Разница в отношении к жизни

Крымская трагедия: взгляд из-за океана.

Есть такой популярный у наших соотечественников миф, что "умом, де, Россию не понять", что недоступна бездуховному европейцу или американцу наша "загадочная русская душа". Некоторые основания такой миф под собой имеет – большинство жителей Запада узнает Россию посредством достаточно ограниченного круга людей: политиков, журналистов, бизнесменов, студентов. Чем живет и дышит большая часть населения России, такие иностранцы имеют достаточно смутное представление. Однако есть и другие иностранцы - европейцы и американцы, окунувшиеся в нашу действительность, чтобы получить более-менее адекватное представление о российских реалиях. Это представление и не всегда лестно для нас. Но, согласитесь, взгляд со стороны всегда интересен.

Американец Дэвид Саттер, писатель и публицист, знает Россию не понаслышке, причем, очень давно. Он работал московским корреспондентом Financial Times. В настоящее время является сотрудником Гудзоновского института, а также преподает в Школе высших международных исследований университета Джонса Хопкинса.
Еще в советское время Дэвид Саттер много поездил по стране, общаясь с самыми разными людями, что отразилось, в частности, на страницах написанных им книг, а также в документальном фильме "Век безумия", режиссером которого также выступил Дэвид Саттер. Собеседники Саттера – обычные люди, жившие в самых разных городах и деревнях Советского Союза. Он признается, что официальные лица не представляли особого интереса:
– Я, в отличие от других журналистов, не интересовался знаменитостями, ведь в советских условиях люди, занимавшие официальные посты, мало что могли сообщить. Достаточно было читать газету "Правда", а на них не тратить время. При встрече лицом к лицу они повторяли пропагандистские тезисы. Я искал настоящих людей, – поделился тогда Дэвид Саттер в интервью "Радио Свобода". Верный этому принципу общаться с простыми людьми Дэвид Саттер приехал и на Кубань. За все время пребывания в России и СССР Дэвид Саттер , побывав практически во всех его уголках, на Кубани американский журналист оказался впервые. В минувшие выходные он отправился Крымск, чтобы побеседовать с пострадавшими от наводнения, которое случилось летом прошлого года. По словам Дэвида, он собирает сейчас материал для новой книги, в которой хочет показать путинскую Россию такой, как она есть, в разных регионах. Крымское наводнение и убийство в Кущевской,по мнению Дэвида Саттера, два далеко не единственных явления, выявляющие определенные особенности российского менталитета, отличающие его от американского. И это различие зиждется, прежде всего, на отношении к человеческой жизни как со стороны властей, так и со стороны самих россиян.
Вместе с Дэвидом Саттером и корреспондентом "НГК" в поездку по городу отправилась и Лариса Сафронова, главный редактор газеты "Электрон".
– Вот тут везде были дома, – она показывает на обширный пустырь, тянущийся вдоль самой дороги, – после наводнения ничего не осталось: что смыло, что потом пришлось снести.
На многих зданиях и поныне виден след, отмечающий уровень поднявшейся воды, порой под самой крышей. Однако в целом город выглядит уже вполне оправившимся от последствий катастрофы, что и неудивительно, учитывая, сколь старались власти и города, и края, и страны, чтобы побыстрее залечить раны. Однако на внешнем облике города эти старания сказываются быстро, а с памятью людей и их психикой дело обстоит куда сложнее.
Сворачиваем на улицу Троицкую, расположенную в одном из наиболее пострадавших районов города. Тут все напоминает о свершившемся бедствии: пустырь с развалинами между оставшихся целыми домов, большая надпись белой краской "Мы живы" на одном из домов, тут же рядом на доме еще одна надпись "Под снос".
Вдоль забора идет пожилая женщина, навстречу из калитки ей выходит мужчина ее лет. Подходим, представляемся и просим рассказать, как все было.
– Хорошо было, – с горестной иронией говорит мужчина и кивает женщине, – расскажи им.

