7076
На днях Россия отметила семь лет со дня проведения сочинской Олимпиады. Дата не круглая, но знаковая. Накануне очередной годовщины этого исторического события «НГК» пригласила в свой медиацентр олимпийского мэра Анатолия Пахомова (мэр Сочи с 2009-2019 годы)
Галина Ташматова, главный редактор «НГК»: Анатолий Николаевич, мы приготовили подборку интервью «НГК» с мэром Сочи, которые наше издание проводило ежегодно на протяжении 8 лет, до и после Олимпиады-2014. Вот лишь несколько из них, заголовки говорят сами за себя: «Олимпийские трудности сплотили сочинцев» (2013 г.), «Солнечный день в подарок» – (2015 г.) о том, как сочинцы после многотрудной работы встречали День города после олимпиады, «Проекты, которые приходят в Сочи, остаются у нас надолго» (2016 г.), «Есть ли в Сочи криминал?» (2017 г.) – откровенный разговор о строительной сфере города и обманутых дольщиках. По сути, это до и постолимпийская история Сочи в вопросах и ответах, эпицентром которой являлись Вы. И хотя не существует официального звания олимпийского мэра, в историю России и Кубани Вы уже вошли благодаря Олимпиаде-2014 и самоотверженному труду, который с достоинством был Вами проделан, и этой заслуги уже никому не умалить.
Для того, чтобы осмыслить без спешки пережитое, 7 лет – срок достаточный. Попробуйте вспомнить о том, что не вошло в официальные сводки, не обсуждалось в средствах массовой информации, детали, факты, мысли и чувства, оставшиеся, как говорят, за кадром.
Анатолий Пахомов: Олимпиада – тот мегапроект, который дал России возможность напомнить всему миру о том, что мы – великая держава. Отсюда и сверхзадачи, которые поставил президент: получить право на проведение Олимпиады в Сочи, подготовиться и провести её на самом высоком уровне. Но, откровенно говоря, спортивной инфраструктуры для проведения Зимних Олимпийских игр в соответствии с заявочной книгой на тот момент в Сочи не было, её предстояло создать с нуля. Более тысячи мероприятий необходимо было реализовать для проведения Олимпиады: тот же Олимпийский парк, ледовые дворцы, ледовые трассы, подъёмники… Каждое из них было на контроле у президента. Владимир Владимирович принимал личное участие во всём процессе, при этом за каждое мероприятие отвечал конкретный министр или чиновник. Огромная ответственность, конечно, ложилась и на главу города. Вся Россия хотела этой Олимпиады, а вот те, кого это коснулось непосредственно, на первых порах приняли новость об Олимпиаде в Сочи настороженно, а подчас и враждебно, если говорить о переселенцах из Имеретинской низменности.
В 2009 году, 13 января, я был командирован губернатором Александром Ткачёвым в Сочи и назначен заместителем главы города, а уже 20 января стал исполняющим обязанности мэра. В Сочи на тот момент было огромное количество проблем и без Олимпиады. Об этом, конечно, знал и президент, и губернатор Краснодарского края. А тут ещё и непредвиденные трудности прибавились: не успел я вступить в должность исполняющего обязанности, как город столкнулся с проблемой свиной чумы. Исторически в населённых пунктах Сочи, в горной местности, где проживает в основном армянское и грузинское население, содержание свиней всегда было беспривязным. Животные с ранней весны и до осени питались в лесу корнями, грушей- дичкой, желудями. Домохозяева не понимали, почему вдруг новый мэр требует уничтожить разом всё поголовье свиней. Для многих из них разведение свиней было главным источником существования. И вот представьте, что свой первый рабочий день в должности исполняющего обязанности главы Сочи я начал с визита в село Пластунка, с похода по дворам, да ещё с такой непопулярной темы. Главный ветеринарный врач города Сочи говорил людям, что единственный способ – всё стадо утилизировать, ведь мы идём к Олимпиаде. А люди и слышать не хотели ни о какой Олимпиаде – они думали о том, на что будут завтра жить. Я долгое время работал в Госторгинспекции Краснодарского края, в торговле меня хорошо знали. И тогда я собрал представителей торговли и попросил у них помощи. Поголовье здоровых свиней насчитывало около четырёх с половиной тысяч поросят в разной весовой категории, и хорошо было бы их выкупить у владельцев по живому весу. Мы находили предпринимателей, которые покупали свиней. Тех, что уже болели, утилизировали, контроль за животными был жесточайший.
