«Мой друг, Пётр Зайченко»

Предыдущий год был тяжелым и для страны и нашего народа. Одни за другим уходили из жизни великие артисты. Сначала была Москва. Осенью 2019 года эту скорбную эстафету подхватил Краснодар. Ушли из жизни Анатолий Бородин и Владимир Генин. И так случилось, что Евгений Владимирович Туренко стал самым «взрослым» артистом Музыкального театра.

Он все еще выходит на сцену. Роль дядюшки Франсуа из спектакля «Фиалка Монмартра» теперь его любимая. 

Ровно год назад 21 марта 2019 года ушел из жизни самый близкий его друг – известный русский артист, киноактёр Петр Зайченко. Его помнят не только в России, но и во всём мире. Он много снимался в Европе, и эта слава пришла к нему в тот момент, когда многие наши великие артисты оказались не у дел. Его взлет пришёлся на начало 90-х, когда он снялся в фильме Павла Лунгина «Такси - Блюз». Перед нами экспрессивный таксист, наш современник, не находящий себе места в жизни. Кажется, что его душа разорвана в клочья. И больно, и жалко. 

Такие роли остаются в памяти зрителя надолго. Но остались так же воспоминания, пачка писем, книга, где нашлось место и фотографиям и друзьям по театральному училищу. В книгу Петра Зайченко, названием которой послужила фраза любимого режиссера Вадима Абдрашитова «Жизнь важнее искусства», вошли воспоминания о жизни именно в искусстве. Но была ещё и студенческая жизнь, проведённая рядом с другом Евгением Владимировичем Туренко, о которой артист решил рассказать. Вот его история.

- Мы познакомились с Петей в 1967 году. Петр Зайченко пришел в Саратовское театральное училище им. Слонова из армии. Я – с военного завода. 

Петр Зайченко родился 1 апреля 1943 года, а 21 марта 2019 года его не стало. Он не дожил до своего дня рождения всего несколько дней. В своей книге «Жизнь важнее искусства» он пишет о своем дне рождения, соотнося себя и Гоголя. Он родился в один день с Николаем Васильевичем.

Почему-то для него это было важно. Он все время про это вспоминал. Но вернемся в 1967 год. Нас свела судьба и уже никогда не разводила до окончания театрального училища, до самой его смерти мы встречались, снимались и поддерживали письменную связь. 

До поступления в театральное училище я работал инженером-конструктором на военном заводе в Саратове, где было и жилье и приличная зарплата. Когда я поступил в Саратовское театральное училище, началась новая и довольно трудная жизнь. Жить стало негде. С заводской квартиры пришлось уйти. Первый год учебы я устроился ночным сторожем в одной из Саратовских школ. Дежурить надо было с 6 вечера до 6 утра. День в училище – ночь в школе. Жить было можно. Со второго курса началась практика в драматическом театре, где нас плотно занимали в массовках и эпизодах. 

Занятия в училище начинались с 8:30. До двух часов шли образовательные предметы: история, история зарубежного театра, изобразительное искусство, французский язык и т.д. После двух часов дня начинались специальные предметы: актерское мастерство, сценическое движение, сценическая речь, фехтование, вокал. Целый день мы проводили в училище. После занятий мы шли в драматический театр на репетиции и спектакли. А с работой сторожем пришлось расстаться, и жить стало негде. Надо было искать жилье. Нам с Петей посоветовали снять комнату у тети Кати - интереснейшей женщины, старой интеллигентки, каких сегодня, к сожалению, уже нет. Мы так и сделали. Такой высокой культуры как у тети Кати я больше не встречал. Она ни разу не повысила голос, постоянно читала журнал «Огонёк», от неё мы узнавали последние новости в мире науки, культуры. А какая у нее была замечательная речь...

Помнится, она говорила: «Вы знаете, я была знакома с Антоном Павловичем Чеховым...» Деревянный домик стоял на горе, а вода была в колонке – 300 метров ниже нашего дома. Но мы были парни молодые, крепкие, воду из колонки носили в вёдрах и заполняли домашний резервуар. В доме не было никаких удобств. Топился он русской печью, для которой нужно было рубить дрова. Печку тетя Катя топила сама. Это была ее забота. И у нас всегда было тепло. В коридоре был керогаз, на нём мы готовили пищу. Осенью в Саратове по частным дворам возили пиленные дрова и большие мешки с картошкой. Стоило все это недорого. Мы заготавливали дрова и картошку на всю зиму. Мы не мерзли и не голодали… В воскресенье мы были свободны от училища, но не от театра. И только в воскресенье мы могли, запастись кое-какими продуктами и керосином для керогаза. 

Жили мы дружно, понимали друг друга с полуслова. В театре нам платили по рублю за участие в спектаклях. Стипендия у нас была 20 рублей (по тем временам). Денег всегда не хватало.

