Первый миллион
843
Глава 5 часть 2
Начало: https://ngkub.ru/kultura/sauna-dalnego-sledovaniya_5
https://ngkub.ru/kultura/sauna-dalnego-sledovaniya_2
https://ngkub.ru/kultura/sauna-dalnego-sledovaniya_3
https://ngkub.ru/kultura/sauna-dalnego-sledovaniya_4
https://ngkub.ru/kultura/sauna-dalnego-sledovaniya_dalnego-sledovaniya75587568753
Первый миллион
О том, что и богатство, и бедность передаются как ветрянка, мать твердила Дмитрию с раннего детства. Только теперь судебный пристав Пролетарского суда Дмитрий Гомес начал постигать истину этих слов. Дружба с деловым и успешным однокурсником Фёдором Кравцовым заметно преображала его жизнь. На мелкие поручения (накрыть «поляну» или купить подарок к юбилею нужному человеку) Фёдор давал Дмитрию деньги и никогда не спрашивал сдачу. В карманах Дмитрия завелись хоть небольшие, но всё же деньги. Супруга Ирина, с которой они оформили брак, купила ему персональную фарфоровую кружку с надписью «boss» и заменила убитые тапочки на домашние туфли. Положение доверенного лица Фёдора придавало ему вес в глазах коллег по работе. Дмитрий изо всех сил пытался подражать своему кумиру в одежде, манере общения, напускной многозначительности. Хоть это и выглядело смехотворно, но, чёрт возьми, работало!
Старший судебный пристав Людмила Лаптева, тяжело пережившая «отставку» наперсницы председателя суда Лакейкина, стала заметно терпимее к подчинённым. С каким-то дальним прицелом, пока непонятным Дмитрию, Людмила Максимовна расписывала ему дела по невыплате заработной платы, о которых мечтали все сотрудники отдела. Гомес на свой счёт не заблуждался, понимал, что делает она это исключительно для того, чтобы завоевать расположение влиятельного Фёдора. Хотя на чём зиждется влиятельность Федора, никто до конца понять не мог.
***
Чем конкретно занимается его друг, и на чём он делает бабки, Дмитрий догадывался. Из отрывочных разговоров Фёдора по сотовому, долетавших иногда до ушей Дмитрия, было понятно, что Фёдор скупает долги колхозов и совхозов за потреблённую электроэнергию, а затем выбивает из предбанкротных хозяйств в погашение долга семечку, зерно, сельхозтехнику и прочие ликвидные активы. Насколько законно то, чем занимается Фёдор, Дмитрий – юрист по образованию понять не стремился. Старые советские законы уже не действовали, а новые в демократической России ещё только нарождались.
Главный принцип Федора «всё, что не запрещено, – разрешено» манил и щекотал нервы Дмитрию, с детства страстно мечтавшему о богатстве и известности. Но печальный опыт его отца, четырежды судимого за мошенничество, научил его осторожности. Однако пассивно ждать от судьбы благосклонности он уже был не в силах. В отделе каждый день обсуждали, кто из начальства каким бизнесом обзавелся. Рассказывали о земельных приобретениях Елены Кафелевой из краевого суда, которая якобы с самим председателем Чертоговым породнилась. От этих пересудов у Дмитрия буквально начинался нервный бзик «время летит, все места блатные расхватают, а я всё жду с моря погоды», – досадовал на себя судебный пристав Гомес. Но предпринимательский зуд его упирался в суровую реальность. Для бизнеса нужен был хотя бы небольшой стартовый капитал. А таких денег у него не было. Но ведь не зря говорится, что если чего-то страстно захотеть, то это обязательно произойдет.
***
На новогоднем корпоративе в присутствии всех работников Пролетарского суда муж Жанны Вадик Сонюшкин, наряженный в костюм деда Мороза, вручая Дмитрию кулёк со сладостями, во всеуслышание произнёс фамилию Гомеса с оскорбительной ошибкой. Дмитрий смешался. Дать обидчику по физиономии он не решился, хотя по лицам коллег видел, что те только и ждали скандала. Впрочем, через несколько минут хамство Сонюшкина нашло объяснение.
Постучав вилкой по графину с водкой, председатель суда Лакейкин перешёл к подведению итогов работы за год. Из выступления Валентина Никодимовича следовало, что не кто иной, как Дмитрий Гомес, занял по итогам работы за год среди приставов первое место. Согласно положению, действовавшему в Пролетарском суде, Дмитрию полагалась премия в размере пяти процентов от взысканных по исполнительным листам сумм, что в итоге выливалось в фантастическую цифру – 5 миллионов рублей. Тогда как другие сотрудники отдела удовольствовались всего лишь незначительными премиями в сто и менее тысяч, Дмитрий Никодимович поздравил Дмитрия с заслуженной победой и пожелал ему дальнейших успехов в работе. Посоветовал подчинённым брать в работе пример с Дмитрия. Председатель особо подчеркнул, что задачу, поставленную губернатором и председателем Краснодарского краевого суда по возврату долгов по зарплате, Пролетарский суд выполнил с честью, и ему теперь не стыдно смотреть простым людям в глаза.
