7(19) февраля 1886 года родился казачий атаман Андрей Григорьевич Шкура (Шкуро).
3160
7(19) февраля 1886 года родился казачий атаман Андрей Григорьевич Шкура (Шкуро).
Впервые это имя я услышал ещё подростком от моего деда, потомственного кубанского казака, участника Первой мировой войны Акима Ивановича Юдина, сыновья которого (по первому браку) – старший Митро (Дмитрий) и младший Иван – сражались в гражданской братоубийственной бойне по разные стороны баррикад: есаул Митро исправно служил под началом белоказачьего атамана Шкуро и сгинул, по выражению деда, в неизвестности, то есть пропал в эмиграции после победы большевиков. А младший сын, командир красной сотни Иван, встретил смертную пулю при ликвидации белых «банд» в густых кубанских зарослях камыша. Вот такая трагическая страница, казалось бы, частной семейной хроники, но, если её помножить на миллионы погубленных судеб и жизней, величайшая кровавая драма России…
Немало дед поведал и других воспоминаний о своей нелёгкой казачьей службе в годы войны: как с шашкой наголо и пикой наперевес ходил в атаки на вражеские редуты, как удостоился Георгия 3-й степени за пленение в бою австрийского офицера, а потом при наступлении был тяжело контужен вблизи разорвавшимся снарядом и весь израненный списан подчистую на гражданку. При этом он часто уважительно произносил имя прославленного кубанского казака Андрея Шкуро, скорбно вопрошая:
– Ну, зачем сказнили боевого генерала?.. Он же не щадил живота своего, геройски сражался с проклятой немчурой и австрияками, а в лихолетье гражданской войны мучился, метался, искал пути спасения России. Не о себе и своём сундуке заботился – об Отчизне... К чему погубили зазря столько безвинного народу?!
Красногалстучный пионер, изрядно начитавшийся книжек про «белых гадов», я с дедом азартно не соглашался, отчаянно кипятился, никак не мог взять в толк: почему он не поймёт, что советская власть дала людям счастье свободы, равенство и братство?! А царь, помещики и капиталисты, как усердно учили нас в школе, – «классовые враги» трудового народа и потому по заслугам своё получили…
Дед Аким искоса поглядывал на меня с умным старческим прищуром, неторопливо попыхивал дымком чубуковой трубки, выточенной его умелыми руками, терпеливо выслушивал мои горячие ребячьи наскоки, потом, глубоко вздохнув, разглаживал прокуренные крепким табаком-самосадом усы и, устремившись задумчивым взором куда-то в невидимую даль, тихо продолжал:
– Ничего, Бог рассудит, кто прав был, а кто виновен. Господь – всем судья. Подрастёшь, внук, всё поймёшь…
Спустя годы и десятилетия, я действительно многое узнал, многое понял и переосмыслил. Потому, не навязывая своего мнения читателю, а только желая помянуть добрым словом имя нашего земляка-кубанца, прославленного казачьего атамана Андрея Григорьевича Шкуро в день его рождения, как того требуют каноны Православия, решил напомнить читателю о его боевом пути.
А.Г. Шкуро родился на Кубани, в станице Пашковской близ Екатеринодара, в семье потомственного казака-подъесаула. Его отец, ветеран нескольких войн, согласно строго заведённому порядку, не мыслил себе судьбу сына без военной карьеры и с молодых ногтей готовил его к ратной службе престолу и Отечеству.
Юноша успешно окончил 3-й Московский кадетский корпус. В 1907 г. он один из лучших выпускников Николаевского кавалерийского училища в Петербурге. С мая 1907 г. служил в 1-м Уманском кубанском казачьем полку со стоянкой в крепости Карс. Принял участие в экспедиции против банд на территории Персии в составе конного корпуса генерала Н.Н. Баратова. Получил первую боевую награду – орден Святого Станислава 3-й степени.
Молодого, неуёмного, страстно искавшего воинских подвигов офицера всегда тянуло туда, где гремели выстрелы, слышался звон сабель, и потому рутинное однообразие провинциального гарнизона быстро ему наскучило. В 1910 г. он добивается перевода в Читу, в казачьи части, охранявшие золотые прииски. Там Шкуро конвоирует караваны с золотом и ведёт охоту за контрабандистами. Служба в Чите продолжалась до 1914 г.
