«Криница»: черноморская утопия

Как известно, Краснодарский край сложился из двух исторических частей- собственно Кубани и Черноморья, довольно отличных и по населению, и по менталитету. Если Кубань всегда считалась краем консервативным, с подозрением относящимся к разного рода «смелым социальным экспериментам», то в Черномории,  наоборот,  на такие «эксперименты» всегда находились охотники. Вспомним Новороссийскую республику, Сочинскую республику (в которой пытался реализовать свои идеи теософ Александр Усов), «красно-зеленых повстанцев». Но не все подобные начинания были связаны с насильственным взятием власти  или иной вооруженной борьбой  – еще ранее, в тех же краях , была предпринята и попытка создания земледельческой коммуны, основанной на принципах уравнительного коммунизма. В октябре этого года исполняется 130 лет со дня создания под Пшадой общины «Криница».

В те годы в Российской империи развивалось народническое движение, ориентированное на сближение интеллигенции с народом, преимущественно с крестьянством, считавшее,  что в народной массе живут общественные и этические идеалы. Это движение порой принимало весьма радикальные формы, которые сегодня бы назвали экстремистским; пиком террористической деятельности народников стало убийство царя Александра Второго в 1881 году. Впрочем, не все направления народничества были столь радикальны – иные собирались популяризировать свои идеи собственным примером работы на земле. Именно так и появилась община «Криница», основателями которой стала группа интеллигентов-народников во главе с Виктором Еропкиным, приобретшем в 1866 году участок земли (250 десятин) в районе  реки Пшады под Геленджиком.

Идейным вдохновителем «Криницы» называют военного доктора Иосифа Когана. Этот анархист и атеист составил сочинение «Памятка или идея здравого смысла в применении к сознательной жизни людей», в котором, помимо критики современных условий, «рекомендовал для счастья человечества соединиться в общины с полной общностью идей, земли, имущества, труда». Сочинение было разделено на параграфы, начинавшиеся фразой «Трезвое слово – истинный Бог». Его последователи воспринимали понятие «слово», как обязательно подкрепленное личным примером. 

Иосиф Коган увлек своими идеями дочь либерального смоленского помещика князя Николая Друцкого-Соколинского.  Сам князь был масоном, отпустил своих крестьян на свободу раньше царского манифеста,  и, по отзывам современников, отличался одновременно «свободомыслием и лояльностью» . Дочь князя, Наталья, в 1860-е годы училась в Смольном институте, где  устроила своеобразный бунт среди своих однокурсниц. Этот бунт принял такой размах, что в институт благородных девиц пожаловала сама императрица Мария Федоровна, юная бунтовщица была прощена и избавлена от наказания, но от предложения стать фрейлиной отказалась. После окончания Смольного в 1867 г. два года учительствовала в родном городе, после чего переехала в Петербург. На одном из «четвергов» на квартире композитора А.Н. Серова в 1869 г. познакомилась с будущим мужем, И.М. Коганом. Уже тогда у нее была репутация «нигилистки», жертвующей деньги «на дело». На этой квартире собирался кружок революционеров, который раскололся в конце 1870-х гг. Часть группы осталась в столице,  но шесть  человек отправились в село  Никольское, имение Натальи Николаевны (к тому времени уже не Друцкой-Соколинской, а Коган), устраивать коммуну. Первый опыт создания коммуны оказался неудачным, и  супруги Коган вместе с сыновьями Николаем и Михаилом, а также с остальными товарищами отправились искать землю  сначала в Уфимской губернии, потом в Полтавской губернии, были мысли даже уехать за границу, в Австралию, но потом было решено  "...,что без родины, без России жить нельзя, что на своей родине нужно делать такие опыты коллективной жизни, что если они дадут результаты, то это будет для своей родины в первую очередь."  

Пока шли поиски, у Коганов появлялись новые единомышленники: Зот Сычугов, его супруга Анна и Виктор Еропкин. Одним из самых колоритных деятелей «Криницы» был Зот Сычугов, который  происходил из бедной религиозной семьи, увлекался чтением житий и мечтал о мученичестве за веру. Однако «посты и молитвы не удовлетворяли», юноше хотелось «деятельной борьбы», его «притягивала мысль о миссионерстве». Проучившись год в бурсе, ушел и поступил в сельскохозяйственное училище для подготовки в земские учителя. Был арестован и выслан. Прошел школу земледелия в знаменитом имении А.Н. Энгельгардта Батищево, из которой «вышел с жаждой практической деятельности».

