Сто лет назад: Февраль на Кубани

В этом году страна отмечает сразу две «революционные» годовщины: в 2017 году исполняется ровно век со дня свершения двух революций – Февральской и Октябрьской.

Но если о перевороте Великого Октября жители нашей страны более-менее осведомлены (особенно старшее поколение), то Февральская революция долгое время оставалась в тени официозной пропаганды, как «буржуазная» и вообще не настоящая, «прелюдия» к революции «подлинной», коммунистической. Между тем, опыт Февральской революции имеет и самостоятельную ценность. Это чуть ли не первая в истории России попытка установить в стране демократический строй. Провально завершилась эта попытка – установлением диктатуры, куда более жесткой, чем дореволюционное самодержавие. В событиях февраля того года можно увидеть уроки и для сегодняшнего, и для будущих поколений.

В преддверии столетней годовщины Февральской революции не лишне вспомнить, как устанавливалась новая власть на Кубани, не оставшейся в стороне от событий, сотрясавших измученную войной страну.

Немедленного смещения представителей старой власти, как во многих других регионах, в Кубанской области и Черноморской губернии не произошло. Кубань и тут проявила свой извечный консерватизм: начальник Кубанской области и наказной атаман Кубанского казачьего войска генерал-майор М.П. Бабыч заявил о подчинении новому правительству России и некоторое время продолжал управлять краем, устанавливая связи с местными общественными деятелями, поддержавшими Февральскую революцию. Впрочем, править ему оставалось недолго и это все понимали: в новой обстановке наказной атаман слишком уж ассоциировался со старым царским режимом. Уже 12 марта местные газеты сообщили о том, что он подал в отставку. Временное правительство назначило временным атаманом начальника штаба Кубанского казачьего войска К.П. Гаденко, а временным начальником области – действительного статского советника Н. Ляха.

Большинство населения области, включая казачество, приняло новый порядок. Митинги, собрания, демонстрации под антивоенными и демократическими лозунгами охватили Кубань и Черноморье. Что происходит что-то небывалое, понимали даже дети, о чем свидетельствует выпущенный позже, уже в эмиграции, сборник воспоминаний «Дети русской эмиграции». Так, житель Екатеринодара Андрей Монин о революции узнал в гимназии 28 февраля. Когда он утром пришёл на занятия, «нашёл, что что-то не в порядке… В классе собрались почему-то не по звонку. Наш классный наставник, – вспоминал он, – был чем-то сильно взволнован» (Монин А. Мои воспоминания с 1917 года // Дети русской эмиграции… С. 136.). Одноклассники сказали, что «случился какой-то важный политический переворот». В начале урока учитель рассказал им об отречении Николая II. Андрей спустя годы вспоминал реакцию класса: «Мы все были очень рады, чему – сами не зная». В довершении всего их «сейчас же распустили по домам». Домой они не пошли, отправились гулять по городу; «одна за другой шли процессии, с красными флагами, толпами, с песнями. Все были радостны и веселы. Екатеринодар был в праздничном настроении. Звонко раздавались звуки «Марсельезы», красные флаги с вышитыми белыми буквами свободы, любви и братства лесом развевались над длинными густыми толпами». Девочка-аноним, родившаяся 6 июля 1907 г. в Екатеринодаре писала в воспоминаниях, что Февральская революция стала для неё последним радостным впечатлением об оставленной Родине. По словам этой девочки, последующие события «картина за картиной, почти всегда одна тяжелее другой, встают в памяти». А в феврале 1917 г. она гуляла с подругой по городу, видела «радостные лица, красные яркие банты на груди у каждого, красные флаги, цветы, радостные возгласы…».

Однако были и не столь радостные воспоминания. Так, станичник Иван Чумаков считал 1917 г. «коварным» и скептически описывал виденное: «Школы закрыты. Учители не желают учить – свобода… Интеллигенция с красными бантиками. «Конец царям». Старики плачут. В чём дело? «Царя-батюшки нет». В станице появились ораторы, не умевшие говорить («Товарищи! Моя лично мнения такова, что ежели мы атамана смястим, а на место его поставим председателя, а его помощника замяним товарищем председателя, то это будет так сказать, более социально»).

Стремление сделать все «более социально» пронизывало все сферы жизни политической жизни тогдашней Кубани. Уже 28 февраля в Екатеринодаре состоялось собрание представителей революционно-демократических организаций, избравшее комиссию из трех человек – от большевиков, меньшевиков и эсеров, а 2 марта был избран Екатеринодарский Совет рабочих депутатов. На заседании Совета был избран Исполнительный комитет из девяти человек. Восьмого марта из представителей Екатеринодарского гарнизона была образована Временная военная секция казачьих и солдатских депутатов (7 солдат и 5 казаков), в тот же день вошедшая в состав Екатеринодарского Совета, который теперь стал называться Советом рабочих, солдатских и казачьих депутатов. В его исполком вошли по два казака и солдата. Четвертого марта политическая демонстрация прошла в Новороссийске, а седьмого марта был создан Новороссийский Совет рабочих депутатов. В марте - апреле Советы создавались по всему краю: в Армавире, Майкопе, Геленджике, Туапсе, Сочи.