Слова Лакейкина отозвались гулкой тишиной. Никто даже не удосужился похлопать шефу. Коллеги с напряжёнными лицами молча переваривали услышанное. Дмитрий понял, что о его премии в отделе знали все, кроме него, и что сегодняшняя провокация Вадика не была случайностью. Но помня любимую присказку матери «гордость бедности помеха», он решил не давать обиде ход и держаться с коллегами как ни в чём не бывало. Но записной отделовский весельчак и поэт Ашот Захарян разрядил гнетущую тишину правдой-маткой, картинно став в позу Пушкина-лицеиста:
Чужой успех, другим засада,
Всем шило в жопе твой почёт.
Ты на коне, а им досада,
Что под тобой не эшафот.
И хотя паленой осетинской водки было вдоволь, столы были уставлены закусками, и разухабистый Гарик Сукачев из музыкальной установки грел душу песней «ботиночки он носит Нариман», настроение у всех, кроме Дмитрия, было скверное. После ухода начальства все потянулись к выходу. За всю историю Пролетарского суда подобного случая, чтобы выпивка и закуска остались на столах, не было. Переполненный смешанным чувством радости и обиды Дмитрий отправился к матери, с которой он не общался с лета.
***
После долгого отсутствия отчий дом показался Гомесу сгорбившимся и посеревшим. Голубая краска на ставнях выгорела и облупилась. Петля у калитки сломалась, Дмитрию пришлось немало потрудиться, чтобы приставить скособочившуюся калитку к столбику. Таисия Леонидовна обрадовалась нежданному гостю и кинулась к холодильнику, чтобы собрать на стол. Но по её растерянному лицу он понял, что угостить сына ей нечем.
– Как тебе там, сыночка, в примах живётся? – не сводя с Дмитрия пытливых глаз, с затаённой тревогой спросила мать. После смерти отца вся её энергия, как будто иссякла. Новые веяния, при которых спекуляцию приветствовали и называли коммерцией, казалось бы, должны были прийтись ей по душе, но Таисию Дмитриевну все эти перемены, напротив, страшили. Дмитрий жил собственной жизнью и связь с матерью не поддерживал. Брат Олег отбился от рук, пропадал днями неизвестно где. По радио то и дело рассказывали устрашающие истории про наркоманов. Однажды, собираясь бросить в стиральную машину брюки Олега, она обнаружила в карманах неизвестный порошок жёлто-серого цвета и сильно испугалась, что младший сын связался с наркоманами. Оказалось, это были крошки от бульонного кубика Gallina Blanca.
Дмитрий слушал мать не перебивая. Но пронзительная жалость, чувство вины перед ней лишь на секунду омрачили ему настроение. Его буквально распирало от новости, что наконец-то он стал миллионером! И не дожидаясь, пока мать закончит сетовать на своё житьё-бытьё, сын покровительственно осведомился:
– Мам, сколько тебе на калитку надо денег? А то как бомжи уже живёте.
– Да тысчонку хотя бы… соседа Генку попрошу. Тебе теперь не до калитки, а Олег весь в отца пошёл – руки из ж…ы растут, – засветилась радостью мать.
– Держи вот полторы тыщи, – великодушным жестом Дмитрий протянул матери две смятые бумажки. О том, что он стал обладателем миллионов, сообщать матери передумал в последнюю секунду. Он решил, что глупо размазывать эти деньги на всех, а нужно пустить их в дело, пока деньги в кучке. О том, что это будет за дело, он пока и сам не знал. Воображение рисовало ему то новенький кабриолет с открытым верхом, то собственный ночной VIP-клуб, то бунгало на Сейшелах с мальчиками-массажистами с жёлтой маслянистой кожей. Возвращаясь домой от матери, Дмитрий заехал в универмаг «Краснодар» и купил себе в подарок к Новому году красный клубный пиджак, супруге Ирине – новый комплект постельного белья, а коту Редъяру – увесистый пакет корма. Это был последний Новый год, который Гомес встречал в уюте домашней обстановки. Звёзды уже очертили над его головой фантастический круг, сотканный из денег, успеха, немыслимых унижений и позора.
(Продолжение следует)