Именно он был послан на поиски земельного участка для нового поселения колонистов на Кавказ – колонисты хотели быть подальше от административного пригляда. В своем дневнике Сычугов описывает все это в самых радужных тонах: «На Кавказ, на Кавказ! В страну полуденного солнца и седой старины, куда ходил легендарный Язон со своими аргонавтами за золотым руном. Не за золотом иду я туда, я гонюсь за счастьем. Много ли нужно для моего счастья? Небольшой клочок земли, на котором я мог бы в союзе с симпатичными мне людьми воспитать и вскормить юное поколение в понятиях абсолютной чести и человеческого достоинства». 
Сычугов отправился вместе с женой и двумя детьми двух и четырех лет. Оставив семью в Новороссийске, приступил к поискам. Через 2,5 года участок был найден  – 250 га земли были куплены у офицера Кавказской армии, который получил их в приданое жены, происходившей из черкесского княжеского рода. 

Сычугов также положил основание архиву и библиотеке Криницы, однако центральной фигурой общины все же был Виктор Еропкин, который, собственно, и приобрел участок, записанный на его имя.  Саму общину часто называли по его имени – еропкинской. Блестяще образованный аристократ (юридический и математический  факультеты Московского университета) Еропкин, увлекшись в юности идеями народничества, отказался от среды, воспитавшей его, и от средств существования, выделяемыми семьей. Жил самостоятельно, зарабатывал на жизнь уроками. После окончания университета открыл в Москве мастерскую учебных пособий на артельных началах. Познакомившись с единомышленниками, он вместе с ними приступил к созданию указанной общины. Ее организация явилась социальным экспериментом общежития людей, духовно связанных одной идеей, которая базировалась на следующих принципах:

а) экономическом – общинники должны сами производить все необходимое для себя, не нуждаясь в привлечении чужого труда;
б) идейном – самосовершенствование, способность жить для других и жить с другими, познание самого себя, обуздание своего «Я».

Дочь Зота  Сычугова Н.З. Чевырева- Сычугова в своих воспоминаниях, написанных в 1960-е гг., отмечала особую идейную направленность интеллигентской общины: «Основатели и их продолжатели постепенно выработали свое собственное мировоззрение на устройство и образ своей жизни, на взаимоотношения людей, на воспитание детей, и нельзя их назвать последователями Фурье, Сен-Симона или Толстого, или еще кого. Они, возможно, чтили и уважали этих людей как искателей справедливой, равной для всех, счастливой жизни, но они шли своей дорогой, своим путем. Он привел их к организации сельскохозяйственного кооперативного коллектива с полным коммунистическим бытом, морально-идейная основа которого хорошо высказана в объяснительной записке к уставу этого коллектива и в уставе с его инструкцией. /…/ Основатели, недовольные существующим в то время социально-политическим строем страны, хотели создать справедливые формы жизни, правильные равноправные человеческие взаимоотношения людей, нормальные условия жизни для воспитания детей. Они хотели жить без эксплуатации кого-либо, без частной собственности, с полным равноправием всех, с обязательным личным трудом каждого члена группы. Они хотели воспитать детей, любящих и уважающих всякий труд, приносящий благо обществу трудящихся, и сделать из каждого воспитанника всесторонне образованного, культурного, полезного обществу человека».

Впрочем, несмотря на эти благие пожелания, заладилось у общинников далеко не сразу. Практически реализовать идею оказалось гораздо сложнее, чем размышлять о справедливой общине. Нужно было строить жилой дом, помещение для скота, очистить землю от камней и растительности, приобрести хозяйственный инвентарь для работы.  Для ведения хозяйства нужны были наемные рабочие, а это противоречило идейным принципам криничан. Но сами они не могли осилить такой большой объем хозяйственных работ. Такое положение дел вызывало у общинников недовольство. Собираясь после трудового дня в своей турлучной мазанке, они горячо обсуждали текущие дела. Длинные вечера проходили в бесконечных спорах, люди искали выхода в каком-нибудь ясном решении. Одни предлагали отказаться от высоких идей и, обратив внимание на устройство хозяйства, прочно обосноваться экономически: «Не об идеальном значении ограничения физических потребностей нам нужно думать, когда медведи путешествуют по нашей усадьбе». Другие отстаивали свои принципы и доказывали необходимость нравственного совершенствования: «Допущение компромиссов поведет к тому, что начатое дело потеряет свою цель и значение. Счастье человека не во внешних вещах, а  только в нем самом, в его отрешении от всего временного и случайного».