Домохозяева не понимали, почему вдруг новый мэр требует уничтожить разом всё поголовье свиней. Для многих из них разведение свиней было главным источником существования.
Этот первый день показал мне отчётливо, что главная трудность, с которой мне придётся столкнуться – это изменить психологию горожан, повернуть их лицом к Олимпиаде. Я убеждал, что Олимпиада перевернёт жизнь к лучшему всех сочинцев, что с началом олимпийского строительства открывается множество новых рабочих мест, но для этого придётся чем-то пожертвовать. Вторая проблема, с которой я столкнулся сразу же – это свалки. В Сочи было две большие свалки: в Адлере и в Лоо. Образованные вскоре после войны, они были настоящим экологическим бедствием для города. Свалки горели неделями, и тушить их приходилось бесконечно. Кроме них в Сочи несанкционированных свалок было великое множество: буквально за каждым двором, за каждым санаторием. Благодаря олимпийским программам были выделены 2 млрд рублей на рекультивацию свалки в Адлере. Свалка в Лоо также была приведена в соответствие с требованиями, прекратились стоки в почву и воду. Одновременно с этой работой приходилось решать проблемы и экономического развития города. Чуть ли не с первых дней в должности я ездил по регионам – начал, естественно, с Москвы, когда мэром был ещё Юрий Лужков. На встречах с членами Правительства Москвы и других регионов я приглашал людей на отдых в Сочи, честно рассказывал о проблемах. Город должен был выполнять взятые обязательства по налогам в бюджет. Вспомнить только огромную трубу, для очистных сооружений, что стояла на берегу реки Сочи ещё с советских времен. И она шла по всему берегу, прямо в море. Горожане привыкли использовать эту трубу, как место для уличной торговли. Около 300 пожилых людей считали эту трубу своей торговой точкой – не только из Сочи, сюда приезжали и из Туапсинского и Апшеронского районов. Теперь этого нет, все стоки с центрального Сочи ушли на Бзугинские очистные сооружения. Естественно, что были построены очистные сооружения в Адлере, Красной поляне. В этом плане было сделано очень многое, хотя население к этому относилось с некоторым недопониманием: им ещё предстояло осознать, что всё это делалось для их же блага. Появилась и проблема с бродячими собаками. После сноса заборов на многочисленных замороженных строительных объектах собаки побежали по городу. Наверное, мы первые в крае начали строить приюты для бродячих животных. Любое строительство, даже реконструкция с расширением улицы Донской, вызывало огромное недовольство населения. Сколько было этих перекрытий дорог, сколько возмущений! Ездили к людям, убеждали их, что та же дорога им необходима. А люди не хотели, хотя и не всегда могли объяснить, что конкретно их не устраивает.
Галина Ташматова: Любое действие мэр обрастало фейками – я это прекрасно помню. В редакцию сочинцы звонили каждый день, пересказывали фантасмагорические истории. Было понятно, что люди от страха накручивают себя. Наши журналисты не вылезали из сочинских командировок, пока мы не пришли к мысли принять на работу собкора по Сочи. Работать с населением, взбудораженным страхами и слухами, было небезопасно, а Вы упрямо шли в народ…
Анатолий Пахомов: Конечно, я поначалу не видел разницы между жителями Анапы и сочинцами. Ментальность анапчан и сочинцев оказалась настолько разная! Я приехал в Сочи с настроением работать как в Анапе, но очень скоро выяснилось, что здесь так не получится. Выборы мэра были нелёгкие, у меня был жёсткий конкурент – Борис Немцов. И я тогда избрал для себя тактику «от двери к двери». Я лично дошёл до многих жителей, рассказывал об Олимпиаде и о том, что это шанс для сочинцев стать курортом европейского уровня, а инструментом для этого станет Олимпиада. Они ведь боялись любых перемен, а их ещё и запугивали. Мои оппоненты, конечно же, этим пользовались. Накручивали народ: «Вот вас переселяют, а это земля ваших предков». Многие велись на это, начались протестные акции. После того, как меня избрали, я почувствовал некоторое минутное облегчение, но предстоял новый, ещё более трудный этап – олимпийское строительство.
