К 100-летию со дня рождения Константина Симонова
1387
К 100-летию со дня рождения Константина Симонова.
Я не ошибусь, если скажу, что Константин Симонов был и остается самым любимым писателем для тех, кто прошел Великую Отечественную войну. Никто так правдиво, как он, не смог описать словами те "разные дни войны", которые выпали на их долю. Константин Михайлович в своих стихах, военных корреспонденциях, а потом в романе "Живые и мертвые" смог не только описать происходившее на войне, рассказать о людских судьбах во время войны, но и точно передать чувства, переполнявшие бойцов в эти тяжелые годы. Ну а герои его послевоенных книг, трилогия "Живые и мертвые" стали нарицательными и также хорошо известны, как и герои "Войны и мира" Льва Толстого, а, может быть, и больше: Серпилин, Синцов, Лопатин. Помню, как радовался мой отец, прошедший войну от Бреста до Кенигсберга, когда ему, как и всем участникам Великой Отечественной войны, была оформлена подписка на собрание сочинений Константина Симонова, вышедшее в 1980 году, сразу после его смерти писателя. Мне же посчастливилось видеть Константина Михайловича как секретаря Союза писателей СССР, проводившего встречу с читателями в только что открывшемся Московском Доме книги. Мужественное лицо, седоватый ежик волос, две черточки усов, слегка заикающаяся речь, из-за чего он в молодости переименовал себя из Кирилла в Константина, и неизменная трубка в руках. Быть может, та, с которой он прошел войну. В том числе, и передвигаясь в "Виллисе" из освобожденного только что Краснодара в Батайск, когда он, не имея возможности записать свои стихи, проговаривал вслух сочиняемые им строки "Песенки военных корреспондентов".
– Вы какого-то ненормального ко мне посадили, – сетовал потом шофер: всю дорогу что-то бормотал.
А ведь лучших строк о военных корреспондентах никто и не создал! Помните:
От Москвы до Бреста
Нет такого места,
Где бы не скитались мы в пыли.
С "лейкой" и блокнотом,
А то и с пулеметом
Сквозь огонь и стужу мы прошли.
Без глотка, товарищ,
Песню не заваришь,
Так давай по маленькой нальем.
Выпьем за писавших,
Выпьем за снимавших,
Выпьем за шагавших под огнем.
Есть, чтоб выпить повод –
За военный провод,
За У-2, за эмку, за успех.
Как пешком шагали,
Как плечом толкали,
Как мы поспевали раньше всех.
От вееров и водки
Хрипли наши глотки,
Но мы скажем тем, кто упрекнет:
"С нами покочуйте,
С наше поночуйте,
С наше повоюйте хоть бы год".
Там, где мы бывали,
Нам танков не давали –
Но мы не терялись никогда.
На пикапе драном
И с одним наганом
Первыми въезжали в города.
Так выпьем за победу,
За нашу газету.
А не доживем, мой дорогой,
Кто-нибудь услышит,
Снимет и напишет,
Кто-нибудь помянет нас с тобой.
Ну а последний куплет, который не звучал в исполнении Леонида Утесова, я приберегу к концу своего рассказа о Константине Михайловиче…
Константин Симонов, начавший свою "корреспондентскую службу" как поэт в армейской газете с событий на Халхин-Голе в 1939 году, самые пронзительные свои стихи начал писать с начала Великой Отечественной войны, осенью 1941 года, во время тяжелых боев отступавшей советской армии:
"Ты помнишь, Алеша, дороги смоленщины…", "Майор привез мальчишку на лафете…". Этот мальчишка, как и те чувства, с которыми писались стихи, не были придуманными. А в феврале 1942 года в газете "Правда" появилось стихотворение Симонова "Жди меня". Во всей нашей огромной военной поэзии нет другого такого стихотворения, которое так бы задело тогда души бойцов. Стихотворение переписывали и отсылали домой, вырезали из газеты и хранили в нагрудном кармане гимнастерки. Ведь каждый боец, воюя, верил, что дома его ждет любимая, и хотел поддержать ее в этом словами стихотворения Симонова. Слова, написанные Константином Симоновым своей любимой Валентине Серовой, стали всеобщими:
Жди меня, и я вернусь.
Только очень жди,
Жди, когда наводят грусть
Желтые дожди,
Жди, когда снега метут,
Жди, когда жара,
Жди, когда других не ждут,
Позабыв вчера.
Жди, когда из дальних мест
Писем не придет,
Жди, когда уж надоест
Всем, кто вместе ждет.
Жди меня, и я вернусь,
Не желай добра
Всем, кто знает наизусть,
Что забыть пора.
Пусть поверят сын и мать
В то, что нет меня,
Пусть друзья устанут ждать,
Сядут у огня,
Выпьют горькое вино
На помин души...
Жди. И с ними заодно
Выпить не спеши.
Жди меня, и я вернусь,
Всем смертям назло.
Кто не ждал меня, тот пусть
Скажет: - Повезло.
Не понять, не ждавшим им,
Как среди огня
Ожиданием своим
Ты спасла меня.
Как я выжил, будем знать
Только мы с тобой,-
Просто ты умела ждать,
Как никто другой.