…Грянула Первая мировая война. В августе 1914 года офицер Хопёрского казачьего полка Андрей Шкуро оказывается на Галицийском фронте. Сначала командует пулемётным взводом, затем отрядом конных разведчиков – делом, как понимает читатель, требующим особой хватки и отваги.
В первые же дни взвод под его командованием захватывает 48 пленных и два пулемёта. Современники вспоминали: Шкуро отличался непревзойдённым мастерством лихих, головокружительных атак, причём своих казаков он водил в бой лично, всегда впереди!.. Притягивало сослуживцев отсутствие у своего командира чванства, самолюбования, даже намёка на сословную спесь.
В тяжёлых сражениях Шкуро был несколько раз ранен. За храбрость и умелое командование взводом в Галицийской битве, а также за геройское пленение большого числа австрийцев удостоился ордена Святой Анны 4-й степени и почётного Георгиевского оружия.
Когда по всей линии фронта установилась позиционная война, Шкуро разработал оригинальный проект выхода из этого тупика. Он предложил создать множество небольших групп специального назначения для засылки в тыл противника и организации диверсий, подрывов и похищений вражеского командного состава. Сам император Николай II, восхищённый смекалистым офицером, одобрил его задумку и, пожимая ему руку, произнёс:
– С Богом, в добрый час!
Утверждая списки представленных к награждению почётным Георгиевским оружием, Государь Император посетовал на не совсем благозвучную фамилию героя и тут же высочайше повелел её изменить. Так боевой казачий офицер монаршей волей в одночасье был превращён в Шкуро.
В конце 1915 г. появилась знаменитая, прославившая себя на весь фронт «Волчья сотня» Шкуро – специальное, хорошо обученное и вооружённое подразделение пластунов-разведчиков, прообраз будущих диверсионных групп.
Отлично разбирающийся в воинском деле командир тщательно подбирал людей в свой отряд, собственноручно обучал их рукопашному бою, маскировке, минному делу и прочим фронтовым премудростям.
Так в России в XX веке появилась первая группа русского спецназа, способная выполнять самые опасные, казалось бы, невыполнимые задачи. «Волчья сотня» буквально наводила ужас на противника. В немецком тылу казаки-диверсанты громили полковые и дивизионные штабы, взрывали мосты и железные дороги, склады боеприпасов и вооружения, похищали высокопоставленных офицеров, нарушали связь.
Вскоре у сотни появилось собственное боевое знамя: устрашающая оскаленная волчья пасть на чёрном поле. Историки пишут: вполне вероятно, что казаки позаимствовали эту идею у опричников Ивана Грозного, которые для устрашения врагов неизменно ездили с притороченной к седлу собачьей головой…
А в июле 1915 года Андрей Григорьевич успешно применяет легендарную пулемётную тачанку, намного опередив в этом деле и махновцев, и большевиков. О диверсионной деятельности Шкуро ходили легенды по всему фронту. Германское и австро-венгерское командование даже назначило крупное вознаграждение за его поимку, но изловить лихого казака было делом напрасным.
В середине 1916 г. на базе «Волчьей сотни» была сформирована специальная партизанская бригада. Она стала проводить глубокие рейды в тыл противника и участвовала в знаменитом Луцком прорыве, успешно разрушая и дезорганизуя тылы противника.
Опыт этой бригады и лично Шкуро в последующем специально изучался советскими военачальниками для создания партизанских отрядов и бригад на Украине и Белоруссии. И вообще в целом многие идеи Шкуро впоследствии были использованы мировыми державами для создания диверсионных групп специального назначения. Его хитроумные фронтовые замыслы и проекты воплощались в жизнь аналитиками сталинского Генштаба, НКВД, ГРУ, гитлеровским Абвером и СД, разведками США и Великобритании как в предвоенное время, так и в ходе Второй мировой войны.