Разногласия между общинниками мешали свободе действий – их  энергия уходила на принципиальные споры и распутывание личных конфликтов. Власти не признавали «Криницу», т.к. усадьба официально принадлежала Еропкину, поэтому часть криничан хотела иметь свою собственность. Это порождало неуверенность в дальнейших перспективах развития общины. Тяжести жизни криничан усугублял бич здешних земель –  лихорадка,  от которой умирали дети.

Возникла реальная угроза развала общины. Чтобы этого не случилось, основатели «Криницы» решили впредь четко распределять работы между общинниками, ввели распорядок дня и строго требовали его исполнения. Распорядок дня был следующим: летом вставали по звонку  в 4 часа утра, вечером расходились в 9-10 часов. Зимой работы было меньше. Труд признавался реальной господствующей нравственной основой  и первой обязанностью жизни человека. Хозяйство велось по-крестьянски, без особых забот об облегчении труда. Главной отраслью хозяйства было полеводство и огородничество. Сеяли кукурузу, пшеницу. Собранного урожая не всегда хватало для собственного потребления. Была попытка культивировать лекарственные травы для продажи, но ожидаемого дохода эта отрасль не дала. Еропкину пришлось устроиться директором писчебумажной фабрики, чтобы помочь общине укрепиться экономически.

В 1890-1893 гг. криничане освоили новую отрасль хозяйства – виноградарство, затем наступили на горло своим принципам и  с помощью наемных рабочих расширили земельные участки. Уже через несколько лет  они стали получать ощутимый доход.  Община приобрела известность – о ней знали далеко за пределами Геленджика.  Общину посещало много людей: одни приезжали, чтобы приобрести опыт и попробовать свои силы на новом поприще, другие, чтобы «поглазеть на чудных интеллигентов». Таких называли «практикантами». Кроме того, криничане оказывали влияние на близлежащие селения (Архипо-Осиповка, Береговая), способствовали организации Широчанской общины чернорабочих, оказывали помощь интеллигентским колониям на Михайловском перевале, в Сочи (дача  Уч-Дере), под Туапсе. К общинникам тянулось население окружающих сел и хуторов. Жители Архипо-Осиповки, Береговой, Текоса обращались к ним за медицинской и агрохимической помощью.

Особое внимание уделялось работе с практикантами. Это направление деятельности можно назвать едва ли не самым трудным. Примерная численность общины – 30 человек, количество же практикантов доходило до 200. В основном, практикантами были студенты, заинтересовавшиеся «криничанским» экспериментом. Далеко не все они были способны участвовать в нем в полной мере, поэтому вольно или невольно привносили в жизнь «Криницы» разногласия, далеко не всегда они соответствовали тому «типу общинника», который пытались создать старожилы. Тем не менее, практиканты и гости, уезжая, были важным источником информации о «людях будущих столетий», как выразился один из них в своем письме.

Излишки земли артель продавала под застройку. Несмотря на то, что жизнь заставляла криничан уделять огромное внимание экономическим проблемам, основным общинники считали свои идейные принципы. Особое место уделялось воспитанию подрастающего поколения, которое объявлялось одним из основных средств обеспечения «будущности и благоденствия «Криницы». Ставилась цель воспитать молодого человека:
            а) физически крепкого;
            б) закаленного в труде;
            в) находчивого и способного к практической жизни;
            г) интеллектуального и критически относящегося к жизненным проблемам и явлениям;
            д) нравственного, чуткого, способного не только жить с другими единой общей жизнь, но и жертвовать собой ради других и ради справедливости.