Пятого марта по инициативе кадетов были созданы Екатеринодарский гражданский комитет и Комитет общественной безопасности, заявившие о поддержке Временного правительства. По приказу М.П. Бабыча 8 марта для управления краем образован Кубанский областной гражданский комитет во главе с кадетом В.В. Скиданом. Из состава комитета образован Временный Кубанский областной исполком. В свою очередь исполком принял решение о создании местных гражданских комитетов в отделах и населенных пунктах, ставших опорой Временного правительства.

Представителями центральной власти Временное правительство назначило комиссаров: в Кубанскую область депутата Государственной думы четырех созывов есаула из станицы Брюховецкой К.Л. Бардижа и в Черноморскую губернию депутата Государственной думы кадета Н.Н. Николаева, обязанностью которых было наблюдение за деятельностью местных органов власти. Центральное место в политической жизни Кубани заняли либералы – кадеты и разного рода социалисты, среди которых на первый момент преобладали меньшевики и эсеры. Так, городские Советы в Екатеринодаре и Новороссийске возглавляли меньшевики Д.Ф. Сверчков и Б.О. Прохоров, Екатеринодарский гражданский комитет – эсер С.Г. Турутин. Организации большевиков оставались еще малочисленными. Наибольшую поддержку они находили среди рабочих крупных предприятий, бывших солдат-фронтовиков, за счет которых, в основном, и шло пополнение их рядов.

В апреле в Екатеринодаре прошел I съезд представителей населенных пунктов Кубани, избравший Кубанский областной совет как высший орган гражданской власти в области. На съезде присутствовало около тысячи делегатов. Кроме избранных от населения станиц, городов, сел, аулов здесь были представители старых и новых отдельных управлений, комитетов, советов. Почти непрерывно проходили митинги на улицах крупных городов.

Относительная политическая стабильность была в казачьих станицах и на хуторах. Здесь безраздельно правили органы казачьего самоуправления во главе с атаманами. Во многом именно тут сохранялись «старорежимные» порядки, будто и не было никакой революции. Так, бывший житель станицы Славянской, еще один анонимный автор «Детей русской эмиграции», вспоминал, как после окончания первого класса московской гимназии он приехал домой на лето. Бурные события, пережитые им в Москве, контрастировали с мирной жизнью Славянской: «Там совершенно не давала себя чувствовать революция в экономическом отношении. Да и во всех других было по-старому, как в прошлом, старорежимном году. Всё та же нарядная праздная публика, беспечно и шумно веселящаяся».

В середине марта Временный Кубанский областной гражданский комитет разослал инструкции в центры отделов о выборах гражданских комитетов, причем их проведение возлагалось на казачью администрацию. На основании «Положения об общественном управлении станиц казачьих войск» от 3 июня 1891 г. в марте - апреле прошли перевыборы станичных и хуторских атаманов. Областной съезд, проходивший в Екатеринодаре 9-18 апреля, подтвердил полномочия гражданских комитетов как органов новой власти, однако не распространил их функции на казачью территорию. Так было закреплено параллельное существование структур управления. Вместо Временного Кубанского областного исполнительного комитета на основе представительства от казаков, иногородних и горцев съезд 16 апреля избрал Кубанский областной совет из 136 человек и исполком (по два представителя от казаков и иногородних от каждого отдела и четыре от горцев).

Съезд выявил серьезные противоречия между казаками и иногородними по различным вопросам. Представители горцев выдвигали требования самоуправления, надеясь добиться его в союзе с казачьей верхушкой и при поддержке новой власти.

По итогам работы съезда представителей населенных пунктов и учреждений Кубани его участники-казаки объявили себя Кубанской краевой войсковой Радой, и 17 апреля теперь уже казачий съезд подтвердил создание Рады и образовал Временное Кубанское войсковое правительство, ставшие высшими органами управления войска. В состав войскового правительства вошли семь членов Кубанского областного исполнительного комитета и восемь избранных Радой представителей казачества. Войсковое правительство возглавил бывший атаман Лабинского отдела полковник А.П. Филимонов, а председателем Рады был избран Н.С. Рябовол.