Конкретно мы его начали только в сентябре 2009 года, со строительства дороги Адлер-Красная Поляна. Эта дорога с шестью автомобильными тоннелями решала проблему подвоза материалов на олимпийские объекты. Вот у нас было болото, и в этом болоте мы должны построить «город-сад». Тот самый, что сейчас называется посёлок «Сириус». А там жили староверы и жили, как они считали, неплохо. Познакомиться с качеством их жилья мне довелось во время стихии, большого шторма. Пришлось спешно строить дамбу, везти щебень, чтобы укреплять берег, спасать людей от волны. Там уже стояли автобусы, готовые людей эвакуировать. Я заходил в эти автобусы и говорил: «За что вы держитесь – за глиняные полы, ведь вы же будете жить в хороших домах, в безопасном месте»?! Я заходил в два или три дома – там были глиняные полы, я с детства такого не видел. И мне казалось, что раз меня видели люди в деле, этого будет достаточно, чтобы переубедить их в дальнейшем. Оказалось, что недостаточно. У людей было такое недоверие к власти, что они категорически отказывались мне верить. Когда я заходил в автобусы, разговаривал с людьми, кто-то соглашался, но большинство сидело молча. А уже через пять дней мы собрали людей в школе № 38 – тоже очень старой, в ужасном состоянии, – где я говорил с местными жителями. Я им говорил про новые дома и про положенные им выплаты.
Надо сказать, что правительство очень ответственно к этому подошло, и выплаты были очень хорошие. Говорил и о том, в каких условиях они живут. Но получил такой отпор! Мне сказали, что это земля их предков, что нечего мне туда лезть, что они меня не избирали. Скажу вам честно: я ушел оттуда с позором, потому что в тот день мне убедить их не удалось. Я понимал, что у людей есть причины не доверять власти, и уехал я оттуда совершенно озадаченный. И тут началось: митинги, сходы граждан, делегации иностранных журналистов и каждодневные страшилки в мировых новостях о том, что коренное население изгоняют из домов на улицу. Я понял, что надо идти по иному пути: не собирать собрания и сходы, а приглашать к себе семьями, работать, что называется, индивидуально. Расписали буквально по графику, в какое-то время приходит одна семья, через час – другая и так далее. Рассказывал, какие цены установлены на их дома, что правительство предложит им достойную компенсацию, что у президента все на контроле. Я им говорил, что их дом оценен, допустим, в пять миллионов рублей, а земельный участок – в 25. То есть они получали тридцать миллионов на семью. И тут же рядом в Имеретинке выделен земельный участок, где им будут построены новые дома, которые стоят по пять-шесть миллионов рублей. То есть они получат деньги, смогут купить дом и ещё останется. Вот так, потихоньку, убеждением, удалось договориться со многими. 55 семей согласились сразу, но у десятка семей появлялись всё новые требования. И вот только тогда, когда они въехали в новые дома в Некрасовке, когда к ним приехал президент, они, наконец, прониклись благодарностью за изменения в их жизни. Но всему этому предшествовала поистине титаническая работа. Там же опять и оппозиция, сформированная за время выборов, продолжала работать. Общественница Наталья Калиновская запомнилась, с которой я и ругался, и убеждал, но убедить удавалось только реальными делами. А потом люди уже начали понимать. Когда с людьми встречался, извинялся, что так получилось, а мне говорят: «Нас, Анатолий Николаевич, уже столько раз переселяли – нам не привыкать». Хотя были, конечно, и те, кто до последнего упирались. Кому-то не нравилось место, где им давали квартиру, другие хотели квартиру побольше – разное было. Это была очень деликатная работа – не обидеть, не оттолкнуть неосторожным словом, войти в их положение. В общем, ситуации были разные, но основная масса отнеслась с пониманием. После этого мне они уже родными стали.
Другая задача, которая лежала на плечах мэрии, – это приведение города к новому архитектурному облику. Сочи до Олимпиады и после все видели и думали, что это государство вложилось. Но реально всё было совсем иначе. Когда мы были на объезде города с президентом, он меня спросил: «Что будем делать со всем этим богатством»? Я ответил: «Приводить к единому архитектурному облику». И мне тут же было дано соответствующее поручение. Я обратился к Дмитрию Козаку, и тот велел пересчитать все объекты, которые нужно привести к этому облику, а мы уже подумаем, как с ними быть. Я сразу начал думать: ага, вот надо привести в порядок микрорайон Донской, Красную Поляну, весь Адлер и многое другое. В итоге получилось 12 тысяч объектов, на что было необходимо около 12 миллиардов рублей. И когда мы всё сосчитали, Дмитрий Николаевич сказал, что федеральная программа строительства олимпийских объектов принята, и приведение города к единому архитектурному облику в неё включено. Но в этой графе помечено – «за средства собственников».
