Вячеслав Евса: «Культурный код Краснодара мы должны «зашить» в памятниках и настенных панно

Интервью с членом Союза художников России Вячеславом Евсой

«НГК»: Вячеслав Олегович, выбор будущей профессии для молодых всегда мучителен. Чьё слово стало в Вашей жизни решающим в этот судьбоносный момент?

В. Евса: На этот вопрос я отвечаю, не задумываясь. Это были мои дедушки: Николай Прохорович и Виктор Прохорович Евса. Мой дед Николай Прохорович принадлежал к плеяде известных художников старой кубанской школы живописи, таких как Гайк Аветисян, Александр Калугин, Григорий Булгаков, Павел Калягин. Эти люди много сделали для развития художественного комбината при кубанском отделении Союза художников России, они воспитали немало достойных молодых художников. Думаю, что и мой дед определил не только мою судьбу, но и судьбы многих молодых кубанцев, тех, кто увлекался в то время рисованием.

Рисовать я начал в раннем детстве, бегал в мастерскую к деду поначалу неосознанно. Что-то влекло меня в эти стены, где появлялись каждый раз новые полотна. Можно сказать, что уже в раннем детстве я познавал этот мир через работы моего деда.

Когда же я учился в средней школе, родители подарили мне набор настоящих красок для художника, и тут уже я начал вдумчиво относиться к своим художественным «замыслам», советовался со старшими при выборе темы рисунка, по части его исполнения. И Николай Прохорович, и Виктор Прохорович всегда находили для меня время, часто хвалили, правили мои наброски. Примерно два года я активно занимался живописью под амофором деда-художника, а потом неожиданно увлёкся лёгкой атлетикой, а живописи стал уделять меньше времени.

«НГК»: Наверняка была ещё в Вашей жизни и Альма-Матер. В каких стенах Вы получили образование и стало ли оно для Вас фундаментом, на котором строилась последующая карьера?

В. Евса: Несмотря на серьёзное увлечение спортом в ранней юности, поступил я всё-таки в Кубанский государственный университет на художественный факультет. По всей видимости, гены сработали. Мастерская деда Николая Прохоровича располагалась неподалёку от факультета, и он разрешил мне ею пользоваться. Время это я вспоминаю с большой теплотой. Ненавязчиво, щадя моё самолюбие, он направлял меня в моих творческих порывах и исканиях. Это было время безоблачной молодости, одновременно я чувствовал и безмерную свободу и защищённость. Много успел взять я от обоих Прохоровичей, понимал, что не сам по себе я в этом мире, что продолжаю род Евса. Помню всегда, чью фамилию ношу и стараюсь быть её достойным.

Становление меня как художника пришлось на лихие девяностые. Началась делёжка имущества краевого отделения Союза художников. Люди, словно сбросили с себя всякое приличие в погоне за имуществом и деньгами. Каждый выживал, как мог. Я работал, много работал. Принял участие более чем в 30 выставках, в том числе и в столичных, зарубежных. Мои работы отмечали, но ощущение уверенности не приходило.

«НГК»: Былой авторитет известной в мире живописи фамилии Евса перестал на Вас работать?

В. Евса: Всё преходяще. Однажды, когда рассматривали на художественном Совете моё заявление (я просил оставить за собой мастерскую моего деда, в которой я провёл вместе с ним больше 20 лет), мне отказали. Несмотря на то, что встал Сергей Дмитриевич Воржев и призвал коллег к совести «Как так?! Это же бессовестно с нашей стороны – лишить Евсу младшего мастерской деда, в которой он собственно и вырос как художник! Дед его столько для всех нас сделал», – пристыдил Воржев коллег. Но всё напрасно. Мастерскую за мной не оставили, не помог даже напор и авторитет Сергея Воржева. Но всё равно я чувствую, что деды мои до сих пор меня оберегают. Иногда мысленно с ними советуюсь по работе.

«НГК»: То, что Вы занимаетесь храмовой мозаикой, вероятно, это тоже семейное?

Е. Евса: Мои родители не были верующими, как и не были атеистами. В советские времена не принято было об этом говорить даже в семье. Я не могу точно вспомнить, когда у меня появился интерес к православию, к иконописи, церковной фреске, мозаике. Теперь-то мне кажется, что он был у меня всегда. Это же очень сакральные вещи. Если говорить о внешнем течении жизни, то складывалось всё само собой, я бы даже сказал, без особого моего участия.

