О памятниках и памяти

Осенью этого года кубанскую столицу украсил очередной памятник: на этот раз наказному атаману Кубанского казачьего войска Григорию Рашпилю.

Открытие получилось довольно представительным: на нем присутствовали депутат Госдумы РФ Александр Ремезков, исполняющий обязанности главы Краснодара Александр Михеев, депутат ЗСК, герой труда Кубани, заслуженный деятель науки Кубани Владимир Громов, руководитель департамента по делам казачества и военным вопросам Краснодарского края Анастасий Ворошилов. Однако есть и те, кому установка памятника не по душе: поскольку атаманом Рашпиль был в 1844-1852 годах, то есть в самый разгар Кавказской войны, то вполне закономерно, что установление ему памятника вызвало ропот возмущения черкесской общественности.

Впрочем, это стало уже традиционным шлейфом, следующим за установлением памятника любому, мало-мальски заметному политическому, а уж тем более военному деятелю Российской империи времен Кавказской войны. Не стал исключением и Рашпиль: на информационно-аналитическом портале «On Kavkaz» вскоре появилась статья с характерным, я бы даже сказал, зловеще-намекающим названием «Зачем дразнить дух черкесского газавата?». В статье утверждается, что памятники подобным деятелям «углубляют раскол общества», что сами бюсты являются «символами империи и шовинизма», а сам Рашпиль именуется «палачом черкесского народа». Это касается не только Рашпиля. То же самое говорится и относительно великого князя Михаила Второго и генерала Григория Засса, памятник которому стоит в Лабинске, и даже императора Александра Второго. Император, вошедший в историю России, как «освободитель» отменивший крепостное право, черкесскими активистами представляется, прежде всего, как царь, «который практически уничтожил черкесский народ». Причем, черкесские активисты настаивают, что памятники ставятся именно деятелям «вызывающим наибольшее раздражение у потомков тех, кого когда-то усмиряли эти генералы».

«Чем большее возмущение тот или иной усмиритель у нас вызывает, тем больше он, по мнению властей, достоин увековечивания», – цитирует издание «Кавказ. Реалии» черкесского активиста из Кабардино-Балкарии Аслана Бешто.

Сложно представить, что на самом деле существует некий коварный план, по все большему раздражению черкесов установлением неугодных им памятников. Тем более, что тот же Александр Второй личность немного более масштабная и к одной Кавказской войне его деятельность не сводится, как уже отмечалось, прежде всего, он вошел в историю, как освободитель крестьян, и в данном смысле является фигурой значимой для всей России, частью которой, как известно, является и Республика Адыгея. Есть у меня подозрения, что и сами черкесы, в основной своей массе, знать бы не знали, насколько оскорбил бы их тот или иной исторический деятель, если бы их вовремя не «просвещали» активисты.

С другой стороны, аргументы о том, что памятники эти были бы уместнее в ином месте, не лишены логики. Ведь основная часть деятельности того же Александра Второго, как и иных спорных политиков, протекала вдали от Кубани. Но в том то и дело, что к Рашпилю это не относится: потомственный черноморский дворянин, наказной атаман Черноморского казачьего войска он уж является неотъемлемой частью истории Кубани и уж тем более ее столицы, основанной черноморскими казаками. И памятник, поставленный атаману в том же городе, где он нашел свой последний покой, более чем логичен и понятен. Да, Рашпиль участвовал в Кавказской войне, в 1841 году в Черноморской области он отражал набег четырех тысяч абадзехов, а в 1850 году он отправился с отрядами в землю хамышеевцев для побуждения этого народа к принятию присяги на верноподданство России. В 1855 году, уже после своего атаманства, он неоднократно участвовал в военных кампаниях против горцев. Но в то же время он способствовал сближению с горцами, поощряя их участие в ярмарках и найме на работу в казачьи хозяйствах. Это часть нашей очень непростой истории, причем, важная ее часть. Никто же не протестует, например, против улиц, населенных пунктов и районов, названных в честь имама Шамиля в Дагестане или улица Абдурахмана Авторханова в Грозном, так почему же в кубанском крае, на улице имени Рашпиля не может быть памятника имени атамана? Соблюдение исторической справедливости как раз и подразумевает определенную толерантность к исторической памяти разных народов, а не постоянное расчесывание старых ран и обид.