Андрей Булдин: «Экология – это компромисс: между нашими интересами и интересами наших потомков»

Интервью с Андреем Булдиным, секретарем комитета ЗСК по вопросам использования природных ресурсов, экологической безопасности, санаторно-курортного комплекса и туризма:

Тема экологии в уходящем году была одной из главных в общероссийской повестке. Не стал исключением и Краснодарский край. Радетелей за экологию на Кубани хватает. Случается, что тему эту общественники пытаются политизировать. «Новая газета Кубани» в основном предоставляла свои страницы для освещения экологических проблем в крае представителям экологической общественности. Чтобы иметь полный, разносторонний срез информации по этой жизненно важной проблеме, корреспондент «НГК» обратился к Андрею Булдину, секретарю комитета Законодательного Собрания Краснодарского края по вопросам использования природных ресурсов, экологической безопасности, санаторно-курортного комплекса и туризма:

-Андрей Владимирович, на ваш взгляд, какие проблемы на сегодня можно считать наиболее актуальными для экологии Кубани?

- С точки зрения экологии Краснодарский край сложно называть какой-то проблемной территорией в глобальном плане. Все-таки наш край формировался прежде всего, как сельскохозяйственная, курортная, рекреационная территория. Количество крупных промышленных объектов, загрязняющих окружающую среду, у нас минимальное. Наиболее проблемные объекты: транспортная система, нефтяная промышленность, Туапсинский порт, Белореченский химкомбинат. Как видим, перечень потенциально опасных для экологии объектов сравнительно невелик, его сложно сравнить не то что с Челябинском или Магнитогорском, но и даже, допустим, с Воронежской областью. У нас в крае ситуация относительно неплохая. Но в то же время в последние годы идет интенсивная урбанизация. Население устремилось в города, и экология городов вызывает наибольшие вопросы. Основная нагрузка - это транспорт. Если раньше в Краснодаре существовали крупные промышленные объекты, оказывающие негативное влияние на экологию, ведь в советское время этой теме уделялось мало внимания, то сейчас подобных предприятий сравнительно немного. Основным загрязнителем стал городской транспорт. Даже в Туапсе, где нагрузка на экологию одна из наибольших в крае, уровень загрязнения воздуха от автомобильного транспорта больше, чем от иных причин. О других городах и говорить нечего. Вариантов исправления ситуации здесь может быть очень много. Мы рекомендуем использовать станции автоматического анализа. Для того, чтобы принимать меры, нужно понимать степень угрозы загрязнения. Потому что не все, что вызывает запах, является критичным и не все, что не вызывает неприятных ощущений, является безопасным. Поэтому мы рекомендуем муниципалитетам использовать опыт по установке таких станций. В Краснодаре у нас таких станций четыре, есть станции в Туапсе, Новороссийске, Ейске, Белореченске – во всех городах, где находятся крупные промышленные объекты. Для борьбы с загрязнением воздуха хороши следующие рецепты: анализ состояния воздуха, борьба с пробками, а также такие непопулярные меры, как платные парковки. Это и озеленение городов, чему уделяет немало внимания губернатор Краснодарского края Вениамин Кондратьев. Второе важное направление – это вода. Не зря есть национальный проект «Чистая вода». Это контроль за тем, что мы сбрасываем в реки, из которых во многих городах берут воду для нужд города. В Краснодаре, правда, используется вода из скважин, но многие другие города края, особенно на побережье, питаются подрусловыми водами рек и, разумеется, их загрязнение может представлять серьезную проблему.

- А из реки Кубань в настоящее время какие-то населенные пункты потребляют воду?

