Сырье по старинке

Какие процессы происходят сегодня на мировом рынке зерновой продукции? Насколько актуален в XXI веке устоявшийся штамп «Кубань – житница России»? На эти и другие вопросы в своем интервью «Новой газете Кубани» ответил наш эксперт, председатель Правления Ассоциации хлебоприемных и зерноперерабатывающих предприятий агропромышленного комплекса Краснодарского края Петр Светличный

«НГК»: Петр Владимирович, несмотря на антироссийские санкции, Запад продолжает активно торговать с Россией, а из Новороссийска, других черноморских и азовских морских портов десятки миллионов тонн зерна уходят за рубеж. Чем можно объяснить такую ситуацию? Ведь было время, что мы, наоборот, сами докупали зерно в других странах.

– Надо сказать, что сейчас продолжается инерционный процесс на зерновом рынке. Причем то же самое можно сказать и о нефтяном рынке: когда мы обратили внимание на то, что на экспорте сырья, будь-то нефть или зерно, можно хорошо зарабатывать валюту. И поэтому с каждым годом государство требовало больше и больше продавать на мировом рынке, наращивать объемы экспорта сырья. Никому и невдомек было, что, экспортируя не нефть-сырец, не зерно, а продукты ее переработки, можно заработать гораздо больше.

Что касается рынка зерна, то сегодня мы достигли уже такого уровня, что Россия вышла на лидирующие позиции по экспорту зерна в мире! А теперь, когда мы спохватились, и наш президент Владимир Путин призвал к более активной внешнеэкономической деятельности по налаживанию экспорта – не нефти, а нефтепродуктов, не зерна, а продуктов переработки его, – то оказалось, что нас с этим на Западе и мировых рынках никто уже и не ждет! Но зерно как сырье остается востребованным.

«НГК»: То есть рынок там уже поделен, и сферы влияния распределены. Мы что-то упустили?

– Это очень просто объясняется на примере соседней с нами Турции, куда, кстати, главным образом, и уходит львиная доля зерна из портов Краснодарского края и Украины. Там вовремя сориентировались и понастроили у себя припортовые мельницы. Это вполне современные производительные комплексы, способные перерабатывать многие тысячи тонн зерна в сутки. Для сравнения скажу, что на Кубани единственная самая крупная мельница работает в Тихорецке, но ее производительность – всего лишь 500 тонн в сутки. Это при том, что мы в крае ежегодно собираем уже около 10 млн тонн зерна пшеницы!

Так вот, турецкие импортеры наладили производство зернопродуктов прямо в порту и теперь кормят крупами, мукой отрубями чуть ли не все страны Африки и добрались до Индонезии.

«НГК»: Много ли мы теряем, продавая за рубеж зерно в чистом виде?

– Это нетрудно подсчитать. У нас на Кубани себестоимость пшеницы составляет в районе 3,5 тысяч рублей за тонну, селяне продают ее зернотрейдерам по 9 тысяч рублей: кажется, хорошая рентабельность! Если внедрить (построить!) технологии переработки зерна, которые разработаны под руководством профессора А.Ю. Шаззо в Кубанском государственном технологическом университете и внедрены на ряде отраслевых предприятий Российской Федерации, мы можем продавать зернопродукты за 35-37 тысяч рублей из той самой тонны зерна.

«НГК»: Как говорилось в одной известной рекламе, почувствуйте разницу.

– Вот именно. Но мы всё равно к этому придем, рано или поздно. И это касается не только зерна пшеницы. Такую же рентабельность от переработки можно получить (и уже получили на крахмалопаточном предприятии в Гулькевичском райне Кубани!) при переработке кукурузы.

Много лет назад в России допустили, на мой взгляд, серьезную ошибку, когда запустили на внутренний рынок зернопродуктов американскую компанию «Каргилл». Она построила в Тульской области (в городе Ефремово) мощнейший кластер по переработке продуктов растениеводства. На этот перерабатывающий комплекс закупается сырье со всей России, и с Кубани – в том числе. А потом сюда же, к нам, везут клейковину, крупы, сахар, патоку, крахмал, сиропы и пр. Кстати, по производству и сбыту крахмала «Каргилл» контролирует более 65% российского рынка!

