Крабовые палочки

День клонился к закату. Подрумяненные закатом облака тянулись к последнему лучу догорающего, как уголёк в костре, солнца. Брошенный кем-то  пакет  шуршал своим целлофановым боком, нарушая первозданную тишину.
Иваныч долго смотрел вслед уходящему за горизонт огненному шару и наслаждался, как мантрой, шуршанием зависшего на ближайшем дереве целлофана. И  как только последний луч скрылся за горизонтом, сверкнув зеленой молнией через небосвод, Иваныч, ставший свидетелем невиданного  для него, извечного таинства мироздания, воскликнул:   

 - Вона, как оно! - и, безвольно опустив плечи, побрел  домой, сжимая в левой руке пакет с обреченно болтавшимися в нем батоном, пакетиком крабовых палочек, далеко  уже не лёгкой заморозки, бутылочкой горячительного напитка и, конечно же, как всегда, сладким батончиком (на котором крупными буквами было написано: без ГМО) для Нины.

Припозднившись, а это Иваныч понял сразу по многозначительному  выражению глаз жены, он молча, не раздеваясь, прошёл на кухню, слегка нервно начал шуршать пакетом, доставая из него содержимое и силясь понять, что же он забыл прикупить на вечер, то и дело исподлобья, как бы невзначай, поглядывая на Нину.

- Блин, сигареты забыл купить.
- Сигареты он забыл, а голову свою не забыл? Где ты шлялся? Я тебя когда посылала?

- Чё ты посылала? Чё посылала? Ты глянь, все начальниками стали. Великими стали. Посылала она...
И тут из почти угасшего уголька начинал вспыхивать пожар давно, буквально со вчерашнего вечера, потухших отношений.

Нина схватила крабовые палочки, распаковала их, но, как всегда, забыв разморозить, быстро начала нарезать в мелкую крошку этот лёд с элементами запаха камчатского краба, поливая это действие сдобными эпитетами в адрес крабодобытчика. После чего, взяв  плошечку «Провансаля», производства местного МЖК,  обильно начала удобрять любимый в народе салат "Крабовый". Яйца, рис и кукуруза уже несколько раз были нервно перемешаны в ожидании крабовых палочек и их добытчика.
Добытчик крабов периодически пытался вставить  свои пять копеек в непрерываемый монолог, но диалога так и не получалось.

В таких случаях Иваныч доставал из пакета бутылку, молча  открывал её и быстро начинал пить прямо из горла. После чего начинал «лезть в другую». Слово за слово, и вечер  превращался  в ток- шоу на «Первом». Вот только проблемы, которые начинали сыпаться из уст участников, были не международные, а что ни на есть самые внутренние. В таких ежевечерних шоу роль лидера либерал-демократов всегда исполняла Нина, а роль социалиста отводилась Иванычу, который после принятия очередной дозы народного напитка  всегда хотел быть ближе к людям: всех любить, выравнивать социальное неравенство, дарить свою улыбку и песню, а заодно и всё поделить, ну, чтобы по справедливости, на всех, как у простых людей принято.

- Да ты генератор зла, - резюмировал  дебаты Иваныч и, громко хлопнув дверью, ушёл покурить во двор.
И уже, проходя под окнами кухни, с досадой прибавил:

- А, я ей ещё батончик купил, шоколадный. Зараза. - Имея в виду то ли батончик, то ли себя, то ли Нинку, то ли всю свою непутёвую жизнь.

Нина со всей силой бросила ложку, которой перемешивала салат, на стол, да так, что та, подскочив, упала на пол, разбрызгав майонез, рис, яйца и кусочки тех самых крабовых палочек, из-за которых всё началось, и безвольно опустилась на стул. Глядя сквозь экран телевизора, и не слыша ничего из того, что рассказывал журналист о проблемах жизни в сопредельных странах, Нина всплакнула, укоряя себя в очередной раз, что вспылила и устроила скандал на пустом месте. И в этот момент ей так сильно стало жалко мужа, приготовленный впустую салат и себя заодно.

А Иваныч долго не мог найти себе места, наматывая круги по двору, закуривая одну сигарету за другой, по пути, как настоящий хозяин, машинально проверяя засовы на сараях.После очередного круга он подошёл к хате, облокотился спиной о побелённую стену, снова закурил и, выпуская дым, поднял голову вверх.
Огромный чёрный шатёр, распахнувшийся над головой Иваныча, мерцал, переливался и жил, казалось, какой-то своей непонятной жизнью, в которой, наверняка, не было тех проблем, которые с головой накрывали ежедневно жителя станицы, затерявшейся среди южных полей, многочисленных речушек и лиманов.

- Эх, - вздохнул Иваныч, глядя в глубину мерцающей бездны, - как там у них…

И в этот момент его особенно привлекла яркая, красноватая мерцающая точка в небе, которую он  раньше не замечал. Сердце начало учащённо биться, какая-то сила прошла через всё его тело (об адреналине Иваныч, конечно же, ничего не знал), и он пришёл в лёгкое возбуждение. В надежде, что она начнёт двигаться и породит цепь невиданных событий, он долго и пристально вглядывался в неё. Движения не происходило, но вот свет, этот завораживающий свет от неизвестного огонька в небе, проникающий, казалось бы, прямо внутрь до самых глубин подсознания, просто гипнотизировал, не давая отвести взгляд.

О траекториях прохождения планет, апогеях и перигеях Иваныч, конечно же, ничего не знал. Так же, как он не знал ни про полярные шапки на Красной планете (того самого яркого огонька в небе), ни про шрам большого каньона на её боку, ни про двадцатисемикилометровый Олимп, самую высокую гору в Солнечной системе. Но чем-то пленял его этот красноватый, мерцающий огонёк в ночном небе и что-то будоражил внутри, да так, что он почувствовал какое-то непреодолимое вдохновение, силу и свет, которыми непременно захотелось поделиться с Ниной.

Вдохнув ночное небо, которое так пахло рекой, камышом, свежей травой, перемешиваясь с запахом чего-то жареного -  то ли картошечки, то ли шкварок, грибочков, курочки и ещё Бог знает чего, вдохновлённый Иваныч пошёл обратно в хату.

Нина стояла у плиты, разогревая курицу на сковороде. Кот Васька крутился, мяукая у её ног. Муся уютно устроилась на холодильнике и делала вид, что дремлет,  не забывая приглядывать за своим, не совсем благоверным Василием, сквозь прищур кошачьих глаз. Закипал чайник. А на столе стоял тот самый крабовый салат. Рядом была водружена чекушка с рюмочкой для Иваныча, две тарелки и на блюдечке в центре стола лежал шоколадный батончик, купленный для Нины, разделенный  пополам.