-  Ну, может, не из самой Кубани, а от ее притоков, так, например, Армавир получает воду. Подрусловые воды, конечно, чище, они очищаются песком и гравием, но, тем не менее, они тоже подвержены загрязнению. Надо помнить, что река Кубань - это проблема не только Краснодарского края. Прежде чем попасть на нашу территорию, ее воды протекают еще по двум субъектам РФ: Карачаево-Черкессии и Ставропольскому краю.  Кубань довольно сильно загрязнена бытовыми стоками, органикой из условной «канализации», при этом в плане химического загрязнения, а оно наиболее опасное, Кубань достаточно чистая река, если сравнивать, например, с такими российскими реками как Волга. Проблему загрязнения органикой нужно решать с муниципальной канализацией.  В Краснодаре, например, большое количество домов в центре подключено к ливневке. Когда эти дома только возводились, существовала только хозфекальная сеть, впадавшая в Кубань. Впоследствии строилась непосредственно канализационная сеть, а из прежней хозфекальной сети сделали ливневку. Но в старом центре многие дома и по сей день подключены к той самой хозфекальной канализации, из которой отходы сливаются прямо в реку. Это ни для кого не тайна, и город уже сейчас планирует ряд мероприятий перехвата этих ливневок и увод их на очистку. Планируется подключение домов непосредственно к канализационной сети. Это, повторюсь, проблема старого центра. Микрорайоны относительно новые строили их уже позже и по другому принципу, все стоки от них идут на очистные сооружения.

-  Вы говорите, что проблема химического загрязнения не стоит так остро, как в других регионах, но вряд ли можно сказать, что этой проблемы вообще нет. Транспорт загрязняет не только воздух, но и воду, те же автомойки – ведь там используется множество химии?

- Разумеется, такая проблема есть, и законодательно это все регулируется. Владельцы автомоек должны все свои стоки собирать и производить специальную очистку, без которой все эти стоки не должны попадать в канализацию. Технологии сейчас сильно развились, и разные локальные очистные системы дают степень очистки куда выше, чем старые методы. Но сказать, что на практике все эти нормы строго соблюдают, к сожалению, нельзя. Автомойки - это ведь малый бизнес, контрольно-надзорная деятельность за ним достаточно ограничена. Есть, конечно, экологический надзор. У нас в стране он делится на два уровня: есть федеральный экологический надзор, осуществляемый Росприроднадзором и его территориальными органами, такими, как Южный Росприродназор, включающий в себя Краснодарский край, Адыгею и Республику Крым, и Черноморо-Азовский Росприродназор, включающий в себя контроль морских побережий. Над всеми остальными разного рода малыми предприятиями, которых больше, надзирает Минприроды края, где нагрузка на инспекторский состав выше.

- А как обстоит дело с загрязнением почвы: те же свалки, например, в Белореченске, где находится полигон ТКО, эта проблема стоит особенно остро. Да и не только там. Насколько актуальна сегодня проблема загрязнения почв и что делается для ее решения?

- Опять же, если брать почву в целом по краю, то ситуация относительно неплоха – загрязненность меньше, чем во многих регионах. Нужно помнить, что до создания лесополос в 50-60-е годы эрозия почв была колоссальная. Сейчас же состояние почв куда лучше, так что глобальной проблемы нет. Что же касается локальных каких-то мест – естественно, что под полигонами почвы очень загрязнены. Сейчас к строительству полигонов требования сильно ужесточены: это проекты, государственная экологическая экспертиза, гарантии непопадания фильтрата в почвенные воды, специальные бентонитовые маты, не пропускающие воду, газоотводы. Другое дело, что на территории Краснодарского края такого уровня полигоны можно пересчитать по пальцам одной руки. Поэтому проблема достаточно серьезна не только в крае, но и по всей стране, именно потому этот вопрос - на контроле президента.