И женщина, которую, как выяснилось, зовут Татьяна Полотовская, начинает рассказывать. Как сидели до поздней ночи, ожидая предупреждения, но до самого отключения света, в час ночи, так и не дождались ни бегущей строки, ни какого-то ни было иного предупреждения. Как пошла валом вода, очень скоро залившая дом под самый потолок. Как пара пенсионеров спасались, забравшись на сливу возле дома – не сильно толстое дерево, непонятно, как вообще выдержавшее двух человек. Как стояли на ней одиннадцать часов по колено в воде, когда вокруг них неслись и собачьи будки, и бревна, и что угодно – вплоть до уличных туалетов.
– Сейчас и у меня, и у мужа ноги опухли, большие проблемы с суставами, – говорит женщина, – видимо, придется делать операцию.
Денег на это, разумеется, уже никто не даст: тут были только разовые компенсации – на дом в тридцать квадратных метров по пять тысяч за квадратный метр. Причем, и компенсации мужу пришлось выбивать "с боем", чуть ли не через суд. Несмотря на проведенный ремонт, дом еще сырой, и еще виден на нем след от воды – почти на три метра поднялась вода. У соседей, молодой семьи, дом снесло напрочь, только чудом удалось спасти маленького ребенка. Но и это можно считать счастливым исходом – дальше по улице погибла семья, заваленная прямо в доме.

– За три дня ни глотка воды, ни хлебной корки, – рассказывает женщина, – хотя везде и говорили, что уже на второй день подвезли гуманитарную помощь. Но полевую кухню развернули только на пятый день. Тогда я и поняла, что мы никому тут не нужны.
Было видно, что рассказанное повергло мистера Саттера в некоторый шок. Видно, что даже и не описание стихийного бедствия и его последствий – в конце концов и в США нередки и наводнение и ураганы, в том числе и с человеческими жертвами. Однако его повергло в шок то, что никого не предупредили. Он был уже в курсе насчет фразы губернатора Ткачева "А разве вы бы поверили, разве ушли из домов?". Однако и ответ жителей "в любом случае, у нас бы не было тогда претензий" также показался ему удручающим.
– Я родился в Чикаго, где часты угрозы торнадо, – рассказывает американский писатель, – и об угрозе их жителей предупреждают всегда. Пусть даже в 90% случаев угроза оказывается преувеличенной, а то и ложной – представить, что власти никого не предупредили, просто невозможно. Также как и невозможно представить, чтобы местные жители отнеслись к этим предупреждениям с пренебрежением. То же самое было и в Нью-Йорке во время урагана "Сэнди", также как и в других штатах, затронутых тем же стихийным бедствием. Там предупреждали, предлагали пройти в убежище. Тем же, кто надеялся пересидеть дома, говорили, что "вы создадите сложности не только себе, но и тем людям, которые будут вас спасать". Тех же, кто все-таки отказывался, предупреждали, что это все остается на их ответственности. То же самое и в Вашингтоне, там в окрестностях случаются наводнения, и людей предупреждают по ТВ, по радио, по интернету, как себя вести, что делать, что не делать, куда бежать, что брать с собой и так далее. То, что здесь власти могли не предупредить, и то, что ваши жители относятся к подобному отношению как к чему-то естественному, показывает глубокую культурную разницу между нами, мною подмеченную уже многократно в вашей стране. Разница эта – в отношении к жизни и имуществу людей с обеих сторон. Афро-американский писатель Фредерик Дуглас в свое время сказал: "Рабское сознание начинается там, где человек воспринимает свое ненормальное положение, как норму. Освобождение начинается тогда, когда приходит осознание "неправильности" своего положения".
Не самое лестное для нас сравнение, и каждый волен с ним соглашаться или нет. Однако для того, чтобы тебя уважали, надо сначала самому себя уважать. И тут американец, как ни крути, прав!

Денис ШУЛЬГАТЫЙ