Надо было как-то выживать… На большой перемене мы ходили в студенческую столовую, где обед стоил от 40 до 50 копеек.

Осенью мы с Петей устроились дворниками в большую школу. Рано-рано утром, до занятий в училище мы приходили и убирали листву на школьном дворе. Мы честно убирали двор, но листья снова и снова падали, и нас обвинили в том, что мы плохо убираем, нас уволили. Потом Петя устроился в ночную смену кочегаром, куда он шел работать после вечерних репетиций и спектаклей. 

На фото слева направо: Евгений Туренко, Александр Губарев (ныне народный артист России), Пётр Зайченко, тогда ещё молодые студийцы.

У нас были прекрасные педагоги. Наше Саратовское театральное училище славилось своими выпускниками: Борисом Андреевым, Олегом Янковским, Евгением Мироновым, Владимиром Конкиным, а теперь и Петей Зайченко… Однажды мы с Петей пришли в училище к самому началу занятий, звонок уже прозвенел, но лекция еще не начиналась, и в аудитории было шумно.

Наш педагог по зарубежной литературе,Екатерина Максимовна, была на своём месте. Мы постучались, но нас никто не услышал. Я сидел за последним столом, а Петя сидел за первым столом вместе с Надей Соколовой, прямо перед Екатериной Максимовной. Екатерина Максимовна пристально посмотрела на Петю и сказала: «И воспитанием, слава богу, у нас немудрено блеснуть». Глядя на Петю, продолжала: 

- Петя, вы врываетесь в аудиторию, где идут занятия, не постучавшись, не спросив разрешения, 
- Екатерина Максимовна, я постучал, спросил разрешение, но вы, наверное,
не услышали. Я зашел и сел. Лекция еще не начиналась.
- Нет, Петя, вы не постучались, не спросили разрешения.
- Тогда начнем сначала. Разрешите выйти, Екатерина Максимовна?
- Выйдите, Петя… 
Петя вышел из аудитории и снаружи громко постучал в дверь. 
- Разрешите войти и сесть.
- Садитесь Петя.
Петя сел, на свое место. Екатерина Максимовна продолжала лекцию. 
Через какое-то время она снова начала внимательно смотреть на Петю.
- Петя, я удивляюсь – вы взрослый человек. С вами сидит такая аккуратная, красивая девочка, а вы врываетесь какой-то неопрятный, взъерошенный…
Лекция продолжалась... Через какое-то время Петя поднимает руку.
- Екатерина Максимовна, разрешите выйти.
- Выйдите, Петя.
Петя вышел, лекция продолжалась, и о нем забыли. Перед самым концом лекции раздался громкий стук в дверь аудитории. 
 - Войдите.
 Открылась дверь, и вошел Петр.
- Разрешите.
Вся аудитория повернулась на Петю и взорвалась громким хохотом. На Пете был фрак, волосы были набриолиненны и зачесаны на пробор как у Марчелло Мастроянни, а на шее красовалась невероятных размеров бабочка.

 А вот еще была история: пришли мы в филармонию втроем по студенческим билетам - Петр, Виктор Гуров, и я. Выступал один из известнейших мастеров художественного слова того времени. Когда он начал читать Маяковского «Памяти Сергея Есенина» - Маяковский был любимым поэтом Петра. Читая, мастер опустил большую часть стиха. Петр сразу это заметил, ему стало не понятно, по какому праву он это сделал. В конце выступления, как обычно, зрители стали подавать записки исполнителю. Виктор Гуров тоже написал записку. Когда мастер получил эту записку, он с сарказмом ее прочитал: «Почему вы выбросили часть произведения, десять вопросительных (через большую паузу) и десять восклицательных!» Давая понять, что перед ним глупый вопрос. В зале раздался смех…

А было выброшено:

«Ваше имя в платочке рассоплено,
Ваше слово слюнявит Собинов,
И выводит под берёзкой дохлой –
«Ни слова, о дру-уг мой, ни вздо-о-о-о-ха» и т.д.

Мастер задал вопрос: «Кто это написал?». Повернувшись к Гурову, Петр тихо сказал: «Ну, Гуров»… Петр встал, принимая удар на себя, сказал: «Я!» Мастер и говорит нараспев: «Вы знаете, находиться на сцене это очень большая ответственность. В Саратове консерватория носит имя Собинова. И поэтому мы решили, что это неактуально». Петя отвечает «Маяковский считал, что это актуально, а вы решили, что часть - неактуально. Так кто такие вы, и сколько вас?» И начал читать то, что выбросил мастер, и делал это не хуже мастера. В зале раздались аплодисменты, переходящие в овацию. Вот такой был Петя. 

Петр делал это не со злом, но он считал несправедливым выбрасывать текст из произведения автора, а он не мог пройти мимо любой несправедливости.