В Краснодарском крае еще два года назад было порядка 200 свалок. На сегодняшний день в регионе 71 свалка твердых коммунальных отходов. Из них фактически эксплуатируется 43, в том числе 13 имеют лицензии на осуществление этой деятельности. Остальные требуют проведения работ по ликвидации и рекультивации, в том числе в рамках региональной программы в области обращения с отходами, на которой мы в ЗСК давно настаиваем. Белореченская свалка не единственная: там две свалки - старая и новая. На старую сейчас ничего не вывозят, на данный момент ставится вопрос о ее рекультивации. Хотя, по большому счету, совсем старые свалки не являются большой проблемой: до 90-х годов свалки это, во-первых, бытовые отходы, то есть органика, которая давно сгнила и превратилась в перегной. Во-вторых, это дерево, железо и так далее… В Европе сейчас, наоборот, такие свалки начинают раскапывать и использовать из них все, что можно. Повторюсь, свалки 60-70-х особой угрозы не несут. А вот с 90-х годов начался бум пластика, полиэтиленовых пакетов, батареек, бытовых электроприборов. Соответственно и ужесточается законодательство, и отношение к этому меняется.

- В крае что-то делается для привития населению «экологической культуры», необходимости понимания сохранения окружающей среды?

-  Это не только в крае, это во всем мире происходит, идет общий тренд «экологизации» общества. И на Западе это происходит, и в иных странах. Тот же Китай…  Вот на днях был открыт трубопровод «Сила Сибири», но надо знать, что российский газ, помимо прочего, решает и экологические проблемы Китая. Пекин до сих пор топится углем – огромный, многомиллионный город. Раньше там об экологии вообще никто не думал, а сейчас все-таки озаботились.  Газ более экологичен, чем уголь. Это общий тренд – население становится более экологичным, чем раньше. Экологическим просвещением занимаются и различные общественные организации, и органы госвласти. Мы сейчас это и в школах культивируем, и в иных детских учреждениях. Так, например, в «Орленке» уже несколько лет занимаются раздельным сбором мусора. В краевом законе «Об отходах производства» мы специально раскрывали тему о полномочиях муниципалитетов в области экологического просвещения. Нельзя заниматься раздельным сбором мусора без проведения определенной работы с населением. Точка образования отходов начинается с каждой кухни, и там надо разделять их хотя бы на две основные фракции: упаковка и органика. Это уже будет серьезный прорыв. Кроме того, у нас проводится колоссальное количество акций экологической направленности, организуемых как органами власти, так и по собственной инициативе населения. У нас было много волонтерских посадок деревьев этой осенью. Это по-настоящему гражданская волонтерская инициатива, в которой приняли участие самые разные люди. Весной у нас было много акций по очистке русел рек, речных и морских побережий.  Сейчас у людей, как я говорил, стало более экологичное мышление. Многие привычки, которые раньше были в порядке вещей, сейчас стали маргинальным поведением.  Например, выбрасывание мусора из окон машин стало дурным тоном, осуждается обществом.  Большинство населения уже так не делает. Или, допустим, уборка за своими животными на прогулке. Раньше над этим смеялись, когда видели, как это делают в Европе, а сейчас уже и у нас владельцы домашних животных поступают аналогично. Все надо начинать с себя.

- Скажите, какие законодательные инициативы касаемо экологической тематики сейчас появляются в ЗСК?

- Мы достаточно плотно занимаемся проблемой отходов: готовимся на сессии вынести ряд обращений в федеральные инстанции, касающихся усовершенствования законодательства в области утилизации отходов. Тут есть определенные правоприменительные сложности, и мы работаем в тесном контакте с коллегами из Госдумы. Это и зеленые насаждения, «Закон о зеленых насаждениях» был принят в 2013 году. А в этом году приняли постановление о ходе исполнения этого закона, проанализировав работу большинства муниципальных образований. На прошлой сессии ЗСК мы в два раза увеличили зеленый пояс города Краснодара, придав охранный статус ряду лесополос и берегу Кубани. В комитете закон об особо охраняемых природных территориях – буквально настольная книга, мы его регулярно совершенствуем, работаем вместе с администрацией края, с Минприроды края. Мы плотно занимаемся сохранением биоразнообразия Кубани. Наш комитет добивается выделения средств на сохранение поголовья кубанского фазана. Порядка пяти тысяч голов молодняка фазанов мы выпускаем на волю ежегодно. У нас существует государственная бюджетное учреждение «Кубаньбиоресурсы», занимающееся генетическим фондом осетровых и выпуском их в реки края. Начали выпускать европейскую лань. Два года подряд мы выпускаем в дикую природу около сорока голов, восстанавливая тем самым ее поголовье в крае. Мы начали восстанавливать Белореченский лесопитомник: закупили новое лесопосадочное оборудование, стали оборудовать новые теплицы для сохранения самшита, пострадавшего после нашествия огневки, высаживаем желуди. Трехлетние саженцы в ходе акции «Живи лес» мы высадили на хуторе Копанском – 34 тысячи саженцев дуба на девяти гектарах.