Константин Михайлович, публикуя свои корреспонденции во время войны, уже тогда понимал, что только стихами невозможно выразить тот огромный материал, который он заносил в свои военные дневники. Поэтому уже во время войны у него намечались контуры будущей книги-эпопеи о войне. "Родина – это, прежде всего, люди", – говорил он. Написанная после войны трилогия "Живые и мертвые" о судьбах людей во время войны уже тогда, в войну, обрела свое название: писатель всегда говорил, что нашей победе мы обязаны в равней степени как живым, так и мертвым, отдавшим жизнь за победу. Почти двадцать лет создавался роман. Первая книга" – "Товарищи по оружию" – вышла в 1952 году, вторая – "Солдатами не рождаются" – в 1959 году, а завершающая – "Последнее лето" – в 1971 году.
Наверное, каждый участник войны прочитал эту трилогию, да, по-моему, вообще, все, что было написано Симоновым. И не только прочел, но и пропустил через себя, заново все пережил. Многие писали Симонову письма, высказывая свое мнение о романе: солдаты, офицеры, маршалы. Более тридцати лет вел диалог со своими читателями Константин Симонов, потому что, как он писал, "имею привычку отвечать на письма". Получалась как бы коллективная рецензия на его творчество. Симонов соглашался с высказанным или не соглашался, объясняя почему, но ничего в романе не переделывал, так как понимал, что созданное им составляет единое целое, которое переделать практически невозможно. Как и переделать свое прежнее отношение к Сталину, отношение к которому у него было до смерти вождя таким же, как и у большинства советских людей, – безграничная вера. В преддверии двадцатого съезда ему и Александру Фадееву пришлось ознакомиться с материалами, которые озвучил на съезде Хрущев. Александр Фадеев не вынес этого удара. Константин Симонов вынес эту трагедию, которая выпала на долю советского народа, не делая из нее себе политический капитал. Позиция Симонова до самой его смерти в 1979 году была однозначна: Сталин сыграл выдающуюся роль в Великой Отечественной войне, хотя, если бы не предвоенные чистки и вера Сталина, что Гитлер не нападет на СССР, война с Германией была бы менее кровопролитной для нашей страны.
В ответных письмах читателям Симонов писал об этом, как и о том, что советский народ был подготовлен к коллективным героическим усилиям для достижения общей цели всеми довоенными годами и о том, что "даже при отступлении в начале войны никогда не было ощущения, что отступаем безвозвратно". Его друг, замечательный писатель и редактор журнала "Юность" Борис Полевой, писал Константину Симонову:
"Ясно одно, старик, военные тебя внимательно читают и очень много именно интересного, глубокого от тебя ждут. Учти!"
Наверное, нужно было бы привести еще и слова Георгия Жукова, маршала Василевского, генерала армии Батова, обращенные к Симонову, чтобы понять значимость творчества и всей деятельности Константина Симонова. Перечислить его пьесы и кинофильмы по его книгам, в которых он отстаивал "пропорцию трагического и героического", документальные фильмы о войне, созданные под его руководством, что он в сопроводительном письме отчитывался перед ЦГАЛИ в том, что им за период с 1973 по 1979 год в архив Госкинофонда было сдано 717 коробок киноматериалов о войне. Сколько рукописей о войне перечел, отредактировал, дал необходимый совет Симонов как редактор "Литературной газеты" и журнала "Новый мир"! Все это есть в "Письмах о войне" – огромной книге, составленной Лазаревым в 1990 году из писем уже ушедшего из жизни Константина Симонова. А еще ведь Константин Михайлович мечтал издать книгу "Товарищ читатель", в которой были бы и сами письма читателей, на которые он отвечал, и тогда бы то, что волновало читателей, не только проглядывало в ответах Симонова, но было бы прочитано нами. Быть может, такой вариант еще ждет своего издания?
В год столетия со дня рождения Константина Михайловича во всей России вспомнят об этом самом честном писателе Великой Отечественной войны, будут читать его стихи, показывать фильмы, снятые по его произведениям, играть в театрах его пьесы. Кто-то поедет под Могилев, в то место, где развеян его прах по завещанию. Может, вспомнят о нем в Болгарии, Югославии, Чехии и Словакии, где он побывал корреспондентом в конце войны. Вспомнят обязательно и на Кубани: в Гулькевичах и в Краснодаре, там, где он готовил свои материалы о зверствах фашистов на Кубани. Улица Симонова есть в Краснодаре и в Гулькевичах, а в Музее боевой славы этой станицы есть еще и экспонаты – вещи журналиста и писателя Константина Михайловича Симонова. А, может быть, еще появится у нас скульптура военного журналиста, очень похожего на Константина Симонова, вопреки тому, что он написал в последнем, обычно не звучащем куплете "Песенки военных корреспондентов":
Помянуть нам впору
Мертвых репортеров.
Стал могилой Киев им и Крым.
Хоть они порою
Были и герои,
Не поставят памятников им.
У Центрального дома журналистов в Москве был все же установлен в 1993 году памятник погибшим на войне фронтовым журналистам: фигура пожилого бойца в пилотке и плащ-палатке, с блокнотом в руках, присевшего, чтобы написать корреспонденцию в газету. На стеле за его спиной цитата из "Песни военных корреспондентов:
С "лейкой" и блокнотом,
А то и с пулеметом
Сквозь огонь и стужу мы прошли…
Не понятно только, за что "разжаловали" этого военного корреспондента, обычно они были в офицерских фуражках: лейтенанты, капитаны и даже подполковники, как Константин Симонов. И, конечно, такие же молодые, смелые и талантливые.
Сергей Левиче