Не разрешалось предоставлять детям жизненные условия лучше тех, в которых находились все окружающие. Детей готовили к жизни, не ограждая их от невзгод.   С первых лет основания в общину брали сирот и полусирот  с Поволжья, из соседних деревень. Присылали своих ребят в «Криницу»  считая, что обучение и воспитание детей поставлено здесь правильно, и некоторые друзья криничан. Для детей-воспитанников был организован интернат. Обучение велось систематически, по выработанной криничанами программе. Главной по педагогической работе стала Наталья Коган,  преподававшая иностранные языки, географию, ботанику, музыку, пение. Учить детей грамоте начинали с шести лет. До 15-16 лет проходили общеобразовательные предметы, кроме этого дети учились делать доклады на разные темы. Вели личные и общественные дневники, куда записывали все о жизни детского коллектива. Для выработки большей самостоятельности и хозяйственных навыков детей выделили в особую детскую группу. У них была своя мастерская, свой комплект инструментов. В общине были детский сад, детская поляна, где подростки косили сено. Детей возили на экскурсии, в праздники устраивались концерты, спектакли. Музыкальное образование получали все дети.

Криничане называли друг друга только по имени, невзирая на возраст, и это перешло и на детей: они не называли родителей «папа» или «мама», а только по имени. В этом установлении все же чувствовалась какая-то ущербность. Как вспоминает Наталья Сычугова, однажды в гости к криничанам приехала петербургская дамочка с маленькой дочкой. Девочка ластилась к даме и называла ее мамочкой, что произвело сильное впечатление на не привыкших к такому обращению малолетних криничан. С тех пор они начали называть своих матерей мамами, в чем им, впрочем, не препятствовалось.

Идейные истоки «Криницы» были довольно аморфными, без привязки к какому-либо конкретному деятелю. «Криничане» отрицали свою принадлежность к толстовству, хотя и установили в 1910 г. памятник Льву Толстому. В общине проводились «молитвенные собрания», проходившие вполне рационалистически: «Сперва читали что- либо из Евангелия, затем пели лучшие церковные напевы и хоралы, а в конце собрания читали учения религиантов-философов, как, например, Соловьева Владимира, изучали философию Будды, Конфуция, Магомета и др. и вели горячие споры, которые затягивались далеко за полночь». 

В «Кринице» считали, что: «Наше дело – созидать лучшие социальные формы на религиозных началах. В частности, «Криница» есть только предтеча того великого народного движения, которое должно произойти в ближайшую эпоху…» 
«Великое народное движение» и стало тем, что окончательно похоронило общину «Криницу», хотя ее закат начался еще раньше. Еще в 1901 г. в «Кринице» широко отпраздновали свое 25-летие. Однако материальные дела шли всё хуже. После смерти Еропкина пришлось оформлять землю в коллективную собственность, чем занимался другой основатель, Коган. Подросших детей, в том числе и Наталью, отправили учиться в Екатеринодар, где сельские диковатые девчонки с трудом приживались в обществе городских сверстников. Вскоре, с началом Первой мировой войны, молодые криничане были призваны на фронт, и хозяйство пошатнулось. С 1914 г. пошатнулись и общинные устои: прекратились общие трапезы, а затем и общее имущество. Из-за большого притока в общину разнородных убеждений людей «Криница» вскоре стала похожа на обычный переселенческий хутор. Как ни грустили об этом коренные колонисты, но пришлось принимать новую жизнь. Незаметно прошла революция 1917 года, за которой потянулся вполне заметный хвост гражданской войны, жертвами которой стали многие криничане, другие  покинули общину, стремясь на «широкую арену общественной деятельности». Еще в 1918 г. произошло объединение с толстовской колонией «Михайловский Перевал», тогда же влилась большая группа самарцев, бежавших от голода. Возникло противостояние старожилов и новых поселенцев, закончившееся клеветой, доносами, высылками и арестами. Позже прибывшие разделили судьбу предшественников, а «Криница» была заселена красноармейцами  Кавказской дивизии.  Тем не менее, какое-то время сильно изменившаяся  «Криница» существовала и в советской время, вплоть до вхождения в колхоз «Знамя марксизма» в 1929 году.

Подготовил Денис ШУЛЬГАТЫЙ. Использованы  материалы  О. Панаэтова, Т. Ниеберидзе и других авторов

Михаил Коган с матерью, во время празднования 25-летия Криницы

Зот Сычугов