Музей как соборное пространство

Функционализм во многом изменил суть и смысл архитектуры, во многом лишив ее изначального магического смысла, присущего архитектурным сооружениям древности.

Функциональность, доведенная до предела, становится абсурдом. Здания, полностью отказавшиеся от сакральных смыслов, утрачивают в конечном итоге любые смыслы и перестают быть текстом, следовательно, перестают воспринимать человека как космическую, социальную и культурную целостность.

– Зачем вся дева, раз есть колено, – иронизировал в этом контексте Иосиф Бродский.

Человек, приватный в своей квартире, покупатель в магазине, пешеход на улице, пассажир на вокзале – все эти рассеянные образы современного жителя мегаполиса констатируют смерть человека как микрокосма и рождение человека – носителя механических функций. О таком не скажешь: "Широк человек, сузить надо".

Свою подлинность люди обретают перед лицом таких архитектурных сооружений, в которых воплощены национальные и общечеловеческие культурные коды. Театры, библиотеки, музеи, в принципе, готовы вырвать человека из контекста его повседневной жизни и вернуть ему сакральные смыслы. Князь Бестужев-Рюмин, создавая устав Исторического музея в Москве, писал: "Музей есть самое мощное, самое сильное средство для постижения национального самосознания. Хотите найти национальную идею – идите в музей".

Только в бедной Мексике после второй мировой войны было создано около 500 музеев. Но это у них. А у нас иначе.

Среди зодчих, осознавших отсутствие новых музеев как национальную катастрофу, санкт-петербургский архитектор Валентин Александрович Гаврилов – руководитель творческой архитектурной мастерской, создавшей за 45 лет проекты реконструкции и строительства более 30 музейных сооружений по всей стране – от Санкт-Петербурга до Сочи, с севера на юг, и от Калининграда до Ханты-Мансийска, с запада на восток.

Он начал заниматься реконструкцией и строительством музеев в 1973 году, когда правнучка знаменитого архитектора Татьяна Александровна Воронихина предложила ему заняться музеем Лермонтова в Тарханах.

– Она, признанный мастер, прямо призналась мне, что с Тарханами у нее не все получается. Я был поражен, поехал на место и там уже понял, в чем дело: Татьяна Александровна проектировала здесь интерьеры и экспозицию, недостаточно учитывая роль пространства старинной барской усадьбы.

Работа с пространством стала тем архитектурным стержнем, который определил в дальнейшем творческий почерк мастера. Музей задумывается и планируется изначально как архитектурный ансамбль, связанный с окружающей средой.

– Не Мис Ван дер Рое открыл принцип переливающегося пространства. Это было в античности, английских коттеджах и в русской барской усадьбе с ее анфиладной системой комнат. Открытости миру способствовало даже то, что (в эпоху классицизма) в русской усадьбе занавески были прозрачными. Большое количество зелени "заглядывали" в окна, связывая внешнее и внутреннее.

Если строишь тюрьму, то пространство не важно. А здание связано со светом. Светом нельзя объедаться. Мы привыкли пожирать свет. В русской усадьбе свет берегли. Поэтому все спальни выходили на восток, гостиные – на юго-запад, кухни – на север. В барском доме интерьер и экстерьер связаны. Всеми окнами (в Тарханах, к примеру, их было 36) он раскрыт на окружающее пространство, прост и экономичен.

Во многих архитектурных проектах и постройках Гаврилова присутствует большое пространство – код русского национального самосознания. Его архитектурные сооружения не лезут вверх, экономя территорию, в экстатическом стремлении преодолевать законы тяготения. В этом смысле он – архитектор "расточительный", не боящийся "пустоты", как основного земного контекста.

Нужно строить так, полагает он, чтобы был диалог с Богом. В генеральном плане исторической части станицы-музея Тамань, Музее Мирового Океана в Калининграде, дворянских усадьбах Тарханы и Константиново, кубанских проектах, прежде всего, учитывается точка зрения сверху.

Особенность проектов Гаврилова: не только не нарушать существующую застройку, но и гармонично, с учетом сегодняшнего времени и современного языка дополнять сложившийся архитектурный ансамбль. В этом проявляются традиции санкт-петербургской архитектурной школы, склонной к диалогу с культурным наследием прошлого.

