Адыго-черкесский мир

по книге Асфара Куека «Золотая роса»

Адыги (с давних пор вошедшие в историю под названием «черкесы») проживают компактно в трех субъектах Российской Федерации: в республике Адыгея 99 тыс., в Кабардино-Балкарской республике 700 тыс. и в Карачаево-Черкесской республике 45 тысяч. По всем остальным субъектам Российской Федерации числится еще 50 тысяч адыгов.

«Среднестатистические» россияне, за некоторыми исключениями, вряд ли знают, что в Турции и странах Ближнего Востока адыго-черкесов проживает миллионы (называют цифры – 4 млн и 7 млн). Плюс: почти во всех Европейских странах и в США имеются адыго-черкесские диаспоры со своими органами самоуправления (Хасэ) и со своими национально-культурными центрами. Есть Федерация адыгов Европы, Международная черкесская Ассоциация. Автор рецензируемой книги в деловых командировках и в составе этнографических экспедиций посещал Адыге Хасэ во Франции, Люксембурге, Бельгии, Голландии, Германии и во всех странах Ближнего Востока.

Еще 200 лет назад (для истории небольшой период) адыги жили только на Северном Кавказе, на своей исторической родине, а если встречались в выше названных странах, то единицами. Как и почему абсолютно подавляющее большинство адыгов (черкесов), то есть около 90%, оказалось за рубежом? Ответ известен всем, кто хотя бы на «удовлетворительно» знает отечественную историю: они оказались там в результате политики насильственной депортации, проводившейся царской администрацией в ходе Кавказской войны и после ее завершения в 1864 году. Мы далее в этот вопрос углубляться не будем, ибо он не входит в тему нашей статьи. Выше приведенные цифры мы напомнили для того, чтобы читатель имел представление о том, что скрывается под понятием «адыгский мир». Он обширен и разнообразен, как мир любого большого народа.

Работа Асфара Куека «Золотая роса» тем ценна, что она посвящена описанию, точнее исследованию адыгского мира, и здесь, на исторической родине, и за рубежом. Конечно, он не берется описывать все стороны жизни адыгов. Это непосильно одному человеку. Как подлинный исследовать он определяет четко предмет своего исследования.

Каждый изгнанник – адыг – хотел захватить с собой самое дорогое. В одном ауле взяли с собой из родного очага угли. Поместив их в чайник и поддерживая дубовыми ветками, довезли до нового места жительства и там из них развели огонь. От этого огня зажгли свои очаги адыги на новом месте.       Другим огнем, который поддерживал адыгов на чужбине, была их культура. Автор пишет: «было и общее, что они смогли перевезти и сохранить, общее, цены которому нет – духовное богатство народа: предания и сказания, притчи и сказки, пословицы и поговорки – весь спектр фольклора». Именно эту сторону жизни адыгского мира автор делает главным предметом своего исследования. Автор собрал более ста кассет с уникальными полевыми материалами. Адыги, проживающие в Германии, создали специальный фонд при Адыге Хасэ, который неоднократно спонсировал экспедиции ученых в Турцию и на Ближний Восток.

Немало работ посвящено адыгам, в том числе и зарубежным. Одно из последних – капитальное исследование Самира Хотко «История Черкессии. Средние века и новое время» (издательство Санкт-Петербургского университета, 2002 г., 974 стр.). В ней есть глава «Черкесская диаспора в новое время». В ней автор главное внимание уделяет социально-политическим успехам зарубежных адыгов. Они особенно впечатляющие в Турции и на Ближнем Востоке, где адыги предстают генералами, премьер-министрами, мэрами. Но по понятным причинам он не затрагивает то, что сделал предметом исследования А. Куек: духовно-культурную ментальность зарубежных адыгов. Начинает свой анализ он с языка адыгской диаспоры. Бросается в глаза такой факт: в Израиле, Югославии, Иордании и Сирии адыги в основном сохранили свой язык. В них есть и школы, в которых изучают родной язык. А вот в Турции автор «не встречал молодых адыгов, свободно говоривших на родном языке». Объясняется это тем, что до недавнего времени Турция проводила у себя особую национальную политику по «отуречиванию» всех народов, живущих на ее территории. В последнее время ситуация изменилась: даже в вузах некоторых городов начали изучать адыгский язык. Более того: многие турки и курды изъявляют желание учить черкесский язык.