«НГК»: Помимо «Каргилла», есть еще крупные иностранные трейдеры, контролирующие российский зерновой рынок?

– Есть и продолжают работать активно на нашем рынке «Луис Дрейфус», «WJ», «Международная зерновая компания», но я бы не сказал, что они сейчас контролируют рынок. Основным игроком на зерновом рынке сегодня стала ОЗК – «Объединенная зерновая компания». На эту российскую компанию приходится львиная доля всех закупок зерна в стране. Благодаря ОЗК, мы потеснили остальных игроков в плане экспорта зерна, но не переработки. Тот же «Каргилл» в свое время купил в крае три элеватора, а теперь им даже и это не нужно. Они закупают зерно в центральной части России, где себестоимость его ниже, чем на Кубани, и благополучно загружают им свой комплекс в Тульской области, откуда поставляют на Кубань продукты переработки.

«НГК»: С переработкой подсолнечника у нас то же самое происходит?

– Нет, вот здесь, слава Богу, у нас сложилось всё более-менее благополучно. Мы напрочь прекратили экспорт семечки и сами производим очень хорошее высококачественное масло. В этой связи нужно отдать должное Ростовскому агрохолдингу «Юг Руси», который не только сохранил в работоспособном состоянии, но и существенно модернизировал маслоэкстракционный завод в Лабинске и Краснодарский МЖК. Теперь мы экспортируем не семечку, а продукт из нее – подсолнечное масло.

Но здесь пришлось столкнуться с другой проблемой. Пальмовое масло по себестоимости значительно дешевле подсолнечного. Но вы наверняка знаете, что этот продукт как потенциально опасный для здоровья человека запрещен к ввозу в ряде европейских стран. Россия же сегодня является крупнейшим импортером пальмового масла, которое, в силу чересчур либеральных техусловий и ГОСТов, широко используется в производстве кондитерских изделий, мясной и молочной продукции, в кулинарии. И чтобы сломать создавшуюся в связи с этим ситуацию, столь опасную для общества, необходимо вводить на законодательном уровне жесткие нормы государственного регулирования рынка продуктов питания – разрабатывать новые ТУ и ГОСТы, ужесточать контроль за качеством выпускаемой продукции.

«НГК»: В Минсельхозе России прогнозируют, что по итогам 2018 года мы снова возвращаемся на лидирующие позиции в мире по объемам экспорта зерна. По данным ведомства, на долю российской пшеницы приходится 20% всего мирового экспорта. Это во многом происходит благодаря фьючерсным сделкам на Чикагской и Парижской зерновых биржах, как считают эксперты. А как на внутреннем рынке продается зерно? Есть ли у нас зерновая биржа?

– Ни на юге России, ни в стране как таковой зерновой биржи нет. Желание было у многих создать такую специализированную биржу, и попытки ее создать предпринимались в России не один раз. Но, видите ли, создание зерновой биржи возможно при определенных технологических условиях и юридической обоснованности. Что значит: продать зерно на биржевых условиях? Пока зерно продается, оно должно где-то храниться, а у нас не отработана технология продажи зерна на биржевых условиях. На бирже продается не зерно, а складские документы, подтверждающие его объемы и качество. Пока эти документы переходят на бирже от собственника к собственнику, зерно лежит в хранилище. И, чем дольше оно хранится, тем хуже для него. Это же не сахар, который можно хранить долго без ущерба качеству.

Зерно – это живой организм, в котором происходят различные биологические процессы. Вот положили сегодня на хранение тысячу тонн – через год уже не будет этой тысячи! – 950-970 тонн, от силы.

«НГК»: Усушка, утряска…

– Всё зависит от многих факторов. Это и влажность, которая в разных регионах страны разная, и температурный режим и пр. То есть, необходимы соответствующие условия хранения, а они на наших элеваторах разные. Например, за рубежом зерновые биржи работают только с сертифицированными элеваторами, где всё очень и очень жестко.

