К главе района, как в Мавзолей, –не попадешь!

Уважаемая редакция "Новой газеты Кубани"!

П рочитал в газете "Туапсинские вести", отзыв о статье "Дети войны не должны быть слабыми и бедными". Хотя статью, к великому стыду, сам не читал, но очень разделяю боль и обиду автора этого отзыва, и не только его, и других, хотя нас не так уж много осталось. А ведь мы действительно унижены, и нас делаю, бедными и больными. И я невольно взялся за ручку.
В 1942 году мне было 4 года, жили мы в ст.Кабардинской Апшеронского района, оккупированного гитлеровцами. В наших местах проходили ожесточённые бои. У нас и у соседей были козы и мы их пасли по очереди. Когда подходила наша очередь, а мама работала в колхозе и естественно уходила на работу, а пастухом оставался я. Когда самолёты делали налёт и бомбили, я садился на корточки и сильно плакал, а козы собьются вокруг меня и стараются меня оградить, не разбегаются, словно понимали мой страх и тревогу, а после налёта расходились и спокойно паслись. На наших детских плечах была заготовка дров, чтобы наши мамы, придя с работы, могли на чём-то готовить поесть. Мамы днём работали в колхозе, а ночью у солёного источника в лесу варили соль, для того, что бы её менять на муку и отруби.
Когда наварят соли, отпрашивались с работы и уходили пешком на Кубань с аклунками соли на несколько дней в поисках продуктов, а нас оставляли на хозяйстве. Бывало сидишь у окошка днями и ночами, кушаешь несколькодневную кукурузную кашу вместе со слезами и ждёшь маму. А она возвращалась уставшая и изнемождённая с тяжёлой ношей, а тут гитлеровцы и прямо у калитки начинают допрос — где партизаны? Считали, что она пришла от партизан. Один из них начал бить маму по лицу и ткать пистолетом в грудь, а я "защитник" укусил его за ногу, так он меня как подфутболил кованным ботинком, через сколько времени я пришёл в себя не знаю, только когда очнулся, около меня сидела мама и соседи и все плакали. Этот момент и сейчас без слёз не могу вспоминать. Отец погиб у меня в 1943 году и похоронен на братской могиле в с. Молдованка Крымского района. А я уже с 10-летнего возраста на жизнь зарабатывал сам. Собирал дикую фрукту, жёлудь, металлолом и сдавал. Собирались с пацанами человек по десять и грузили вагоны — крытые пульмана дровами метровкой. Одним словом зарабатывали как могли. Это тяжёлое детство я изложил очень коротко. Не легко было бойцам на фронте, а женщинам в тылу, ну а детям было пожалуй труднее. Они испытали всё ужасы войны: бомбёжки, сырые и холодные окопы, свистящие пули, холод и голод. Тяжело всё это вспоминать. И становится очень обидно, когда сегодня сталкиваешься с равнодушием сытых и самодовольных своим положением и жизнью чиновников. А ведь они должны быть благодарны детям войны и людям старшего поколения, которые непосильным, неоплаченным трудом создавали им — чиновникам, благодатную жизнь. Но увы, тебя могут оскорбить, унизить не взирая на возраст, вместо того что бы к ним относиться немного снисходительно, не говоря уже уважительно. Куда бы не зашёл к чиновнику чувствуешь на себе какой-то недовольный сверлящий взгляд, вроде того "за каким дьяволом ты сюда пришёл? Так было без тебя спокойно, а тут надо напрягаться, тебя слушать и что-то отвечать". И отвечают…
— Чего хотели? - начинаешь объяснять, тебя обрывают на полуслове
— Вы, пожалуйста, короче, у меня нет времени.
Спрашивает:
— Вы там были?
Отвечаю:
— Да, был
— Ну и что вам сказали?
— Да сказали это невозможно
— Ну правильно сказали, поднимается и выходит с кабинета.
Ну это в том случае, если ещё попадёшь в кабинет, а то ещё могут в грубой форме выставить с кабинета.
И это у нас в Туапсинском районе, но я не исключаю, что это не только у нас. Люди со своими нуждами и болью пытаются как-то достучаться до чиновников, но они глухие, и им нужды простого народа настолько чужды, им с простыми, а зачастую бедными людьми так не интересно общаться и они от этих людей стараются отмахнуться как от назойливых мух. Хотя по долгу службы обязаны хотя бы выслушать обратившегося. А они, чиновники, отправляют решать порой мелочные проблемы в суды и прокуратуру. Что такое? Районные чиновники принимают один или в лучшем случае два раза в месяц. Людей собирается много, все нервничают, а когда зайдут, толком не могут выразить мысли от перенапряжения. А чиновник вместо того, что бы успокоить и выслушать человека, задать наводящие вопросы, старается посетителя побыстрее выпроводить, т. к. за дверью огромная очередь, а галочку поставить надо, что посетитель был принят.
Правда я должен оговориться. Зашёл в прокуратуру, занёс документы в приёмную. Меня встретила девушка — секретарь, очень вежливо, а так же исполняющий обязанности прокурора, Баранов А.А. Правда он долго не мог понять зачем я пришёл, а я видимо растерялся оттого что так запросто попал к прокурору и ещё меня слушают, после почти около двухлетних похождений в районную администрацию. Но пока, прошло уже три недели, никакого ответа не получил.
А ведь к главе района Лыбаневу не под каким предлогом не попадёшь. я им, т. е. главе Лыбаневу и заместителю Алексеенко писал письма, но их никто не принимал, и я вынужден был отправлять их заказными с уведомлением. Но пока проблема с которой как я уже сказал оббиваю пороги около двух лет, не решается, хотя, казалось бы, мелочная проблема.

М. Г. Гончаров
Туапсе