Когда-то, более 20 лет назад, группа артистов краевого театра кукол, бросив все, ушла строить свой театр в творческое объединение «Премьера». Последовали они в новые перспективы, которые предложил им Леонард Григорьевич Гатов. Выдающийся организатор те
1927
Когда-то, более 20 лет назад, группа артистов краевого театра кукол, бросив все, ушла строить свой театр в творческое объединение "Премьера". Последовали они в новые перспективы, которые предложил им Леонард Григорьевич Гатов. Выдающийся организатор театрального дела решил создать детский центр искусств, в котором упор был бы сделан на профессионалов. Что скрывать, причиной такого ухода стали и неурядицы, случившиеся у режиссера Анатолия Тучкова в краевых куклах. Остальным же никто с вещами на выход не предлагал. Они ушли за мечтой о театре, которую им пообещал творческий лидер. И название было придумано сообща: "Новый театр". Художественным руководителем стал естественно, как тогда думалось, Тучков. Прошли годы, и здесь начали выходить на первый план все те же проблемы, о которых тогда, 22 года назад, и не думалось.
Тогда казалось, все будет по-новому, по-другому. По законам чести и благородства. Сегодня практически всех постигло горькое разочарование. Увы, все то, что группой артистов и театральных деятелей воспринималось, как прорыв в новую, лучшую реальность, нынче ощущается ими, как обидный самообман.
А тогда и спектакли делали сообща. "Кукла, актер и фантазия" создавался на таком драйве! Артисты сами придумывали номера. Инна Михайлова, Валерий Трифонов, Равиль Гилязетдинов и, конечно же, Сергей Трегубов. Как было обойтись без его литературного таланта или искрометного юмора. Это совместное творение талантливых актеров заложило основы будущего репертуара. И как-то в творческом пылу никто не заметил, что в афише авторские права на создание спектакля стали принадлежать одному режиссеру. Нет, пожалуй, мне пришлось один раз как зав.литу настоять на том, чтобы в афише фигурировало имя художника Сергея Смаглюкова. Где-то скромно появилось имя и дочери режиссера Юлии Тучковой. Были фестиваль в Воронеже, угар репетиций, новые планы, приглашенный режиссер. Правда, неожиданно через несколько месяцев насторожил уход Смаглюкова, знавшего режиссера Тучкова еще в давние времена. Еще ничего не предвещало беды, а Сергей уже почувствовал неладное.
Нет, были, конечно, в последующие 20 лет удачные спектакли. Был и восстановленный легендарный спектакль "Забыть Герострата", "Морозко", "Шляпа волшебника", "Сэмбо", "Скоморошьи потешки", "Горячее сердце", "Кин IV". Но с течением лет Анатолий Тучков демонстрировал все более и более нарастающую усталость. По разным причинам ушла от "мастера" почти вся его уникальная команда, большей частью не по своей воле. А вновь прибывшие артисты тоже имели свой лимит времени. Они просто надоедали в какой-то момент художественному руководителю театра, и не только ему. Все грубее и резче, по словам покинувших театр актеров, становилась жена режиссера Екатерина Кучеренко. Она тоже в театре со дня основания. Не имеющая профессионального театрального образования, она стала здесь постепенно управлять всем. Если в лучшие годы сильные мастера могли ее одернуть, вернуть в реальность, то теперь это просто некому стало делать.
Но до какого-то момента театр продолжал еще жить насыщенной жизнью. Такие мастера, как Трифонов, Трегубов и Гилязетдинов – старший, воспитали достойных учеников, таких, как Андрей Сидоров, Анна Мигас, Наталья Попруга и других. В какой-то момент к ним присоединилась Марина Карпенко. Будучи профессиональной певицей театра оперетты, она внесла сюда свою высокую музыкальную культуру. Анна Мигас восхищала профессионалов своей какой-то настоящей театральной культурой, стремлением к самосовершенствованию. На ней в какой-то момент был весь репертуар, что не удивительно. Ведь Аня была стержнем любого спектакля. Наташе повезло меньше других – ее мечты о крупных ролях так и оставались мечтами. Причина банальна: ее почему-то невзлюбила жена режиссера. Любимую роль Смеральдины в "Слуге двух господ" она играла от случая к случаю, когда молодой "примадонне" Юлии Тучковой, дочери режиссера, по каким-то причинам не хотелось выходить на сцену.
В какой-то момент у "семьи" разладились прежде прекрасные отношения с актрисой и по совместительству заведующей труппой Мариной Карпенко. Артистка стала подвергаться гонениям за то, что педантично выполняла свои служебные обязанности. Вообще, доблестное служение театру, творческий подход к делу здесь не в чести. По себе знаю. И в данном случае вышло так же. Зав.труппой – должность из очень непростых. Таких людей надо оберегать от скандалов, ибо именно они следят за дисциплиной в театре. А кто это любит? Могут обидеться артисты. Но чтобы войну объявлял режиссер? Это что-то новое.