«НГК»: Так почему же у нас, как вы сказали, вообще до сих пор нет зерновой биржи?

– Открыть биржу, да к тому же, зерновую, – сложнейшая задача и в финансовом, и в технологическом, и в организационном плане. Опять же, необходимо обеспечить должное хранение, а условия, как я говорил, в разных регионах разные. Что такое биржа? Биржевики торгуют документами на товар, а не самим товаром. То же зерно где-то хранится, пока его продают на бирже. Вы мне продали тысячу тонн, а на элеваторе уже лежит 950. Но я заплатил за тысячу и должен получить свою тысячу. И виновных в том, что общий вес зерна изменился, в общем-то, и нет. Скандал? И начинаются судебные тяжбы. Они происходят и за рубежом, и у нас. Это неизбежно. Но в России очень не любят работать с документами. Нашему производителю, чтобы избавить себя от бремени хранения, гораздо проще продать зерно прямо из-под комбайна, а для этого биржа не нужна. Селянам, занимающимся выращиванием хлеба, она вообще не нужна. Они собрали пшеницу – продали либо сразу с поля, либо со своего тока. Оно ушло в Новороссийск. Зачем им с биржей связываться?

«НГК»: Раньше существовал так называемый Госрезерв зерна. А сейчас он есть? Где он находится в Краснодарском крае?

– Раньше да, был. Насколько я знаю, на Тихорецком элеваторе хранился Госрезерв и еще где-то. Но вся беда в том, что никто из аграриев не хочет иметь дело с государством – себе дороже будет. Если раньше Госрезерв хранился, максимум, год-два, а в последнее время и по пять-шесть хранится. За это время оно просто исчезнет! Спохватится государство: «Где зерно?»  А его уж и нет! Поди потом доказывай, что ты – не вор. 

Вот почему элеваторы у нас не загружены? Сегодня загрузка любого элеватора не превышает 30%, кроме предприятий, входящих в агрохолдинги и использующих пшеницу для помола. Потому что элеватор – это всегда строгий учет, который у нас традиционно никто не любит. 

«НГК»: Кубань сегодня можно называть житницей России? Высококлассные сорта пшеницы здесь выращивают?

– Мы давно уже сдали позиции лидера в России по выращиванию высококачественной пшеницы. Здесь много болезненных причин, и в этой беседе я бы не хотел углубляться в эту тему. Какая мы «житница России», если наше зерно в основном идет на экспорт?! Доля Краснодарского края в валовом сборе пшеницы по России составляет всего лишь в пределах 12%. Многие области Центральной, Восточной России обеспечивают потребности пшеницей другие регионы. Хорошего качества пшеницы выращивают в Ростовской области, Ставропольском крае. Оттуда так же идет значительный объем зерна на экспорт.

«НГК»: Твердые сорта на Кубани выращивают?

– Нет. Твердые сорта – это в основном яровые, с урожайностью в 37 центнеров с гектара, а мы на 90% посевных площадей выращиваем озимую пшеницу со средней урожайностью 64-65 ц/га.

Дело в том, что, как вы знаете, Кубань – это, в любом случае, зона рискованного земледелия, и нами уже десятилетиями отработаны интенсивные технологии выращивания озимой пшеницы, под это предназначена техника, удобрения, средства защиты и пр. К тому же, в Краснодарском крае пшеница является самым рентабельным продуктом растениеводства. У крупных хозяйств урожайность достигает 80 ц/га и выше, а у многих фермеров – 48-55. 

«НГК»: А почему такая разница в урожайности между фермерскими и крупными хозяйствами?

– Для многих крупных агрохолдингов растениеводство – это серьезный бизнес, под который закуплена дорогостоящая и производительная техника, в который привлекаются высококлассные специалисты. Поэтому они с полей выжимают по максимуму.