Петя, еще в училище, открыл нам Василия Шукшина. Тогда, в конце 60-х найти материал для учебных работ по актерскому мастерству было очень трудно. А у Шукшина в каждом рассказе яркие характеры, видимые образы. А в шукшинских образах и есть характер самого Петра. И он с Володей Пажаровым, нашим однокурсником делал отрывок, где он играл старика. Это была яркая, запоминающаяся работа двух студентов. 

У нас с Петей актерская природа была разная. Я скорее тяготел к лёгкому жанру, а Петя был глубокомысленен. Он мог долго думать, молчать. Наш педагог Юрий Михайлович Сагъянц говорил: «У Пети мысль работает как жернова у мельницы - медленно, но мощно. Когда он молчит, на него интересно смотреть». Не случайно потом они сблизились в творчестве с Олегом Борисовым, с которым он снимался в фильме «Парад планет». Борисов человеком был непростым, к нему нельзя было просто подступиться. Но Петю он принял как своего единомышленника, собеседника, как своего друга, в конце концов.

После окончания театрального училища, Петя работал в Волгоградском драматическом театре. Театр в Волгограде был удивительный. Оттуда когда-то за профнепригодность умудрились уволить Иннокентия Смоктуновского. Работа у Пети там не сложилась. Ролей не было. Ему досталась роль мёртвого красноармейца. Сначала он лежал на сцене, но потом вместо него сделали могилку. Так он лишился и этой роли. 

Когда снимался фильм «Они сражались за родину», где снимался - Василий Шукшин Петя поехал на встречу с Шукшиным. Съемочная группа жила на теплоходе. Состоялась беседа с Шукшиным: они проговорили всю ночь. Шукшин много курил, рассказывал о своем будущем фильме, по его же сценарию. Это, как известно, была история о Степане Разине. Фильм «Я пришел дать вам волю» пробивался с трудом. С Шукшиным Петя тоже нашел взаимопонимание. У меня сохранилась большая стопка Петиных писем, в одном из них Петя описывает этот разговор: «Ты увольняйся из театра, я тебя лет на пять займу в фильме», - говорил Шукшин. Петя увольняется из театра, Шукшин умирает.

Петр устроился на работу в филармонии. Он стал мастером художественного слова. Имел множество чтецких программ, в числе которых первое место занимали рассказы Василия Шукшина. С этими программами он объездил всю страну. Отыграв спектакль в филармонии, и получив от публики цветы, он отправлялся в театр к концу спектакля, в котором раньше играл роль убитого красноармейца, где его заменили могилкой, и по окончании его выходил на сцену и возлагал на «свою» могилку цветы. В этом был весь Петя.

Фото из книги Петра Зайченко. (Два фото из его архива с изображением друзей-однокурсников)

Прошло много лет, пока на его фотографию не обратил внимание Вадим Абдрашитов, когда приступил к съемкам фильма «Парад планет». Потому что в своё время Федосеева-Шукшина, зная о намерении мужа, поставила Петю на учет в базу «Мосфильма». Петр передал Шукшину для этих целей и свою фотографию. Вот так ему за неудачу в театре выпала удача в кино…

Вспомнить только его первый съемочный день в фильме Вадима Абдрашитова «Парад планет». Он подходит к партнеру со спины, вроде готов, хотя опыта мало. Но текст помнит твёрдо. И вдруг партнёр поворачивается, и Петя видит, что перед ним стоит сам Олег Борисов. Слова застряли в горле. Что уж там подумали коллеги, неизвестно. Но его просто забыли предупредить, с кем, с каким великим артистом он будет сниматься. А потом у них с Борисовым сложились очень хорошие, дружеские отношения. Об этом он, впрочем, пишет в своей книге, удивительно талантливой и необычной. Петр снялся во многих русских и зарубежных фильмах, которые получили высокую оценку зрителей. И ещё осталась его книга. Это исповедь большого артиста и моего лучшего друга. Увы, год назад мы расстались навсегда. Мне кажется, что он всё ещё где-то рядом со мной.

Какой был Петя? Он всегда добивался правды. Помню какого-то известного, авторитетного человека он допрашивал: «А почему всё так? Почему вы мне говорите одно, а я выхожу на улицу и вижу другое?». Он никогда не притворялся, не льстил. Были ситуации, когда другой бы промолчал. Ему всегда нужно было доковыряться до сути. В этом была, видимо, его цельность. И она проявлялась и в кино, и в ролях. Когда я посмотрел «Такси», каким он не был, но характер, темперамент тот же. Нас связывала потом целая жизнь. Он постоянно писал мне. Сегодня от него осталась целая куча писем. Не знаю, что с ними делать. Где найти тот архив, чтобы оставить их будущим поколениям. Он не был злым. Он был правдолюб. 

Петя умер чуть больше года назад. Для нас, его друзей, однокурсников это оказалось огромной потерей.

Елена Петрова.

Фото из личного архива Евгения Туренко.