И когда мы всё сосчитали, Дмитрий Козак сказал, что федеральная программа строительства олимпийских объектов принята, и приведение города к единому архитектурному облику в неё включено. Но в этой графе помечено – «за средства собственников».
Наша администрация проделала огромную работу по претворению этой программы в жизнь. Видео, слайды, где наглядно видно «как было» и «как стало», хранятся в архиве. Мы оформили на работу 47 архитекторов города Сочи, они ходили, обследовали дома, а потом составляли паспорта объектов – что и как нужно сделать по каждому объекту. Эти паспорта мы давали ответственным за улицы начальникам управлений, они шли к людям и говорили: «Вот видите, какой ваш дом? А его нужно сделать вот таким». Те хватались за голову: «Да где же я деньги такие возьму?». А теперь к математике: из двенадцати тысяч объектов примерно шесть с половиной были многоквартирные жилые дома, и здесь Дмитрий Козак совместно с президентом, дали нам возможность сделать ремонт фасадов за бюджетный счёт. И мы делали всё: фасады, крыши, плитку, тротуары. И опять столкнулись с сопротивлением жителей: «Нам не надо этого всего, глаза затирать. Вы нам сделайте инженерные коммуникации, вы нам канализацию проведите». Справедливо просили? Справедливо! Но деньги-то на это не выделялись. Появлялись, судя по всему, те, кто им советовал: «Да вы заставьте, чтобы они вам квартиру отремонтировали! Заставьте, чтобы они вам ремонт внутренних сетей сделали!». А это вообще не предусмотрено было программой, чтобы на эти цели тратились муниципальные или федеральные средства. Опять убеждения, показы, рассказы, уговоры. В каждом доме, как водится, находились «консультанты», которые советовали, как и что надо делать. Потом в программе имелись и разного рода гостиницы, офисные помещения. Большая часть из них была в весьма неприглядном состоянии. И нам владельцы говорили: «Да мы готовы все это делать, что вы говорите, но денег у нас нет. Дайте нам хотя бы кредит». Тогда мы разработали программу вместе со Сбербанком (предложил её Греф). Он сказал, что готов дать кредиты на десять лет, по ставке 14%. Но из них 7% мы возмещали за счёт бюджета города. И бизнес это облегчение почувствовал, и пошёл нам навстречу. Но основная масса – свыше шести тысяч домов –находилась в частном владении у довольно пожилых людей, которым никто не давал кредита, которым не предусматривалось финансирование. В четыре с половиной тысячи домовладений я зашёл сам лично. Чего я только не наслушался! Говорю, например: «Вам надо привести в порядок крышу». Мне отвечают: «Тебе надо, ты и приводи». И опять – убеждения, объяснения, уговоры. Мы ссылались на прокуратуру, которая объясняла людям, что собственник обязан содержать в нормальном состоянии своё домовладение. Кое на что мы нашли деньги в бюджете города – например, на заборы. А вот с фасадами, кровлей и всем остальным что делать? Мы выясняли, с какого предприятия эти люди ушли на пенсию, и если эти предприятия ещё существовали, то мы вызывали к себе их руководителей и говорили: «Ваши пенсионеры? Надо им помочь». Надо сказать, что бывшие работодатели соглашались и помогали. Потом находили потенциальных наследников пожилых домовладельцев, рассказывали, что и к чему. Некоторые соглашались, другие возражали – тоже непростые были разговоры. Дело шло, но не так быстро, как хотелось бы. И тогда я вспомнил идею, которая мне пришла в голову во время работы в Анапе. Там я собирал предпринимателей и предлогал им, чтобы они взяли два-три домика пенсионеров и привели их в порядок. Я предлагал им провести капитализацию, а после благоустройства той или иной территории стоимость земельного участка возрастает. Я говорю предпринимателям: «Вы хотите круглый год работать и зарабатывать? А для этого нужно привести город в порядок». А потом я вывозил их по регионам, мы начали работать с туроператорами, мы ездили на презентацию в Екатеринбург, в иные регионы, завлекали к нам людей на отдых. Таким образом мы привели в порядок и дома в Сочи. Так что предприниматели Сочи приняли огромное участие в обустройстве. А как строили и ремонтировали школы, детские сады, поликлиники?! Я радовался каждому дому, который мы отремонтировали. У меня в семье удивлялись, что я за других радуюсь, больше, чем за себя. А ведь мэром быть – значит любить людей, как своих близких. Я и жену свою возил, показывал ей, что и где мы сделали, и гостям своим все это показывал. И до последнего своего дня в должности мы это делали – у меня все чиновники управлений были закреплены за теми или иными улицами. И с них взыскивал, порой даже увольнял за несоблюдение этих обязанностей, в трудовые договоры вписывал эти обязательства. Вот таким образом мы приводили в порядок все сочинские домики, а государственных денег не хватило бы на все это.