В Юбилейном микрорайоне Краснодара начали строить «Церковь Рождества Христова», мне предложили преподавать в церковно-приходской школе живопись. К Богу каждый приходит своим путём. Потом я делал мозаичные иконы в женском монастыре под Апшеронском. Приехал как-то в этот Храм владыка Исидор, взглянул мельком на мою работу и пригласил меня сделать мозаику иконы Божьей Матери «Целительницы» в строящемся храме Второй городской больницы Краснодара. Я изучал различные техники, экспериментировал, много прочитал духовной литературы, побывал в Греции и познакомился с древнейшими православными храмами этой страны и пришёл к выводу, что это и есть моё предназначение в жизни. Хотя на тот момент на международной художественной выставке в Греции мои живописные работы получили признание и хорошо продавались.

Работа над иконой Божьей Матери «Целительница» при Второй городской клинической больнице Краснодара окончательно убедила меня в правильности моего выбора.

Через время я уже делал мозаичные иконы в Тимашевском мужском монастыре. Отец Георгий, настоятель этого монастыря, обладал духовным зрением. Практически не зная меня, через несколько минут после нашего знакомства он доверил мне делать ответственную работу в своём храме. Работа двигалась споро, без напряжения, принималась заказчиком без замечаний и переделок. Пришло понимание, что храмы строятся на века, и связь поколений проходит через тебя. Иной раз не получается лик святого, сколько не бейся. Попросишь у Господа помощи, и будто само собой всё, как по маслу пошло, душа ликует. За работой я не замечаю времени.

«НГК»: А светские сюжеты Вас перестали интересовать совершенно?

В. ЕВСА: Красота спасёт мир, как сказал Фёдор Достоевский, и неважно, в Храме ли она Господнем или в светском учреждении. Мне одинаково интересно работать в разных направлениях. Как-то во время работы я находился на лесах, а в это время в храм зашёл бомж, постоял, посмотрел на мою работу – большую мозаичную икону и сказал: «Красиво!» Я подумал, что с помощью красоты можно лечить людей духовно, это своеобразная проповедь. Моя супруга Наталья и сыновья  меня понимают и помогают в работе, хотя один – юрист, а второй учится на физико-математическом факультете университета. Сыновья помогают в свободное время не только леса ставить, но и выполнять несложную мозаичную работу. И жена, и сыновья – первые мои ценители, с мнением которых я считаюсь.

«НГК»: Каковы критерии качества в графике, живописи, мозаике, в изобразительном искусстве вообще?

В. Евса: Когда я был студентом, преподаватель истории живописи В. А. Гребенюк показал мне штук сорок фотографий различных живописных полотен и задал мне на экзамене вопрос: «Как отличить хорошую картину от плохой?» Я подумал и ответил: «Надо показать специалистам. Чем выше уровень специалиста, тем лучше!» Он мне тогда объяснил, что надо показать простому народу, и если работа людям понравится, значит – талантливо сделано. Настоящее искусство проникает в сердце каждого, и для того, чтобы почувствовать на себе его благотворное влияние, необязательно иметь специальное художественное образование.

«НГК»: Чего, на Ваш взгляд, не хватает Краснодару в плане художественного оформления? Я имею в виду классическое искусство. Малых архитектурных форм в последние годы создано в городе немало. Но ведь – это дань сиюминутной моде и европейским традициям.

В. Евса: В советское время стены многих общественных учреждений во всём Краснодарском крае украшали художественными панно. Это была монументальная работа мастеров. После приватизации новые хозяева сочли эти работы устаревшими по своему содержанию. Доблестный коллективный труд на благо страны перестал быть престижным, наступило время топ-менеджеров, и несколько панно были уничтожены, не сочли нужным спросить разрешения на их демонтаж даже у авторов! А те работы, что уцелели чудом, пережили смутные времена, сегодня являются гордостью и украшением Краснодара и других городов и станиц Кубани. То же панно Валентина Папко на Доме Книги «Я вызову любое из столетий» стало одной из визитных карточек нашего города. Мозаичные произведения уникальны и неповторимы! Я думаю, нужно вернуться к этой идее. Живы ещё художники, занимающиеся мозаикой.

Краснодар стремительно строится. Чтобы спальные микрорайоны не походили один на другой, нужно придать каждому из них с помощью настенных мозаичных панно свой особый колорит. Да и исторический центр краевой столицы достоин того, чтобы заиграть новыми красками классического художественного мастерства.

Власть должна думать не только о квадратных метрах жилья, школах и больницах, но и о культурном коде Краснодара, который мы можем «зашить» в памятниках и настенных панно. Человек при любых обстоятельствах должен подниматься над обыденностью и творить для вечности.

Родился в г. Краснодаре. Член Союза художников России с 1997 года. Виды творчества: живопись, монументальное искусство (римская мозаика, смальта).Живописные работы художника находятся в частных коллекциях в России, Германии, Италии, Греции, Франции, Испании, США, Норвегии и других странах мира. Мозаичные панно украшают монастыри и храмы России.Техника живописи основывается на школе старых мастеров Фландрии и Голландии, в особенности Питера Брейгеля старшего. Манера письма – реализм и романтический реализм.