Есть в театре такое понятие – талантливая молодежь. В какой-то момент с молодежью здесь стало уж слишком хорошо, а с талантливостью похуже. Нет, были перспективные артисты, но панический страх, который стали вызывать все участившиеся истерики режиссера, как мне кажется, их просто запугали. Сегодня они уже не вполне понимают, зачем они пришли в искусство. И что оно, это искусство, собой представляет. Ослабевший режиссер, мучимый подозрениями, везде усматривающий "заговор", уставший от репетиций, не может дать им должного импульса. И, конечно, в конце сезона снова появилось заявление об уходе от одного из перспективных молодых артистов Максима Михайличенко. Жаль.
Последние годы стали подлинным испытанием для Нового театра, который кажется безнадежно устаревшим. Я пытаюсь найти причину и обнаруживаю ее в одном из текстов, случайно сохранившимся в моем архиве. Это было в ноябре 2010 года, в разгар фестиваля "Кубань театральная". Любопытно было его перечитать. Критик, а точнее, литератор Елена Езерская вдруг ни с того ни с сего начала расхваливать работу Екатерины Кучеренко в спектакле "Кин IV". Это, видимо, и спровоцировало неожиданные поступки со стороны художественного руководителя: он взял и решил поставить в маленьком театрике на 88 мест, с крохотной сценой одну из самых масштабных и сложных пьес ХХ века "Визит старой дамы" Фридриха Дюрренматта. Ничего более нелепого, ошибочного, на мой взгляд, для будущего театра он придумать не мог. Пьеса великолепна и, увы, актуальна. Увы, потому что мир больших денег показывает нам все явственнее, что все мы у него в руках. И это неприятно. А Дюрренматт нас еще в 50-х годах ХХ века об этом предупреждал. В густонаселенной пьесе действуют ярчайшие представители города Гюллена. А еще есть просто жители: их целая толпа, сообщество милейших людей, готовых при случае убить ближнего своего. Этот город на сцене надо нам как-то было показать, но не вышло. Ни художник-постановщик Юлия Тучкова, ни режиссер с задачей не справились. Перед нами какие-то мультяшные, безглазые неприятные сущности вместо людей. Их можно было бы назвать функциями, но, ни на какое обобщение эти образы не тянут.
А еще пьеса как великолепна, так и опасна, поскольку здесь все предполагает наличие очень крупной актрисы. Это должна быть героиня с огромным опытом, с выдающейся какой-то статью, породой. Она должна владеть ремеслом именно драматической актрисы. Увы, ничего подобного у Екатерины Михайловны нет. Она добросовестно старалась в прежние годы, хорошо сыграла Пашку в "Морозко", говорят, неплоха была в роли Мальчиша-Кибальчиша, но это было давно, и это другие амплуа. Но роль Клары Цаханассьян, женщины, что в 60 лет приезжает, чтобы казнить с помощью всего города предавшего ее когда-то мужчину, у нее не получилась. По сцене ходила старая толстая клоунесса в жутком рыжем парике с одышкой и от этого, наверное, плохой речью. Вот она панически дергает отчего-то пальцами (театральный зажим что ли?), поворачивается ненатренированной спиной к залу, бесконечно меняет один вульгарный туалет за другим, и нам никто не в состоянии доказать, что так может выглядеть мультимиллиардерша.
Так хотелось, чтобы Анатолий Семенович так же, как в прежние годы, взял бы и придумал какой-нибудь интересный ход, который бы все оправдал. Мне так и виделось, как в финале, в диалоге с Альфредом Иллом она вдруг оказывается без парика, лысая, в каких-то веригах вместо дорогих одежд. Пусть появилась бы она со смазанным гримом, подлинная, высушенная своей экзистенциальной тоской. В этом был бы хоть какой-то символический смысл. Вместо этого более чем странный финал: какая-то скрипочка, какая-то пустенькая песенка ни о чем. Текст ее, больше похожий на буриме, чем на стихи написала Юлия Тучкова. В результате – эдакая многозначительная пустота, которая говорила нам тем не менее о многом – режиссер серьезно промахнулся.
Зимой были показаны "Сказки тетки Дарки" на тексты кубанской писательницы. Перед нами своеобразный урок кубановедения, который очень не понравился ни детям, ни учителям. Опять в главной роли Екатерина Кучеренко. Актриса даже не попыталась выучить кубанскую мову, так называемую балачку. После пары фраз вроде "здоровеньки булы" она бодро перешла на русский. И чего было огород городить? А еще данный спектакль показал, что у большинства артистов совсем неважно обстоят дела с кукловождением, главным профессиональным качеством.