Следующая культурная «координата», которую прослеживает автор в адыгском мире – это Адыгэ Хабзе. Автор пишет не только о том, как и в какой мере адыгское Хабзе соблюдается диаспорой, но и о том разнообразии форм и методов, которыми оно пропагандируется и поддерживается. Сказитель из Сирии Рэджэб Тлехуч глубинные смыслы Адыгэ Хабзе передает через рассказы - притчи. А. Куек в своей книге воспроизводит три притчи Рэджэпа Тлехуча: «Женщина, не переходи дорогу мужчине», «Невинная перед Богом и людьми» и «Любить друг друга». «Рассказы Рэджэба, – заключает автор, – представляются мне ветками большого дерева, мудрого дерева адыгского народа. Здесь есть все: увлекательные рассказы о прошлом, о добре и зле, о важности сохранения языка, подаренного нам Всевышним, о традициях, Хабзе…».

Адыгэ Хабзе – непростой культурный феномен адыгов. Это этика и этикет, это философия жизни, это система ценностей. Углубленный разговор об этом феномене автора со своим братом, известным на всем Кавказе, талантливым поэтом и писателем Нальбием Куеком, представлен в конце первой главы. Мы не будем в него вникать, чтобы не уйти от своей темы. Обратим лишь внимание на то, что подметил автор у зарубежных адыгов. Хоть в разной мере ими соблюдаются правила Адыгэ Хабзе, и влияние этих правил явно заметно. Влияние это отличает адыгов от местных жителей. Один старый араб так характеризует отличие адыгов от арабов: «Вы, адыги, похожи на старый дуб. Если подует ветер, вы считаете нужным противостоять ему. Ветер сильнее вас, а вы упорствуете, будете стоять, пока не сломаетесь или не будете вырваны с корнем из земли. А мы, арабы, не такие, мы похожи на траву: подует ветер – мы сгибаемся, и ветер летит дальше, потом мы снова выпрямляемся». Мудрый араб не говорит о том, кто хуже, кто лучше; он говорит, выражаясь по-современному, о разных ментальностях, о разных типах людей.

В книге представлены притчи и мифы – «Накинь лестницу на дорогу», «Всадники, перепрыгнувшие через крепостные стены», «Сватовство араба» и т.д., и т.д. Их рассказывают автору адыги диаспоры, они – эти притчи и мифы – неотъемлемая часть их культуры.

Из Сирии автор обращает свой взор в Москву, к московской адыгской общине. Обращает внимание на то, как непросто молодым адыгам приходится утверждаться в Москве, и на примере Казбека Гонежука показывает, что происходит с их национальным самосознанием, с их ментальностью. От молодых москвичей адыгов отличаются возмужалые, как Ахмед Шаззо, крепко стоящий на ногах и выручающий многих соплеменников не только в Москве, но и в Адыгее.

Наибольшее число адыгов в Турции. Поэтому этой стране в книге уделяется наибольшее внимание. Автор характеризует разные адыгские аулы в Турции, представляет читателю их конкретных жителей. Мы ощущаем национальную ауру этих аулов, культурный облик их жителей. Затем автор переходит к адыгским аулам и к адыгам Израиля, Сирии. Адыгам Иордании посвящена отдельная глава «Иорданские этюды». В этой стране особенно много социально продвинутых адыгов. Здесь генералы, министры, советники. Мать бывшего короля Иордании Хусейна – черкешенка. Встречаясь с разными адыгами, автор приходит к выводу: «они остались больше адыгами, чем мы!»