Галина Ташматова: Складывалось впечатление, что в Олимпийском парке гостиницы построил Краснодарский край или муниципалитеты Краснодарского края.
Анатолий Пахомов: Нет, не так. Заказчиком был «Олимпстрой», но времени было очень мало. И были риски не успеть построить. И тогда Козак вызвал Ткачёва и поставил перед ним задачу строить эти объекты Краснодарскому краю. И Ткачёв взял это на себя. Ресурсы, которые были выделены, пошли на эти цели. Говорят, что, мол, тут кто-то что-то наворовал. Это ерунда, у Козака не забалуешь. Тогда и стали эти объекты закреплять за определёнными муниципальными образованиями.
И это помогало городу. Из районов края пригоняли КАМАЗы, людей, с их помощью мы вывозили мусор, ликвидировали несанкционированные свалки. Без особого удовольствия, но всё же делали. А всё, что было построено за счет администрации Краснодарского края, стало собственностью Краснодарского края. Не знаю, правда, остались ли эти активы в собственности края, может что-то переуступили, но тогда было это именно так.
Галина Ташматова: А вот эта байка о том, что сочинским бабушкам делали бесплатно прически в сочинских парикмахерских во время Олимпиады по вашему требованию – это правда?
Анатолий Пахомов: Не совсем так. Это не было требованием, просто мы популяризировали такую мысль, что каждый предприниматель может и должен внести свою лепту, хоть прическу сделать нашим волонтёрам серебряного возраста бесплатно. Фонтан напротив администрации Сочи сделан за счёт средств банков Сочи. Улица Навагинская была сплошь из торговых ларьков, безобразных. И под моим личным контролем их убирали. Торговцы меня обещали «забросать мелочью». Девятьсот ларьков – представляете, сколько там людей кормилось. Мне приходилось и туда идти, рассказывать, объяснять. Я их уговаривал, переселял на другие рынки, в другие места. И таких случаев было множество – сейчас уже всего и не упомнишь. Сколько приходилось возвращать в муниципальную собственность объектов, сколько пришлось принимать непопулярных решений. Но я считаю, что разговаривать с бизнесом надо по-честному, и он это оценит. Да и не только с бизнесом. Сколько мы квартир предоставили учителям, врачам. Только учителям было выделено 256 квартир. С врачами, помнится, даже Владимир Порханов на заседании ЗСК возмущался, что мы медиков из Краснодара переманиваем квартирами в Сочи.
Да, жильём мы, откровенно, заманивали – из Санкт-Петербургской военно-медицинской академии, например, шесть человек приехало на работу в Сочи, так я им жильё дал лучше, чем у себя. Я, кстати, жильё приобрёл сразу по приезде в Сочи, чтобы не было никаких вопросов, что я себе предоставил квартиру за счёт города.
Но всех приглашённых врачей размещали в служебное жилье. Правда, некоторые всё равно поуезжали – дело ведь не только в квартирах, есть вопрос и оборудования, и карьерного роста.
Галина Ташматова: Возвращаясь к Олимпиаде, сейчас очередные годовщины как-то отмечаются?
Анатолий Пахомов: Безусловно. Дмитрий Козак, Александр Ткачёв, Дмитрий Чернышенко, вообще весь наш штаб ежегодно собирается в Москве, отмечаем это событие. И меня тоже туда приглашают, как-никак, олимпийский мэр у нас один.
Галина Ташматова: Спасибо, Анатолий Николаевич, за честный рассказ. Вместе с вами жители края ещё раз вспомнили и пережили эти трудные и одновременно счастливые моменты. Не зря ведь говорится, что большое видится на расстоянии. Мне кажется, именно после Олимпиады начали стираться устоявшиеся стереотипы «у них на Кубани, и у нас – в Сочи».
