Мать Мария

В этом году исполняется 125 лет со дня рождения Елизаветы Юрьевны, признанной православной церковью в 2004 году святой Константинопольской

В марте этого, 2016 года, в Париже появилась улица имени Марии Скобцовой. Мы знаем парижскую Марию Скобцову как поэтессу Серебряного века  Елизавету Юрьевну Кузьмину-Караваеву и, конечно же, как Мать Марию, православную святую, нашу землячку. Детство и молодость этой удивительной женщины связана с Анапой и ее родовым  поместьем в Джемете, где все ее чтут.

Подвигом жизни стала ее беззаветная деятельность в эмиграции: сначала гражданская, а затем и иноческая по спасению своих соотечественников во Франции. Приняв монашеский постриг в 1932 году и став матерью Марией, Елизавета Юрьевна не укрылась в стенах монастыря, а испросив дозволения своего духовника –митрополита Евлогия, создала приют для русских эмигрантов в Париже, а в годы фашистской оккупации спасала не только русских, но и всех, кто являлся к ней: французов, чехов, евреев, добывая для них необходимые документы, в том числе и справки о крещении для евреев. Так она спасла не одну человеческую жизнь. Когда же ее деятельность стала известна гестапо, мать Мария оказалась в концлагере.  В марте 1945 года, за неделю до освобождения концлагеря Равенсбрюк советскими войсками, мать Мария совершила свой последний подвиг: поменялась одеждой с одной из заключенных и под ее номером добровольно отправилась на смерть в газовую камеру. В этом году исполняется 125 лет со дня рождения Елизаветы Юрьевны, признанной святой Константинопольской православной церковью в 2004 году. В том же году в Иерусалиме ее память была удостоена звания  «Подвижница мира».

Анапчане сохранили память об ее отце, Юрии Дмитриевиче Пиленко, и о ее деде, первом в истории Кубани  начальнике Черноморского округа, генерал-лейтенанте Дмитрии Васильевиче  Пиленко, получившем здесь, под Анапой,  в потомственное владение землю. Генерала считают родоначальником виноградарства  и виноделия в нашем крае. Родители Елизаветы: Юрий Дмитриевич  и Софья Борисовна ( в  девичестве Делоне, дочь французского врача, оказавшегося в плену в России во времена нашествия Наполеона) приехали в Анапу  в 1895 году, чтобы вступить в наследство имением после смерти Дмитрия Васильевича. Так маленькая Лиза, которой тогда еще не было и четырех лет и родившаяся в г. Риге , оказалась в Анапе. Ее отец Юрий Дмитриевич также преуспел в деле садоводства и виноградарства и в 1905 году был назначен директором Императорского Никитского ботанического сада в Крыму и директором Ялтинского училища  садоводства и виноградарства. Семья Пиленко переехала в Ялту.

Неспокойный 1905 год начался  «Кровавым воскресеньем». Протестные волнения интеллигенции и студентов прокатились по всей России, в том числе были они и в Крыму. Поджог черносотенцами ялтинского училища, слежка за студентами и за самими директором, обыски подорвали здоровье Юрия Дмитриевича. В 1906 году его переводят в Петербург, но Юрий Дмитриевич скоропостижно умирает в Анапе. Чувства десятилетней Лизы не дают ей смириться с этой потерей и, как вспоминала позже, она потеряла веру в справедливого Бога. «Если справедливого Бога нет, то, значит, и вообще нет Бога», – такие горькие мысли приходили в ее голову ей тогда, вспоминала мать Мария  уже в 1936 году.

Вместе с матерью Лиза приезжает в Санкт-Петербург, где жила сестра матери, учится в гимназии, затем поступает на Бестужевские курсы. Ходит на поэтические вечера, на одном из которых неизгладимое впечатление на нее производит Александр Блок. Это было время, когда Елизавета искала путь и смысл своей жизни. Елизавета узнает адрес поэта и, набравшись мужества, не сразу, но идет в дом к поэту, чтобы задать ему свои вопросы. Печальный поэт слушает ее исповедь, ее стихи и обещает ответить. Ведь и великий поэт искал свой путь и смысл жизни.

Через несколько дней Елизавете приносят письмо – стихотворение Александра Блока:

Когда вы стоите на моем пути,
Такая живая, такая печальная…

Заканчивающееся советом:

… я хотел бы,
Чтобы вы влюбились в простого человека,
Который любит землю и небо,
Больше, чем рифмованные
И нерифмованные
Речи о земле и небе.
Право я буду рад за вас.
Так  как только влюбленный
Имеет право на звание человека.