- Это все что касается восстановления популяций. А есть проблемы неконтролируемого размножения тех или иных видов?

- Конечно есть – одним из следствий глобализации является появление инвазивных видов – то есть распространившихся в результате деятельности человека, распространение которого угрожает биологическому многообразию. Недавний, самый серьезный пример - нашествие самшитовой огневки, уничтожившей реликтовый самшит на территории края. Она попала к нам вместе с итальянским посадочным материалом и в отсутствии естественных врагов быстро размножилась. Правда, учитывая, что ничего другого эта огневка не ест, съев все листья самшита, она погибла, и сейчас мы надеемся, что часть самшита отойдет, но, тем не менее, ему был нанесен колоссальный ущерб. Большая проблема еще с двумя инвазивными вредителями: каштановая орехотворка, (уничтожает популяцию каштана) и клоп – дубовая кружевница, наносящий урон дубу. Что довольно опасно, поскольку у нас дуб - это основная лесообразующая порода, желуди у нас едят кабаны и многие другие дикие животные. И таких проблем немало. У нас в крае насчитывается около сорока инвазивных видов.

- Вы говорите о сохранении природы, кубанского биоразнообразия.  Задача, безусловно, благородная, но не стоит забывать и о людях. Буквально на днях в редакцию «НГК» поступило письмо от жителей станицы Черноерковской и иных населенных пунктов Славянского района, жалующихся на то, что они попали в зону заказника «Приазовский» и теперь началась «охота» на местных жителей.  Введен запрет на рыбную ловлю, серьезные ограничения на сельскохозяйственную деятельность, на передвижение транспорта. Население бросает дома и снимается с насиженных мест. Как достичь компромисса в этой ситуации?

- Проблема эта не нова: любая особо охраняемая территория - это всегда ограничительный режим и определенный дискомфорт для населения. Это вопрос компромисса: мы же хотим оставить для своих потомков хоть какую-то нетронутую дикую природу? Соответственно и создаются заповедники и заказники.

Государственный природный Заказник «Приазовский» – это федеральное учреждение и мы, как регион, его режим никак не регулируем. Люди, которые пишут – конечно же, часть их действительно испытывает определенные бытовые неудобства, но нужно понимать, что инициируют подобные обращения, в том числе, и местные браконьеры, которым не нравится система охраны. Мы на уровне краевых охраняемых территорий стараемся население режимом особенно не затрагивать. Но определенные ограничения (по передвижению, по рыбалке, по охоте) все равно будут иметь место. Конечно, у иного охотника, который видит, как над территорией заказника пролетает огромное количество птицы, может возникнуть естественный соблазн. Ну, да так и бывает, поэтому тут и заказник, потому что здесь - перелет птицы. Ничего с этим не поделаешь, это вынужденные меры. Езжай охотиться туда, где это разрешено. А насчет того, что «их предки так делали», скажем откровенно: не всегда наши предки поступали правильно в экологическом плане. Раньше в крае было огромное поголовье дрофы, которое уничтожило как интенсивное земледелие, так и варварское браконьерство. Поэтому вопрос непростой, и решение его, как я уже говорил, лежит в области компромисса: между интересами населения и интересами наших потомков, которым мы должны оставить хотя бы часть уникальной кубанской биосистемы.

Записал Денис ШУЛЬГАТЫЙ