А у фермеров, как вы понимаете, финансовые возможности значительно меньше, что, собственно, и сказывается на рентабельности, которая чуть ниже, чем у холдингов. У нас вообще такая земля, что туда брось зерно и ничего с ним не делай – всё равно биологическая урожайность будет составлять 25-27 ц/га.

«НГК»: Давайте теперь разберемся. Без стабильно работающего семеноводческого комплекса, без селекционной отрасли аграриям просто не выжить. И у нас с этим серьезные проблемы еще с 90-х, не так ли?

– Не совсем. Если говорить о последствиях приватизации, то мы потеряли многие в т.ч. НИИ сахарной свеклы, овощеводства, и теперь кубанские свекловоды работают на стопроцентном импортном семенном материале, а это сплошь трансгенные сорта семян.

Что касается масличных культур, то семена кукурузы и подсолнечника мы импортируем на 50%, даже несмотря на то, что продолжают работать такие семеноводческие фирмы, как Российская гибридная индустрия (РГИ) и НИИ масличных культур (ВНИИМК) им. Пустовойта. Но РГИ активно работает и в других регионах страны, а ВНИИМК даже на территории края умудрился потерять огромное количество посевных площадей.

Семенами сои мы на 80% обеспечиваем себя сами. Кстати, в 2018 году сои на Кубани было собрано в пределах 320 тысяч тонн. Это очень мало, хотя многие знают, что это очень и очень полезная и перспективная культура! Она – немногая из сельхозкультур, способная получать азот из атмосферы и затем накапливать его в почве. То есть там, где растет соя, уменьшается необходимость вносить в почву минеральные азотные удобрения.

По злакам у нас всё в полном порядке. НИИ им. Лукьяненко и НИИ риса сегодня работают вполне успешно. Тут хотелось бы отметить, что, на мой взгляд, мало площадей кубанские аграрии выделяют под выращивание ячменя. Это зерно очень стабильно востребовано на внутреннем и внешнем рынках. Для сравнения приведу такую статистику: пшеницей мы засеваем более 1,5 млн га, а под ячмень идет только 140 тыс. га. Я уверен, что с каждым годом эти цифры будут меняться с учетом востребованности ячменя.  В агросекторе в последние годы наметилась тенденция перехода многих хозяйств на меньший севооборот. И это надо делать, чтобы были нормальные, научно обоснованные и экономически выгодные современные севообороты.

Вообще, российское семеноводство и селекция как отрасль сельскохозяйственной науки переживает сегодня не лучшие времена. Наши инвестиции в семеноводство не сравнимы с теми, которые вливают в эту отрасль такие мировые гиганты, как «Монсанто», «Пионер» и другие.

«НГК»: Сейчас в мире не прекращаются споры о вреде и пользе трансгенной инженерии. В Краснодарском крае что-то выращивается трансгенным способом?

– Только те сорта, которые выращиваются из импортного семенного материала: кукуруза, свекла, подсолнечник. Свекла – вся трансгенная, а подсолнечник и кукуруза – частично. Если вы видите поля с кукурузой и подсолнечником, как будто аккуратно подстриженные, знайте: это трансгенные сорта.

А если головки подсолнухов – то больше, то меньше, и стебли разной высоты, – это на сто процентов наши семена. Ну, и с кукурузой так же: початки разных размеров, стебли разные.

Увы, мы и в этой отрасли много потеряли, и больше всего пострадало свекловодство.

Я в начале беседы говорил о том, что надо настойчивее делать уклон в сторону экспорта продуктов переработки зерна, а не самого зерна, и теперь хочу привести такие цифры. Мы в сельскохозяйственный 2017-2018 год продали на экспорт зерна на сумму 17 млрд долларов. Если бы это же зерно продавали в виде круп, муки, сухой клейковины, крахмала и прочих продуктов, то смогли бы выручить более 100 млрд долларов. Вот это цена так называемой «упущенной выгоды»! Так что нам есть над чем и ради чего работать.

Записал Сергей ЛАДОЖСКИЙ