«Герои былых времён»

Анна Григорьевна встретила День Победы в городе Будапеште, в Венгрии, где она в это время служила в прифронтовой авиации механиком по приборам.

– В 1942 году я училась в медицинском техникуме в Северном Казахстане, в городе Петропавловске. Нам объявили, что девчонок призывают в армию. Мне ещё и 16 лет не было. А студенческие билеты все собрали в кучу и вместо 1926 года мне поставили 1923. Был составлен общий список, больше никаких документов. И нас всех, всю группу призвали. Я помню, наша директриса сказала, что весь третий курс уходит с техникума. А тогда сокращённо учились, вместо трёх было полтора года. А нас с первого курса забрали, никаких документов не спрашивали. Нас на перроне было 2800 девчонок, только одни девочки. И когда комиссию военную проходили, нас спрашивали: «Куда хочешь, медсестрой на фронт или в авиационное училище для прибористов?» Я захотела в училище. Но видно же было, что молоденькая. Помню, учились в школе младших специалистов в Кемерово, преподаватель винтомоторной группы хотел вопрос какой-то задать и говорит: «Курсант Таранова, сколько вам лет?» А мне и врать неудобно, и правду не могу сказать. Я говорю: «Восемнадцать, товарищ старший лейтенант». А он так головой покачал… и забыл, какой вопрос хотел задать. «Садитесь, курсант Таранова». И так всю войну и провоевала под 23-м годом. Закончили мы курсы, и наших девчонок сразу отправили в действующую армию, – рассказывает Анна Григорьевна.

– Отправились мы в полк на Калининский фронт. И там мы весь 43-й и половину 44-го года провоевали. А потом, когда нашу часть расформировали, нас направили в город Киржач, возле Москвы, там сформировали новое подразделение и отправили нас на III Украинский фронт. Потом Молдавия, Румыния, Болгария, Венгрия, Югославия. И в Венгрии мы уже День Победы и встретили. В Будапеште были очень сильные бои, там озеро Балатон, вот там много наших самолетов утонуло. Слышу, передают, что ещё его не чистили. Я говорю, будут чистить, много найдут русских самолетов. Тонули… да… в Венгрии мы стояли долго, мы уже знали, что скоро замирятся. И Венгрии мы уже День Победы и встретили, в ресторане, у меня уже муж был. И вот в ресторане венгры с нами обнимались, очень хорошо нас и болгары встречали. В Болгарии я работала механиком по приборам одна, и у меня было 13 самолетов. Без моего разрешения ни один самолет не мог вылететь на боевое задание. Перед самым вылетом я им ставила время одинаковое, штурмовики Ил-2, наша прифронтовая авиация, – вспоминает Анна Григорьевна.

Особенно, конечно, было тяжело на Калининском фронте. Мы жили в партизанских землянках, только партизаны продвинутся к линии фронта, мы за ними, Осташково, Великие Луки. Самолеты за 1,5 км, а самолет одноместный, дерево, малейший осколочек, он сгорал. А потом кабину у лётчика сделали бронированную и посадили стрелка. Сейчас, к своему стыду, фамилии уже всех забыла. Выросла я, конечно, в части, пришла молоденькая, сначала я работала с механиком. А потом механик сел вместо стрелка, погибали быстро стрелки. А с меня инженер армии экзамен взял и меня одну – на 13 самолетов. Помню, повезли нас в баню вечером, жили-то в землянках, а лётчики жили в селе, через поле. А у них баня была, нас повезли вечером на машине в баню. А ночью разбомбили мост, а мне надо самолёты выпускать. Сталин тогда был, попробуй самолёт не вылети на задание, значит, ты враг народа. А я к своему времени проснулась, слышу, что-то шумит, выбежала, а мост разбомбили, пока мы спали после бани. А как я могу не попасть на аэродром? Не знаю, как я добиралась по развалинам моста, они скользкие. Вся мокрая прибежала на аэродром, меня лампой ребята обсушили. Я залезла на горячий капот и согрелась. С рассветом самолеты вылетели. Они вылетали, сначала на высоте сбрасывали бомбы, потом отстреливались, а потом заходили. «Чёрная смерть» – так называли наши самолёты. Это только вы спросили, никогда никто об этом не спрашивал, – рассказывает пожилая женщина.

Анна Григорьевна также рассказала, как была на встрече в Югославии по приглашению Броз Тито. Она также вспомнила, как они жили в Румынии под самолётами.

– Мы соломы насыпали и спали, потому что Румыния против нас была настроена, мы в посёлках не жили. А в Югославии и Болгарии мы, девчонки, уже жили на квартирах, нам разрешали. А в Югославии нас очень хорошо встречали, они почти все там партизанили, город Ниш. А сейчас я смотрю, это уже Черногория.

О том, как возвращалась на Родину, Анна Григорьевна вспоминает со слезами.

– У меня заболела мама, лежала в больнице, а на Большой земле у меня была сестрёнка несовершеннолетняя, станция Булаево, Северный Казахастан. И мама написала, что, если можешь, приезжай, Рая совсем одна. А девочка, ей было 13 лет, неделю ходила за 3 км, ждала меня… (расплакалась). Ой, лучше не вспоминать. Было очень тяжело. Как на фронте… без конца теряли. Только вот с ним стоишь, а он улетел и не вернулся. И на твоих глазах разбивались. Скорее бы праздники закончились, только глаза закрою и возвращаюсь туда… – говорит Анна Григорьевна дрожащим голосом.

Анна Григорьевна вышла замуж, её муж был командиром эскадрильи. Вместе с мужем они воспитали пятерых детей. Один сын Анны Григорьевны – конструктор ракеты «Синева», внук служил в Афгане, один из сыновей, Николай, был начальником уголовного розыска в г. Тольятти, внук работает в Минздраве России. Она гордится своими детьми и внуками. Недавно переехала вслед за детьми в Майкоп. Сейчас у неё десять внуков и десять правнуков. «Богатая семья», – говорит Анна Григорьевна.

Когда Анна Григорьевна рассказывала, она и всплакнула, и улыбалась. Её дочь, Наталья Александровна, сказала, что мама очень редко плачет, она очень сильная женщина, никогда никому не жаловалась.

Действительно, энергии, очарованию и стойкости, а главное – любви к жизни этой женщины, можно только завидовать и брать пример.