александру Михеевичу(далее в тексте мы будем его реплики сопровождать аббревиатурой «А.М.»)в ноябре исполнилось 92 года. Родился он в 1925 году в станице ЧепигинскойБрюховецкого района.Сейчас ветеран живет в Краснодаре,в однокомнатной квартире,вместе ссыном Анатолием.

В небольшой квартирке, обставленной по всем канонам советского стиля, с узорным ковром на стене и длинной, во всю комнату,«стенкой»,хозяева радушно встретили журналистов, и за чашкой чая завязалась беседа. Александр Михеевич рассказал о своих родителях. Родился он в семье рабочих: отец Михей работал на стройке, а мать Анастасия –на хлебозаводе, поэтому дома всегда был свежий хлеб. В семье росло пятеро детей, два мальчика и три девочки. Братья заботились о младших сестрах, помогали матери в огороде и по хозяйству. В хозяйстве у Нероновых были две коровы и свиньи.

НГК: И корову доить умеете?

А.М.: «Еще бы! По очереди  с братом доили, матери нужно было помогать. Она уходила в ночные смены, а корову доить с утра было некому», – тепло улыбаясь, вспоминает свое детство Александр Михеевич.

Но детство оборвалось внезапно… В 16 лет, едва сдав школьные экзамены, Саша узнал, что такое война. Сегодня сложно представить себя в такой ситуации, когда  твои детские мечты в одночасьерушатся. Невозможно думать о «завтра», когда ты не знаешь, наступит ли оно вообще.

НГК: Когда до станицы дошли вести о войне, как вы восприняли эту новость?

А.М.: «Я хотел воевать. Страха никакого не было. Бабы все начали плакать, а я думал о том, как бы взять винтовку в руки и стать мужчиной. Чепигинской повезло: ее немцы обошли, периодически нас навещали только полицаи, поэтому было относительно спокойно. В 18 лет я ушел на фронт, шёл 1943 год», – начал свой рассказ–уже о войне– Александр Михеевич.

Наш герой участвовал в освобождении Краснодара, в боях на Керченском полуострове и за Голубую линию, или иначе – «Готенкопф»(таково было условное наименование рубежей обороны немецких войск на краснодарско-таманском направлении). Александр встретил Победу у венгерской границы, где 691-й полк, в котором служил ветеран, не давал остаткам фашистских войск бежать в Румынию.

А.М.: «Перед тем, как отправить на фронт,нас две недельки погоняли. Но я уже стрелять умел. С отцом на охоту ходили. Дома ружье было, поэтому оружия  не боялся. ВЧепигинскойнас погрузили и отправили в станицу Анастасиевскую, где остановилась часть. После освобождения станицы мы направились в сторону Крыма. В Темрюкенашу часть разделили надвое, и меня определили в стрелковый 691-й полк. Мы воевать-то шли в гражданском тряпье. Ужеспустя время приказали по форме одеть. Помню, как старшина посмотрел на нас и спросил: «Что это за армия такая? Это детский сад!» А форма,и правда,–сильно висела, длинная нам была. Я так вообщебыл маленьким и щупленьким!..»– погрузившись в воспоминания, Александр Михеевич остановился: было очевидно, что вспоминать о войне старику дается не просто, но он продолжил.

«…Затем наш полк высадился десантом в Керченском проливе. И высадились мы в том месте, где наши войска отступали в 41-м году, – в сторону Украины. Вот такая судьба пошла, но что могу сказать… Немцы нас не ожидали, но мы были готовы к атаке: где-то неделю-полторы мы находились на косе Чушка, а потом политрук нас собрал, еще попутно в комсомол принял, за нами подошли катера,и мы – «комсомольцы-добровольцы» –пошли на Крым. В Крыму шла жестокая борьба. Заняли оборону. Нам приказали: «Тишина, никакого «Ура!» и «За Сталина!» не кричим, не стреляем; будет зеленая ракета, тогда пойдете в наступление, тихо и до самых немецких траншей».Пошли в наступление где-то часа в три ночи. До этого времени мы слышали немцев, они разговаривали, мы наблюдали, как им привозили ужин. И когда мы вскочили в эти траншеи – они спали, и,знаете, сонного, конечно убивать – нехорошо, поэтому мы начали кричать, немцы поднялись и сразу бросились к автоматам. Мы им скомандовали: «Руки вверх!». Некоторые сразу сдавались, но были и те, кто до последнего пытались оказать сопротивление. Этот эшелон взяли свободно. До второго подошли, но в этот раз быстро сломить фашистов не получилось. Потому что у нас были только одни автоматы, а у них танки…У нас даже пулемета не было. Немцы хотели скинуть нашу армию обратно– в Керченский пролив,но мы держались, и у них это сделать не получилось. Последним ударом наша армия их подавила. Фрицы затихли, кто остался в живых, вышли сдаваться в плен».