В Черноморской губернии революционные события развивались иначе. 18 мая в Новороссийске одновременно открылись два съезда – I съезд рабочих, солдатских и крестьянских депутатов и съезд представителей гражданских комитетов. В ходе работы оба съезда 24 мая объединились и избрали Черно­морский губернский исполнительный комитет, из состава которого был сформирован комиссариат из пяти человек. Однако абсолютного преобладания не получила ни одна политическая сила. Хотя здесь рабочая прослойка среди населения была невелика, Советы возникали в новых местах. Анонимный автор сочинения «Мои переживания с 1917 года до приезда в Королевство СХС» был жителем Новороссийска. В 1917 г. он пошёл в гимназию, где «начал постепенно понимать окружающие настроения, хотя сначала не разбирался в них, не понимал их значения». В городе «пошли беспорядки, митинги, настроение у всех было приподнятое, все о чём-то говорили, чего-то ожидали», а чего – он ещё не знал, не понимал, но чувствовал, что «будет что-то недоброе». В Новороссийске «жизнь страшно вздорожала, появились бесконечные «хвосты», жизнь стала тревожной»

Февральская революция активизировала и национальное движение народов Северного Кавказа. Мусульманские лидеры 1 мая созвали во Владикавказе съезд горцев Кавказа, провозгласивший создание «Союза объединенных горцев» в составе Кабарды, Осетии, Чечни, Ингушетии, Черкесии, Карачая и Дагестана. Съезд избрал духовное мусульманское управление во главе с Н. Гоцинским. Представители «Союза объединенных горцев» развернули агитацию за создание местных национальных комитетов.

Впрочем, национальное пробуждение наблюдалось и у иных народов Кубанской области и Черноморской губернии. Особым влиянием пользовались украинские и армянские организации. Восстановило свою деятельность украинское общество «Просвiта», разогнанное после подавления революции 1905–1907 гг. В Екатеринодаре прошел украинский учительский съезд, выступивший за преподавание в школах на украинском языке. Активно работало товарищество «Школьна Освiта». «Просвiта» и «Школьна Освiта» вели широкую работу по пропаганде украинской культуры. Среди армян традиционно сильно было влияние партии «Дашнакцутюн». На выборах Городской думы в августе 1917 г. местные дашнаки получили 1,3 % голосов, их представителем в Думе стал Н.Ф. Сатунян.

Активизировались и иные национальные комитеты. Так, по инициативе руководителей образованного на Кубани в 1915 г. Польского общества вспомоществования жертвам войны 26 марта состоялось собрание поляков, проживающих в Екатеринодаре. С этого времени широко развернулась деятельность различных польских организаций. Особенно активно действовали польские социалисты. На выборах в Екатеринодарскую городскую Думу в августе 1917 г. они выдвинули свой список «Объединения социалистического польского». Консолидирующим центром в создании латышской и литовской организаций стали их местные национальные беженские комитеты. Латышское общество Северного Кавказа (председатель В.О. Грюнберг) было создано в начале апреля, в основном, оно занималось культурно-просветительной и благотворительной деятельностью. Деятельность же литовского общества «Рута» (председатель Д.В. Шидловский), образованного в середине апреля 1917 г., была гораздо более политизирована. Весной 1917 г. были созданы также чехословацкое общество (председатель В.К. Гусник), грузинское культурно-просветительное общество (П.Н. Хинтибидзе) и другие национальные организации.

В начале июля с получением известий из Петрограда о взятии всей полноты власти Временным правительством Кубанская войсковая Рада объявила о роспуске Кубанского областного Совета, гражданских комитетов, станичных Советов, о восстановлении полноты власти в станицах атаманов, в селах – старшин. Специальным распоряжением от 9 июля К.Л. Бардиж передал всю полноту власти Кубанскому войсковому правительству. В августе были образованы Кубанский областной горский совет и горский комитет во главе с Султан Шахим-Гиреем, который вошел в состав Кубанской Рады. Но с усилением распада российской государственности национальное движение горцев становилось все более самостоятельным. 20 сентября во Владикавказе ЦК «Союза объединенных горцев» созвал II съезд горцев Кавказа, который, обсудив вопрос об автономном устройстве горских народов, объявил «Союз горцев» полномочным правительством, независимым от России.

Чувствуя обострение ситуации, казачьи лидеры обсуждали на общеказачьих конференциях в Новочеркасске и Екатеринодаре вопросы создания сильной власти, проблемы федерализации. В конце сентября - начале октября 2-я краевая Рада провозгласила себя верховным органом не только войска, но и всего Кубанского края.

17 октября было принято «Временное положение о высших органах власти в Кубанском крае». Согласно новому положению, управление в области передавалось Кубанской Раде, куда должны были войти представители казаков, горцев и коренных крестьян (постоянно проживавших в крае не менее трех лет). Из числа своих членов Кубанской Раде предстояло сформировать Законодательную Раду, избрать войскового атамана. Исполнительную власть должно было олицетворять войсковое правительство из десяти человек, трое из которых были представителями горцев и иногородних. Это обеспечивало казачеству преобладающие позиции.

20 октября во Владикавказе был подписан договор о создании «Юго-восточного союза казачьих войск, горцев Кавказа и вольных народов степей». С 16 ноября в Екатеринодаре стало действовать объединенное правительство «Юго-восточного союза» во главе с членом ЦК партии кадетов В.А. Харламовым. Но это уже было новое время, после нового переворота, когда из относительно мягкого и «беззубого» Февраля страна стремительно влетала в кровавый Октябрь, ставший предвестником ожесточенной Гражданской войны.

Подготовил Денис ШУЛЬГАТЫЙ