В 1910 году Елизавета выходит замуж за  Дмитрия Кузьмина-Караваева, юриста, близкого к литературным кругам поэтов-символистов. Однако, став Кузминой-Каравевой,  она не обрела семейного счастья, не привлекли ее и поэтические вечера и беседы в знаменитой «башне» Вячеслава Иванова, хотя она и издала свой первый поэтический сборник «Скифские черепки» в 1912 году с помощью литературного объединения «Цех поэтов», в который входили Сергей Городецкий, Николай Гумилев, Осип Мандельштам, Анна Ахматова.

Название сборника связано с впечатлениями, оставленными необычными событиями в годы ее детства: тогда  в окрестностях Анапы профессор Веселовский занимался раскопками древних скифских курганов. Сами стихи пока еще слабые, в отличии от второго сборника «Руфь», который вышел в 1916 году и в котором уже звучат мотивы ее будущего подвижничества:

Пусть яркий полог звезд высок,
Пусть мы без пищи и без крова,
Лишь бы душа была готова,
Когда придет последний срок.

И она уже определяла в своих стихах то, как видит свою судьбу:

Я отдала души моей ключи
Случайно проходившим мимо…

С момента встречи с Александром Блоком Елизавета живет, помня совет поэта вернуться с небес на землю. И вот в 1912 году, расставшись с мужем, она уезжает в Анапу. Занимается виноделием, охотится на уток, рыбачит с местными рыбаками в море. Вне брака рождается дочь Гаяна (по-гречески – Земная). Приехавший в то время в Анапу ее знакомый – писатель Алексей Толстой со своей женой становится крестным Гаяны. Крестят дочь в анапском Свято-Онуфриевском  храме. Вместе с четой Толстых Елизавета Юрьевна посещает в Крыму поэта Максмилиана Волошина, которому в будущем тоже придется поучаствовать в ее судьбе.

В романе «Хождение по мукам» Алексей Толстой описал Елизавету Дмитриевну под именем Елизаветы Киевны Расторгуевой, красивой, рослой хозяйки поместья Курган. Следующая встреча с Елизаветой Юрьевной произойдет у писателя уже в 1935 году в Париже.

Духовное  общение  Елизаветы Юрьевны с Александром  Блоком продолжалось в  письмах. Каждый раз, бывая в Петербурге, она встречалась с Блоком. Но ощущение надвигающейся трагедии судьбы России загасило  желание поэтов общаться. Последнее письмо от Александра Блока  Елизавета Юрьевна получила летом 1916 года.

Весною 1917 года, когда городская власть Анапы уже теряла свое влияние , к Елизавете Юрьевна обратился знающий ее авторитет у населения создатель курортного дела в городе доктор Будзинский  с просьбой стать помощником городского головы. Елизавета Юрьевна согласилась, а вскоре городской голова «испарился» и ей пришлось самой  решать повседневные городские проблемы. И даже когда в Анапе власть в городе полностью перешла к революционному комитету, Елизавета Юрьевна не отказалась работать комиссаром просвещения и здравоохранения. Шла гражданская война. В Анапе скапливалось огромное количество беженцев, которых  нужно было куда-то пристроить, дать возможность заработать на пропитание. Елизавета Юрьевна организовала приют для детей-сирот.

Смелости и решительности ей было не занимать. Не испугалась она и когда к анапскому берегу пристал катер с пулеметом на борту, и матросики-анархисты, перепоясанные пулеметными лентами, потребовали с города контрибуцию. «Денег вы не получите», – заявила она, а ведь никто из революционного комитета Анапы даже не пошел вместе с ней на эту встречу.  Но вот когда Елизавета Юрьевна реквизировала для размещения раненых санатории Будзинского, когда-то упрашивавшего  ее войти в городской совет, то нажила в его лице врага,  донесшего на нее сначала красным, а когда власть в Анапе перешла к деникинцам, то и белым. Узнав о том, что Елизавета Юрьевна находится под судом и ей грозит смертная казнь, Алексей Толстой, Максмилиан Волошин, Тэффи, Вера Инбер и другие известные литераторы обратились с письмом к  Деникину в ее защиту. Впрочем, на суде Елизавета Юрьевна сама так смело защищалась, что дело кончилось двухнедельным арестом. И все же обидно, что внучку знаменитого казачьего генерала Пиленко судили не за что казаки, считая ее «красной бандиткой». Вспоминая эти годы, Елизавета Юрьевна писала: «В революции, тем более в гражданской войне, самое страшное, что за лесом лозунгов и этикеток мы все разучаемся видеть деревья – отдельных людей».