Вновь уйдя в воспоминания, Александр Михеевич замолчал.

Сын Анатолийпродолжил: «Отец получил во втором бою серьезные ранения. После чего ему частично удалили легкие».

Тут вновь в разговор вступил Александр Михеевич: «Это случилось в предпоследние минуты боя, которые я запомнил. Налетел фашистский самолет. Начал бомбить. И получилось так, что рядом со мной упала бомба... Пулеметные выстрелы. Меня ранило в легкие. Волной от взрыва откинуло в траншею и присыпало землей. На третьи сутки я пришел в себя. Как оказалось, по полю битвы ходил дедушка с внучкой, они собирали раненых солдат. Я упал с автоматом в руках…И  мой палец намертво пристыл к спусковому курку. Когда я услышал их голоса, –я собрал всю силу и придавил курок. Раздался одиночный выстрел. Девочка вскричала: «Он живой, живой!» И дед подошел ко мне. Я, как сейчас, помню его голос, мне казалось, надо мной разверзлись небеса и дед сказал: «Убери палец с курка. Я буду тебя откапывать». Меня освободили из-под земли и отправили в полевой госпиталь. Положили на стол и сделали операцию: две стороны легких и низ отрезали сразу! Два дня я полежал в этом госпитале. Затем меня перебросили через Керченский пролив обратно в мой полк», –на этом моменте кто-то из журналистов прервал Александра Михеевича: очевидно, для того, чтобы несколько снять эмоциональный накал.

Мы вернулись к чаю. Анатолий поставил на стол конфеты, зефир в шоколаде и мед. Нужно было немного развеятьгнетущие воспоминания.

НГК: А какую книгу сейчас читаете?

А.М.: Мне книги сложно читать, недавно перенес операции –на глазах и ушах. Зато теперь могу сам слышать. А читаю, в основном, газеты. Изредка смотрю телевизор, уже для глаз трудно. В основном, слушаю радио.

НГК: Александр Михеевич, а как вы проводите свой день?

А.М.: Активно. Как в армии почти. (Смеется) Дети, конечно, – мне не враги, но на месте спокойно посидеть не дают. Я и сам знаю, что нельзя сидеть. Жизнь–это движение.

Анатолий, сын: Отец в госпитале лежит раза два в год, а то, бывает, и три раза. И каждый день, естественно, требуется медикаментозное лечение. К тому же, мы часто посещаемразные сопутствующие лечениюпроцедуры.

Когда ветеран немного отдохнул,наш разговор плавно вернулся к военной теме.Рассказывая о своих товарищах, которых уже давно нет в живых, Александр Михеевич старался казаться безмятежным. Но светлые глаза старика, густо обрамленные узором из морщин, выдавали переживания нашего героя, периодически тянувшегося за платком в нагрудный карман пиджака.

А.М.: «В этом полку– 691-м,я до окончания войны и прослужил. Старшие товарищи нам помогали. Помню: после обстрела мой друг, он был старше меня всего на год и уже год отслужил, а на войне год – за 10 лет считать можно, –снял у меня  с головы каску, покрутил её и достал пулю со словами: «Вот, держи: это твоя голова». Меня этот случай так впечатлил, что с этого момента я стал более осторожным. Удивляюсь, как прошел всю войну и не закурил. А после войны начал курить… Ребята надо мной подшучивали, мол, «от тебя борщом, пахнет!» Даже помню, чтоот того самого товарища моего как-то раз подзатыльник словил. Старшина раздавал нам положенные пайки –табаку и водки; и значит, подносит ко мне, я руку отвел, и говорю: «Я не пью и не курю», – мне как прилетело по ноге, я аж опешил! Потом, когда старшина ушел, парни говорят: не важно, куришь ты или не куришь, пайку бери, мы ж ее разделим! Конечно, с теми, кто остался в живых, после войны мы крепко дружили», –рассказывал Александр Михеевич.

НГК: Скажите, а у вас остались фотографии тех лет?