Прообразами его архитектурных идей стали русские дворянские усадьбы, православные храмы и архитектурные новации западных архитекторов ХХ века. Он соединяет прежде непримиримые и взаимоисключающие двух друга традиции – классическую и авангардную.

Как правило, у нас одни люди строят музей, другие делают экспозицию. В то время как это единый процесс, обусловленный своего рода литургической логикой. Музейные постройки Гаврилова подчинены онтологическим законам, а в экспозициях присутствует историзм и ретроспекция. Гаврилов создает музеи в разных концах России, но везде сохраняет аутентичный подход к проектированию. В своем деле он – художник, цитирующий региональные архитектурные архетипы. Постройки Тамани, проекты Анапы, Танаиса воссоздают образы античности. В национальных республиках (Владикавказ, Дербент) музеи воспроизводят стиль монументальных средневековых храмов и дворцов. Архитектурный историзм вполне актуален в российской провинции, в которой, кстати, живет 90% населения России.

Когда архитектору предлагают создать план реконструкции старого здания или построить новое, то проект вырастает в музейный комплекс. Так, в проекте историко-археологических музеев в Горгиппии (современной Анапе) и Танаисе (под Ростовом) вместо отдельного музея вырастает целый греческий "город" с античным театром, агорой, храмом, аутентичными улицами. А за проект реконструкции Краснодарского краевого художественного музея, выросшего из трех отдельно стоящий зданий в целый музейный комплекс, выполненный в стиле неоклассики, Гаврилов был удостоен Гран-при на санкт-петербургском конкурсе "Архитектон" 2005 года.

В Тамани мастерская Гаврилова разработала генеральный план исторической зоны, включающий собор, разрушенный в тридцатые годы, музей Лермонтова, филиал Краснодарского историко-археологического музея, музей казачества и "Кубанскую лозу", несколько садово-парковых зон с мемориальной и декоративной скульптурой.

Для Гаврилова музей – это храм, который подчинен своей логике литургического действа в зависимости от его назначения – мемориального, художественного, историко-археологического. Во многих музейных постройках он выделяет центральную часть – атриум или "центральный неф" как архитектурную доминанту, которая и ведет к "алтарю", носителю главных священных смыслов. Роль "центрального нефа" в Таманском историко-археологическом музее выполняет внутренний двор с подлинными античными колоннами. Ритуальный смысл и в использовании естественного верхнего освещения. Здание, открытое к небу, напрямую связано с миром космических явлений и процессов. Здесь стихийный пантеизм сочетается с христианским моральным императивом, одинаково позволяющим удивляться звездному небу над головой и нравственным идеалам внутри человека.

В семиотическом смысле храм всегда несет в себе идею спасения. Тот же смысл Гаврилов вкладывает и в образ музейного здания.

Грандиозный план "музеефикации" как один из проектов спасения человечества был осуществлен локально, в частности, на юге СССР. В 1980 году была создана программа развития музейного комплекса южного региона "Голубое кольцо Кубани", которая включала в себя художественное решение территорий, зданий, интерьеров и экспозиций с центром в Краснодаре и филиалами в городах и станицах Краснодарского края – от Краснодара до Тамани и Сочи. Часть проектов была осуществлена. Другие остались на бумаге. Среди реализованных проектов Северо-Кавказский филиал государственного музея искусства народов Востока в Майкопе, новое экспозиционное пространство в Краснодарском государственном историко-археологическом музее-заповеднике им. Е.Д. Фелицына, Музей семьи Степановых в Тимашевске – единственный в России мемориальный музей, рассказывающий о жизни простой русской крестьянской семьи.

В Краснодаре люди часто в архитектуре не разбираются и не понимают, что именно она формирует человека. Именно поэтому возникают разномасштабные и разностильные здания, не вписывающиеся в единые архитектурные ансамбли. Особенно обидно, что это происходит в историческом центре.

Краснодарскому краевому художественному музею им. Ф.А. Коваленко не повезло. Согласно новому проекту, должен быть построен музейно-выставочный комплекс, объединяющий нынешние три здания с новыми музейно-выставочными площадками в единое целое. Он в значительной степени решил бы проблему размещения экспонатов, которые сейчас возможно выставить лишь на 8-10% от основного фонда (более 12 тысяч единиц хранения). Если Краснодар претендует на создание образа столицы юга России, то и музей должен иметь столичный вид. При этом проект Гаврилова не разрушает существующую застройку, а гармонически вписывается в нее. Но денег на это не нашлось.