Елизавета Юрьевна с достоинством выдержала судебный процесс. Восхищенный ее мужественным поведением член судебной коллегии- казачий атаман Данила Емолаевич Скобцов не только разобрался в напрасных наветах на Елизавету Юрьевну, но и по-настоящему влюбился. Елизавета Юрьевна обретает счастливую семейную жизнь, формально еще оставаясь Кузьминой-Караваевой. Данила Скобцов, когда понимает, что  белая гвардия  не в силах удержать Кубань в своей власти , уговаривает Елизавету Юрьевну с дочерью Гаяной и матерью Софьей Борисовной Пиленко эмигрировать, обещая встретить их уже на турецком берегу. Начались мытарства трех женщин, покидавших родную землю: они отплывают в Батуми, потом оказываются в Тифлисе, где вроде бы должны были быть влиятельные родственники, но тех уже и след простыл. В Тифлисе Елизавета Юрьевна рожает сына Юрия.  Чудом добираются из Грузии в турецкий Константинополь, а встретив там мужа, Данилу Скобцова, перебираются в Белград и в 1923 году в Париж. Там у них рождается дочь Надежда, но через два года дочь внезапно умирает. Елизавета Юрьевна тяжело переживает утрату, впервые задумывается о монашестве. В то же время пишет стихи, философские работы, свои воспоминания, общается в кругу философов-эмигрантов: Николая Бердяева, Сергея Булгакова и других.  Видя, как много русских православных людей страдает во Франции, решает помогать им. Создает общество «Православное дело», ездит по всей Франции, собирает людей, потерявших надежду на нормальную жизнь.  С раннего утра с тележкой едет на рынок, чтобы добыть дешево или даром что-то для пропитания своих постояльцев, чтобы потом приготовить и накормить их. Муж, Данил Скобцов, не выдерживает: уезжает в пригород Парижа жить и работать на своей маленькой ферме. Но это не значит, что он не помогает Елизавете Юрьевне, не заботится о своих детях.

В 1935 году советский писатель Алексей Толстой встречается в Париже со своей давней знакомой Елизаветой Юрьевной, уже принявшей монашеский постриг в 1932 году и ставшей матерью Марией. Она не удалилась в монастырь, а, испросив дозволения у митрополита Евлогия, по-прежнему занимается заботой о людях. Ее дочь Гаяна  мечтает жить в стране Советов, о которой слышала столько хорошего. Елизавета Юрьевна отпускает двадцатидвухлетнюю дочь с крестным отцом Алексеем Толстым в Москву. Через год Гаяна умирает в Москве  при неясных обстоятельствах и  сам Алексей Толстой не решается сообщить об этом Елизавете Юрьевне. Горе матери Марии от  дошедшей через посредников трагической вести может сгладить только еще большая забота о других людях.

Как писала она: «На Страшном суде меня не спросят, сколько я положила земных и поясных поклонов, а спросят: накормила ли я голодного, одела ли голого, посетила ли больного и заключенного в тюрьме».

В 1940 году, когда Германия оккупировала Францию, нужда в милосердии и помощи  людям стала еще больше. С помощью сына Юрия и православного священника Дмитрия Клепинина мать Мария обеспечивает приходящих к ней людей нужными документами, а евреев – свидетельствами о крещении. Так она совершает свой подвижнический подвиг.

Гестапо вышло на след этой деятельности и арестовало ее сына Юру, а матери Марии предложили добровольно явиться в комендатуру, пообещав отпустить сына. Елизавета Юрьевна явилась, ее арестовали, но сына не отпустили. Так ее сын и она оказались в концентрационных лагерях. В концентрационном лагере Равенсбрюк мать Мария поддерживала дух узниц. Выжившие потом рассказывали о ее необыкновенном мужестве и о ее последнем подвиге, когда она отправилась вместо другой женщины в газовую камеру. По преданию, она перешила номер молодой заключенной, находившейся в горячечном бреду, с ее одежды на свою, когда эта женщина была отобрана эсесовцами для отправки в газовую печь. Так  31 марта 1945 года закончила свой земной путь  мать Мария.

В историческом музее Анапы есть экспозиция, посвященная матери Марии, прах из газовой печи концлагеря Равенсбрюк развеяли над погостом села Юровки под Анапой, где когда-то было имение ее отца и деда. Есть в Анапе памятный знак в виде православного креста на гранитном камне в честь матери Марии.

Чтят православную святую и ее подвижническую деятельность во Франции, где в этом году появилась  улица Елизаветы Скобцовой. А 16 марта 2011 года, когда, как стало теперь принято в латвийской столице,  проходило шествие легионеров СС, созданное в Риге «Общество матери Марии» установило памятную доску на доме, где родилась наша православная святая. «Это единственная святая на латышской земле», – так сказал тогда автор проекта памятной доски, латвийский художник Янис Струпулис.

Любовь и внимание к  православной святой матери Марии должны сохраняться  среди нас,  имя ее должно быть широко известно в нашем крае, который она любила с детства и так поэтично рассказывала о нем в письмах к Александру Блоку.

Сергей Левичев