А.М.: Что вы! Никаких фотографий нет. У меня-то и из «мирной» жизни фотографий –по пальцам перечесть.

Александр Михеевич указал в сторону «стенки», в которой на одной из полок стояло три фоторамки: покойная супруга ветерана и пара снимков со значимыми в жизни событиями.

Журналисты поинтересовались, как Александр Михеевич встретил День Победы.

А.М.: «Нашу Победу я встретил на венгерской границе. Задача была: ни одного немца не пропустить в Румынию и Болгарию. Наши танки подошли к границе. Задачу нам дали такую: живыми никого не оставлять– убивайте! Руки поднимут – забирайте в плен. Но никто не сдался в плен. Остались головорезы, которые рвались через Румынию, чтобы выйти на Турцию и уйти в Африку. Но у них это не получилось. Мы их продержали до самой Победы. Уже когда объявили Победу, мы отошли от границы, ушли в Кишинёв, там нас встретили свои. Вином угощали. Кричали. Стреляли в воздух», – воодушевленно продолжил свое повествование наш герой.

НГК: А когда война закончилась, легко было начинать «мирную» жизнь?

А.М.: «Нужно было строиться. Еще очень долго война о себе напоминала. Моя жена особенно страдала. Я кричал по ночам. Бывало, и ей «прилетало» от меня. Лежим как то, среди ночи, слышу, она плачет, я вскакиваю к ней, и говорю: «Рая, ты чего это?» А она мне: «Саша, ты зачем дерешься?» Из-за проблем после операции я стал задыхаться по ночам, а во сне мне снились враги, что какой-то фриц меня душит. До сих пор война во снах приходит», – поделился сокровенным Александр Михеевич.

Александр Михеевичудостоен медали «За боевые заслуги», а также является заслуженным строителем Кубани.

А.М.: «Но –ничего, зажили нормально. Воспитали двух детей, сына и дочку. Сейчас уже внуки выросли, правнуки пошли. Сложно было начать нормальную жизнь… Когда я вернулся домой, мне исполнилось уже 20 лет.Я решил пойти работать. Отработал месяц в колхозе. Посадил бригадир меня на трактор, вместе проехали мы метров сто пахоты, и тут он говорит, значит: «Александр, ты у меня будешь трактористом, будешь пахать, хватит воевать». Я ему говорю: «Слушай, уважаемый, я согласен. Но у меня души нету на это. Нету!» И я пошел искать другую работу. Пришел домой. Вечером тогда, как сейчас помню, сидим за столом, кушаем. Я говорю: «Мам, вы мне на завтра приготовьте кусок сала, два яйца и кусок хлеба», – «А куда ж ты, сына, собрался?». Я говорю: «Да пойду работу искать». А отец сидит, молчит. А мать– ему: «Ну, отец, чего ты молчишь»? Отец: «А что говорить? Человек взрослый, будет семью свою заводить. Должен уже работать». Так и получилось, утром я уехал, куда глаза глядят. В итоге,я нашел себя в строительном деле. Меня отправляли на курсы профподготовки в Москве. Тогда страну заново строили. Работал бригадиром. Здесь, на Кубани, я строил сахарные заводы –в Тимашевском, Усть-Лабинском, Тбилисском районах. Всю свою жизнь и строил», – заключил Александр Михеевич.

…Ветеранов Великой Отечественной войны с каждым годом становится всё меньше, уже доживают свой век те, что когда-то, мальчишками, ушли на фронт. А историю, между тем, – переписывают. Поколение меняется. «Капитан Америка», или скандальный фильм «Смерть Сталина» – вот что смотрят наши дети, которые совершенно иначе воспринимают западную интерпретацию исхода второй мировой войны и историю Советского Союза, искренне принимая на веру все нарисованные образы. Например,американца-супергероя, спасшего мир от фашистского ига.И поэтому нам необходимо помнить  и говорить о ветеранах –не только по праздникам. Во время разговора Александр Михеевич признался, что его давно не приглашали на классные часы. Конечно, он с грустью отметил, что и здоровья на это уже не хватит. Но могли бы и сами школьники и  студентызайти на чай к Нероновым, и послушать фронтовые истории от самих творцов. Это–куда полезнее, чем раз в год писать «спасибо ветеранам» в социальных сетях, в которых ветераны, как известно, не сидят.

#ветераны_не_сидят_в_инстаграме