Совсем плохи оказались дела с последним представлением режиссера Тучкова. Откликнувшись на название – "Голос старого патефона", зрители, наверное, ожидали услышать песни из репертуара Клавдии Шульженко или Лидии Руслановой. На самом деле их ждали песни Владимира Высоцкого, Юлия Кима, тяжелый рок, к патефонной эре отношения не имеющие. Автором всего этого нагромождения не состыкующихся музыкальных и литературных фрагментов был Анатолий Тучков, назвавший себя автором сюжета и текста. Как говорится: "Назвался груздем – полезай в кузов". Так что, не будем скрывать правды. На мой взгляд, в прошлом крепкий режиссер пал жертвой своих драматургических амбиций. Ну, если уж не дано, так не дано. С этим надо как-то, пусть с горечью в сердце, смириться. Наверное, это и есть одна из задач творческого человека – прозреть, угадать свой предел.
А еще творческий человек должен во все времена и века иметь чувство композиции. Все помнят, что по Аристотелю в пьесе должна быть завязка, кульминация, развязка. Тогда зритель понимает, предчувствует финал и ждет его с неослабевающим вниманием. Здесь его попросту нет. Один дивертисментный номер наслаивается на другой без всякой взаимосвязи. В результате мы уже устаем ждать или искать во всем происходящем хоть какой-то смысл. И это когда речь идет о столь важной для нас военной теме. Дело не в пафосе. Не хочется делать упор на военно-патриотическое воспитание. Это, как мне кажется, либо получается, либо нет. Не получается – не берись. Как говорил поэт Андрей Вознесенский: "Чтоб вам не оторвало рук, не трожьте музыку руками!". Кстати, никто режиссеру этого спектакля не навязывал. Нет, захотелось чиркнуть пьеску эдак по-быстрому. Был у Георгия Товстоногова в 70-х со студентами такой спектакль "Зримая песня". Похоже, захотелось слегка облокотиться на эту же тему.
Конечно, нашлось в этом построении место и для жены. Она явила нам образ в знаменитой "Балладе о матери" на стихи Андрея Дементьева. Никому не пришло в голову, что если актриса не поет сама, то она волей- неволей работает в жанре пантомимы, а для этого требуется особая пластическая культура, физическая форма. Иначе получается смешно, когда пожилая женщина силится нам под голос Софии Ротару изобразить некий невербальный сюжет, что по классу исполнительского мастерства входит в сильное противоречие с музыкой, поэзией, вокалом.
И вот подумалось, а почему все так? Может быть, мы много лет были слишком добры к одному конкретному режиссеру? В Новом театре давно уже ушла в прошлое практика обсуждать спектакли Тучкова по гамбургскому счету. Летчики называют это "разбором полетов". Также эти искренние и жесткие беседы зачастую называют и журналисты. У летчиков это обязательное дело, возможно потому, что там цена вопроса – жизнь. В журналистике все тоже достаточно рискованно. В театре, получается, риска нет никакого? А можно ли в принципе так работать? Какое-то время да. Но однажды у кассы перестанет появляться зритель. Как мне сказали компетентные люди, спросом пользуется в этом сезоне только один спектакль, и это постановка совсем другого режиссера. Так не пора ли нам начинать делать выводы?
Но для начала надо, как мне кажется, задаться вопросом – а что собственно такое, Новый театр кукол? Это, прежде всего, труппа, достаточно творческая, деятельная, готовая к экспериментам. Есть сильные цеха, готовые работать. Есть хороший, уютный зал и качественное театральное оборудование. Но есть и традиции, которые когда-то в самом начале заложил Леонард Григорьевич Гатов. Он собирал коллективы, выращивал, поддерживал творческих людей, не вторгаясь на чужое поле. Но мне кажется, что в числе его традиций была и такая: он не любил лжи и фальши, любил пусть жесткое, но честное высказывание. Мне кажется, пришло время про эти его качества и установки вспомнить и вернуть именно здесь на их законное место. Зная театр и его людей, честных, творческих, я убеждена, что именно в этом, в правдивом слове, они чувствуют сегодня потребность.
А еще есть другое – желание творческого разнообразия. К сожалению, в нашем городе не готовят режиссеров для профессиональных театров. Но они есть в стране. Может быть, уже пришло время приглашать людей с разными творческими, эстетическими позициями. Надо, чтобы привлекались и молодые, пытливые умы. По всему видно, что и актеры этого хотят. Так случилось, что некоторые вырвались в первачи, но кого-то постигла участь аутсайдеров. И случилось это не по причине их бесталанности или лени. Может быть, их не видит режиссер? Что ж – его право. Однако при появлении нового творческого человека эта позиция может измениться. У всех артистов появится шанс добиться большего. Для этого и был в свое время придуман режиссерский театр. Давайте и мы не будем сужаться до творческой позиции одного человека. Ведь во всех театрах дают постановки разным режиссерам. Будем надеяться, что это скоро случится и с Новым театром. И тогда будут заняты в соответствии со своими амплуа все артисты, закончится время обид и раздоров, а зритель снова займет свое место в зале. Мы увидим свежие сюжеты, новый взгляд, другую театральную эстетику. И от этого станет хорошо всем
Елена ПЕТРОВА
театровед