Как знать, сложись судьба отважного кубанского казака иначе – быть бы ему в ряду выдающихся советских полководцев и крепить боевые успехи русского воинства. Но, как известно, судьбы людей пишутся Господом на небе. Сам же Андрей Григорьевич до последней минуты своей жизни люто ненавидел большевиков, глумливо порушивших добрые вековые устои и традиции казачества, поставив перед собой цель: во что бы то ни стало изгнать с родной земли новоявленных «краснопузых освободителей народа», примерно наказать врагов Отечества, преступно узурпировавших власть в стране и порешивших «расказачить казачество»…
В начале 1917 года русская армия готовилась к весеннему наступлению по всему фронту. Перелом в войне уже был очевиден и близок. Но тут случился невероятный, резкий поворот в истории России: Государь Император отрёкся от престола!..
Здесь я не буду говорить о спорности трактовок этого поворотного исторического события, перечислять разноречивые версии о том, что якобы никакого добровольного отречения царя вовсе и не произошло, а был, образно говоря, подло вонзён нож в спину Николая II предавшими его генералами-заговорщиками. Как бы то ни было, свершилась страшная трагедия, принесшая России океан горя, мук и страданий.
Февральскую революцию полковник А.Г. Шкуро встретил на Румынском фронте. У него сразу же начались жёсткие столкновения с солдатскими комитетами во главе с большевиками, призывавшими остановить военные действия, открыть фронт, побрататься с противником и, прогнав всех «буржуев», взять власть в свои руки. Андрей Григорьевич отчётливо понимал, какую страшную беду стране несёт развал армии, когда победа над врагом так близка и уже почти в руках. Казаки «Волчьей сотни» не раз гоняли нагайками революционных пропагандистов и агитаторов, заставляя их принародно «каяться» – петь гимн России «Боже, Царя храни»…
Не мудрено, что после такого публичного «перевоспитания» за Шкуро и его подчинёнными в стане «красных» потянулась слава «махровых контрреволюционеров».
Широко образованный, глубоко разбирающийся в хитросплетениях международной политики, Андрей Григорьевич понимал: «Миллионы долларов, фунтов стерлингов, германских марок, французских франков, да и русских рублей было брошено сионистско-масонскими банками и банкирами, политическими наймитами, революционными экстремистами и разрушителями национальных устоев на бешеную антирусскую пропаганду, на свержение русской монархии и разорение русской государственности» (См.: Борис Бразоль. Россия на взлёте. – «За Русский народ», 2015, № 3, с. 46).
В июне 1917 г. Шкуро погрузил своих казаков в эшелон и отправился на Кавказский фронт, где разложение армии шло не столь быстрыми темпами. Его бригада прибыла в Турцию и влилась в состав 1-го отдельного Кавказского корпуса, которым командовал генерал Баратов.
В феврале 1918 г. большевистские правители подписали позорный Брестский мир с Германией. Для Шкуро это было страшным ударом. Глубоко потрясённый случившимся национальным предательством, он распускает своих воинов и возвращается домой в Кисловодск, где находилась его семья. Через месяц его арестовывает ЧК: явно готовится расправа над боевым офицером-патриотом. Но с помощью преданных, обожавших своего командира казаков Шкуро совершает дерзкий побег из хорошо охраняемой тюрьмы и укрывается в горах. Там он вновь быстро собирает казаков «Волчьей сотни».
У них не было артиллерии, снарядов и патронов. Они ведут партизанскую войну против регулярных частей Красной армии, превосходящих их по численности в 20 – 30 раз. Но громкая слава храброго атамана, безраздельно преданного православной вере, царю и Отечеству, притягивает к нему всё больше и больше казаков, его отряд растёт не по дням, а по часам.
В мае – июне 1918 года совершены успешные походы на Ставрополь, Ессентуки и Кисловодск. В июле 1918 г. дерзким внезапным налётом Шкуро громит штаб красных и берёт Ставрополь. Этим он спасает от гибели сотни гимназистов, студентов, офицеров, учителей и других горожан, обречённых на расстрел ставропольской ЧК.