Конечно, огромный адыгский мир, судьбой рассеянный по разным континентам и странам, стремится к единению. В работе А. Куека рассматриваются все существующие формы интеграции адыгов разных стран. Кроме упоминавшейся нами Международной Черкесской Ассоциации и Федерации адыгов Европы, есть Американская Федерация адыгов и другие. Кроме культурно-этнической интеграции есть и другие формы единения, среди которых особое место занимает возвращение адыгов на историческую Родину. Прав автор, утверждая, что мы не добились успеха с переселенцами, что решение его связано со множеством трудностей, и что «если бы руководители Кабардино-Балкарии, Адыгеи и Карачаево-Черкессии объединили свои усилия… тогда возможно, успехи пришли бы». Окончательно запутывается дело с переселенцами, когда в него вмешивается бюрократия со своим бюрократизмом. Вспоминаю мое личное общение с переселенцами из Косово, которые живут под г. Майкопом, организовав в отведенном для них месте аул «Мафахабль» – «Счастливый аул». Встреча состоялась в 2005 году, когда я работал советником главы Адыгеи. По просьбе переселенцев я поехал туда, взяв с собой чиновника из министерства, занимающегося вопросами обустройства жителей «Счастливого аула». Меня удивили две вещи. Первая, приятно удивившая, культура этих людей, их бытовая опрятность и нравственная чистота. В частности, никто из них не потребляет алкоголя и не курит. Религиозность – на высоком духовном уровне. Вторая, неприятно удивившая сторона, жизнь их омрачают простые, но не решенные вопросы жилищно-коммунального хозяйства и транспорта. Помню, что самым острым был вопрос с маршрутным автобусом, на котором дети могли бы ездить в школу в Майкоп. В ауле нет школы, а до Майкопа более 10 километров. Удивляло то, что эти острейшие проблемы существуют уже несколько лет. После собрания мы с чиновником обсудили поднятые переселенцами вопросы и наметили пути их решения. Через недели две я позвонил ему узнать, как реализуются принятые решения. Оказалось, что еще ничего не реализовывалось. На мой недоуменный вопрос чиновник ответил: «Если все, что они просят, сразу выполнить, то они все время что-то будут выдумывать». Я не помню фамилии этого чинуши, но, если бы помнил, то все равно не назвал бы. Он-то выражает не свою позицию (у него ее нет, ибо нет соответствующей культуры) – он выражает позицию своего начальства, своего министерства. Вынужден был о делах переселенцев и поведении чиновников доложить президенту Адыгеи Совмену Хазрету Меджидовичу. Он-то бескорыстно и в огромных масштабах помогал переселенцам.

Как решались дальше вопросы жителей из «Счастливого аула», не знаю, потому что вскоре, донимаемый бюрократами, ушел со своего поста. Через год московские чиновники «съели» и самого президента, за то, что по нравственному уровню он превосходил их на много ступеней. Известно, что белую ворону черные вороны не терпят.

Здесь я подхожу еще к одной мысли автора рассматриваемой книги. Вначале мне показались излишними и ненужными те моменты его книги, в которых он много и в лицах говорит о майкопской бюрократии. Они не заслуживают, чтобы о них писать. Но потом я понял, что вся эта свора – тоже часть адыгского мира и ее тоже надо знать. В прошлом, в развитии форм народовластия, в развитии народного парламентаризма наш народ был гениален. Ныне, в развитии форм управления он банален. Ничего нового не придумал. Всюду, где адыги участвуют в бюрократических структурах, мы видим унылый мировой стандарт бюрократизма. Эту часть адыгского мира автор наблюдает и описывает, вернувшись в Майкоп.

Книга Асфара Куека «Золотая роса» – очень значимое явление в нашей литературе. В ней, как почти во всякой большой работе, есть и недостатки. Основной из них – не строгое следование логике и методике социо-гуманитарного, культурологического исследования. Автор часто переходит на стиль журналистского расследования. Но ныне сей стиль стал столь изощренным, что порою его трудно отличить от научного. Данная работа уникальна по стремлению представить ментальность адыгов диаспоры и выявить ее связь с Адыгэ Хабзе, по обширности и разносторонности материала о современных адыгах, по фольклору адыгов диаспоры.

Пожалуй, это первая попытка представить социокультурное пространство адыгского мира. Будет отрадно нам, читателям, а нашей культуре полезно, если автор продолжит эту работу.

А. Хагуров, доктор социологии, профессор.