История же создания филиала Краснодарского государственного историко-археологического музея-заповедника им. Е.Д. Фелицына в Тамани представляет собой историю абсолютно фантастическую. Он был построен, как тогда часто строили, к определенной дате – приезду в станицу в 1988 году международной миссии "Великий шелковый путь"…

Денег практически не было. Поэтому старую конюшню, построенную еще во время немецкой оккупации в 1943 году, было принято решение превратить в музей. Сохранив старые саманные стены, архитектор построил галерею с внутренним двором-атриумом. На строительстве были задействованы шестеро временно непьющих рабочих, с трудом найденные из десяти тысяч жителей станицы директорами местных винсовхозов. На крыше свинарника архитектор нашел старинные, Х1Х века, красные керамические плитки, которые были отмыты в море и использованы для кровли.

Интерьер музея напоминает пространство храма. Сочетание холодного верхнего света, проникающего во внутренний двор, с теплой световой подсветкой в экспозиционном поясе создают атмосферу таинства. Входящих охватывает чувство причастности к скрытым смыслам древних артефактов.

Ретроспективизм проявляется в обращении к античным архитектурным архетипам. Здание, непроницаемое снаружи, открывается внутрь, в атриум с подлинными античными колоннами и миниатюрным бассейном. Использование в интерьере большого количества стекла позволяет создать единое соборное пространство. Внутренние стены абсолютно прозрачны, что позволяет, двигаясь по кругу, видеть экспозицию в витринах и внутри дворика.

"Шестеро временно непьющих" построили музей европейского уровня за шесть месяцев. На открытии музея для гостей был налит полный бассейн красного каберне. С директора Краснодарского историко-археологического музея Инессы Шевченко были сняты несколько зарплат за самовольное строительство, ибо по законодательству того времени можно было только заниматься реконструкцией, но не стоить новые музеи. Взыскание с нее было снято после приезда миссии "Великий шелковый путь", участники которой внутри атриума посадили виноград, уходящий корнями на 15 метров – к античному культурному слою. Этот "перформанс" позволяет теперь сотрудникам музея собирать урожай с глубины пятого века до н.э.

Среди последних, наиболее масштабных проектов Гаврилова – Хакасский национальный краеведческий музей им. Л.М. Кызласова. Это огромный музейный комплекс на 30000 кв. метров, включая театрально-концертный зал на 800 мест, детский музейный центр, кафе, зимний сад. И все это в окружении парковой этнографической зоны, рядом с реками Енисей и Абакан. Сейчас он находится в процессе строительства.

Музей для Гаврилова – это модель мироздания, где присутствуют небо и земля, светила и тьма, вечность и история. Если бы ему было предложено построить город, он, вероятно, спланировал бы город-музей, в котором бы жили люди разных национальностей, вероисповеданий, культурных идентичностей, языков. Но они были бы объединены общим отношением к своему прошлому и актуальному настоящему, сакральному и светскому.

Валентин Александрович Гаврилов – человек уникальный. Это явление возрожденческое, яркое, мощное. Общаясь с ним, я поняла, какими были титаны Возрождения – Леонардо и Микеланджело. Чудом выжил он в блокадном Ленинграде. С 5 до 7 лет просидел в подвале, где курил от голода и пел частушки, в то время как его мать все время проводила на работе. Поступил в военное училище, но недоучился. Без экзаменов был принят на факультет живописи в Ленинградский институт живописи, скульптуры и архитектуры им. И.Е. Репина. Но это было для него слишком легкое занятие. Поэтому перевелся на архитектуру. Во время учебы, обладая оперным голосом, пел в камерном хоре Ленинградского университета вместе с Владимиром Атлантовым. На каникулах принимал участие археологических экспедициях академика Окладникова, с которым прошел от Черного моря до Тихого океана, осознав уже тогда единство древних культур. Вся жизнь Валентина Гаврилова направлена на созидание, на создание городской среды, в которой новое не уничтожает старое.

Вспоминаются строки любимого им Владимира Маяковского: "Я знаю, город будет"… Если строить в контексте Неба.

Член АИС Татьяна Соколинская