В то время на Кубани и Дону развернулся настоящий красный террор против казачества: без суда и следствия истреблялись офицеры, глумливо осквернялись церкви, шли повальные реквизиции и грабежи, производились массовые расстрелы не только военных, но и безвинных гражданских лиц…
В некоторых мемуарах современники отмечают: «Войска под командованием Шкуро отличались исключительной жестокостью…» Было бы странным опровергать это утверждение, но при всём том следует помнить, что исключительная жестокость в годы гражданского братоубийственного человекоповала была свойственна как той, так и другой стороне – достаточно прочитать гениальную трагическую эпопею М. Шолохова «Тихий Дон», а также «Красный террор в России» С. Мельгунова, «Окаянные дни» И. Бунина, «Солнце мёртвых» И. Шмелёва, «Щепку» И. Зазубрина…
В мае 1919 года полковник А.Г. Шкуро назначен командующим Кубанской армии – одной из основных составляющих Вооружённых сил Юга России. Было командарму всего тридцать четыре года!
Вскоре армия Шкуро соединилась с Добровольческой армией генерала Деникина, в январе 1919 г. освобождает от большевиков верховья Кубани и берёт Владикавказ – столицу Терского Казачьего войска, за что Андрей Григорьевич получает звание генерал-майора. «Белый партизан», «народный герой», «неустрашимый храбрец» – эти эпитеты в адрес прославленного казачьего генерала не сходят со страниц газет.
В феврале 1919 года корпус Шкуро был переброшен на Дон, где красные одерживали крупные победы. Прибывший в Кубанский конный корпус Шкуро оказал большую поддержку добровольцам. Предварительным отступлением он отрезал от дивизии Красной армии, состоящей из трёх полков, тыловые обозы, утром атаковал в конном строю большевистские части, взял 5 тысяч пленных. Затем ночью атаковал Горловку, взорвал железнодорожные мосты к северу от неё и захватил два бронепоезда.
При взятии Мариуполя попало в плен 40 тысяч красноармейцев со всем боевым снаряжением и наголову разбита группа Махно, метавшегося между красными и белыми, заигрывавшего с теми и другими. За подвиги и беспримерную доблесть А.Г. Шкуро был произведён в чин генерал-лейтенанта и утверждён командующим конным корпусом, состоящим из двух дивизий.
Весной-летом 1919 года корпус Шкуро успешно участвовал в боях на Украине. Белые взяли Харьков, Екатеринослав. Во время Московского похода 3-й Кубанский корпус Шкуро получил приказ занять Воронеж, что казаки успешно и сделали 17 сентября 1919 года, взяв 13 000 пленных и много вооружения.
В августе 1919 года генерал-лейтенант Белой армии Шкуро сообщил в штаб Деникина, что его конный состав готов прорваться к Москве и завладеть ею. Казалось, победа над узурпировавшими власть большевиками близка, как никогда. Однако в силу роковых разногласий в высшем руководстве белых, недооценки сил красных и целого ряда других причин (о них, в частности, уже в эмиграции обстоятельно напишет А.И. Деникин в своих широко известных «Очерках Русской смуты») наступление неожиданно захлебнулось.
Собрав все имеющиеся резервы, в октябре красные начали масштабное контрнаступление на Воронеж на нескольких участках фронта. 11 октября Шкуро и Мамонтов были вынуждены оставить город, который заняла конница Будённого, и начали отступать на юг. Переломить ход истории было уже нереально.
В мае 1920 года А.Г. Шкуро оказался в эмиграции.
На западе судьба удалого казачьего атамана повернулась к нему спиной. Чужбина встретила его так же враждебно, как тысячи и тысячи его боевых соратников по Белому движению.
…22 июня 1941 года казачий генерал делает свой роковой выбор: не видя иной возможности изгнания большевиков и восстановления монархии в России, он заключает политическую сделку со своими бывшими врагами-немцами, уповая на их гигантскую военную мощь, приступает к формированию казачьих частей, союзных гитлеровскому вермахту.
Следует подчеркнуть, что не Гитлеру хотел служить доблестный русский офицер. Германскую военную машину он рассматривал лишь как средство достижения главной цели своей жизни – освобождения порабощённого Отечества от «красной сволочи». Андрей Григорьевич неистово рвался на родину, наивно уверовав в то, что он «всю Кубань поднимет супротив большевиков». Однако его ставка на союз с нацистами, как известно, потерпела крах.
В 1945 г. в соответствии с решениями Ялтинской конференции англичание интернировали Шкуро и других казаков-эмигрантов.
17 января 1947 года центральные советские газеты «Правда» и «Известия» опубликовали краткое сообщение Военной коллегии Верховного суда СССР, которая «приговорила агентов германской разведки, бывших главарей вооружённых белогвардейских частей в период гражданской войны атамана Краснова П.Н., генералов Белой армии Шкуро А.Г., князя Султан Килыч-Гирея, Краснова С.Н., Доманова Т.И. и генерала германской армии эсесовца фон Панвица к смертной казни через повешение. Приговор приведён в исполнение». Лишь одного П.Н. Краснова ввиду его преклонного возраста расстреляли.
Уже в 1990-е г.г. были опубликованы данные, что тела казнённых сожгли в Донском крематории, а прах ссыпали в «братскую могилу невостребованных прахов № 3»…
Нескончаемые споры историков и политологов – совершил ли преступление путём измены родине А.Г. Шкуро, добровольно выступив в составе германского вермахта против большевиков, рассчитывая именно таким способом возродить великую Российскую империю, я оставляю за скобками моей статьи. Скажу только, что, приняв воинскую присягу на верное служение Царю, Отечеству и Православной вере, А.Г. Шкуро этой присяге не изменил. А свой трагический выбор искупил собственной гибелью…
На мой взгляд, главное – бережно хранить в памяти каждую страницу нашей сложной, противоречивой и вместе с тем героической истории, избегать искажений и предвзятостей её толкования, предостерегать потомков от опасных ошибок и заблуждений. И не торопиться выносить своим героическим отцам и дедам негативных, бездумно-осуждающих приговоров, ибо история не терпит поспешных, категоричных выводов и оценок.
…Задумчиво, с пронзительной болью в душе излагал мне дед Аким Иванович печальную участь своих сыновей, ставших друг другу навек непримиримыми врагами. Вспоминая кровавую войну «красных» и «белых», как русские беспощадно убивали русских, он в одинаковой мере осуждал и тех, и других, с горечью подводя итог:
– Весна на дворе. Надо было пахать, сеять, пасти скотину, а в разорённых хуторах и станицах страдали голодные, измученные бабы с детишками, больные и немощные старики, да инвалиды войны, вроде меня. Сколько людей было погублено зазря!.. Как в Святом Писании предсказано – так всё и случилось. Озверевший брат пошёл на брата, безумный сын поднял руку на своего отца, отец на сына. Бога забыли, супротив веры пошли, Сатане предались! Обезумил народ. Лютовал немилосердно, никто никого не щадил. И что получили? Великое горе, море крови да слёз, что по сию пору не расхлебали…
Смахнув с морщинистой щеки слезу, дед тихо продолжал: «Помню, уже в конце гражданской войны в нашей хате нечаянно столкнулись лоб в лоб две моих кровинушки – сыновья Ванька да Митька: один спешно отступал со своими, торопился повидать, могёт, в последний раз отца да мать и прихватить в неизвестную дорогу краюху хлеба, а другой с передовой воинской частью «красных» уже вступал в станицу.
Вместо радости встречи оба жуть как раскипятились, расхорохорились, шашки свои из ножен выхватили, чуть не зарубили друг дружку! Правда, я тогда, хоть и рана моя не зажила, при силах был, обоим неразумным чадам накостылял по шеям, как следует. А вот повидать живыми мне их после того случая так Господь и не привёл: один бесследно сгинул на турецкой чужбине, а другого, убитого, я скоро похоронил. За что ж такое нам Божье наказание?.. Видать, за то, что забыли святые молитвы, перестали чтить своих отцов и дедов, гробили, как сатаны, друг дружку без пощады…»
Часто вспоминая суровые, поучительные рассказы покойного деда Акима Ивановича Юдина – Царствие ему Небесное – я с горечью думаю: как жаль, что поздно мы спохватываемся, поздно наставляем себя и других на путь истинный. В итоге пожинает неисчислимые беды и страдания, нещадно умывается кровью родная Мать-Россия...
Владимир Юдин,
профессор,
потомственный Кубанский казак,
г. Тверь
