В камеру по доброй воле

В Москве обсуждают общественные наблюдательные комиссии как еще одну гражданскую инициативу, уходящую в небытие из-за отсутствия финансовой поддержки со стороны государства.

Как сами члены ОНК  о себе пишут, их организация занимается общественным контролем за обеспечением прав человека в местах принудительного содержания. Именно на членов ОНК гражданское общество возлагает надежду  в плане проведения  мониторинга соблюдения прав человека в местах лишения свободы, предоставление обществу и госорганам достоверной информации для последующего устранения первопричины нарушения права.

В Краснодарском крае ОНК создано под крышей Общественной Палаты. Чтобы узнать, какая будущность ждет кубанских правозащитников и после перевыборов состава 1 ноября,  мы обратились к председателю регионального ОНК  Эдуарду Идрисову:

– Если говорить о краснодарском ОНК,  мы не испытываем финансовых трудностей, потому что у нас вообще никогда не было финансов. Наша комиссия за 8 лет функционирования на территории Кубани не финансировалась ни через гранты, не финансировалась ни через  организации, которые делегировали своих членов. Все держится на энтузиазме  волонтеров, которые пришли в нашу комиссию. За свой счет совершаются поездки, ведется документооборот, секретарь, офис и так далее. То есть эта комиссия полностью автономна в плане какой-то коммерческой зависимости. Ну, в принципе, она и задумывалась таким образом. Поэтому тот человек, который собирается прийти и работать на добровольных началах, он должен понимать, что у него должно быть время, у него должна быть финансовая независимость, добрая воля и какой-то минимальный хотя бы набор знаний. Таким образом мы и работаем уже 8 лет.

– Финансовая независимость не превратилась в финансовую трудность?

– Сложно не согласиться. Представители комиссии за свой счет выезжают на места, так что иногда это бывает не оперативно, иногда это бывает проблематично, потому что не все члены ОНК имеют свой транспорт. Теряется  мобильность. Вот были  в Новороссийской тюрьме какие-то волнения: мы не могли найти транспорт и выехать. Поэтому в этом плане мы испытываем большие проблемы и затруднения, мы не можем оказывать помощь тем лицам, которые находятся в местах длительного содержания, в полной мере именно из-за финансовых моментов.

– Искали какие-то способы решить проблему финансирования самостоятельно?

– Тут можно решить только на законодательном уровне. Но законодатели пока не очень проявляют инициативу в этом плане. И второй момент: есть, скажем так, аффилированные такие компании, организации, как, например, СОНК (Совет общественных наблюдательных комиссий). Это полноценное юридическое лицо. Они получают какие-то грантовые деньги, но финансируемые ими проекты – это семинары, выезды, конференции, но непосредственно, чтобы через эти деньги через эти организации шло финансирование членов ОНК на те расходы, которые наиболее, наверно, бьют по карману (это транспорт, бензин), у нас такого нет и не было. К сожалению, этот вопрос и в будущем маловероятно, что решат.

– Сколько на сегодняшний день в краснодарском ОНК членов?

– Три года назад у нас избиралось 37 человек. На сегодняшний день по ряду причин: один человек стал государственным служащим; естественно, он больше не может числиться членом ОНК по правилам; другой был снят, потому что были нарушены процессуальные моменты; и третий даже не получил мандат, он в силу каких-то там причин не смог приехать. Грубо говоря, в краснодарском ОНК сейчас 34 человека, но на сайте Общественной Палаты до сих пор значится цифра 37.

– Восемь лет не малый срок для  добровольческой организации. Какими успехами Краснодарское ОНК гордится?

– Успехи есть. Я могу рассказать, как мы помогли женщине в третьей Белореченской колонии. У нее была степень инвалидности,  прогрессировало заболевание. Благодаря членам ОНК, которые добились того, чтобы ее еще раз осмотрели врачи,  она была освобождена. То есть действительно члены ОНК провели большую работу: не вылезали из колонии, по больницам ее возили, врачей подняли и действительно добились того, что она была освобождена, и если бы не они, я думаю, она вообще могла бы очень быстро закончить свою жизнь за колючей проволокой.

Есть те люди, которые до сих пор рассылают нам благодарственные письма. Мы помогали многим матерям, чтобы их дети находились в человеческих условиях, чтобы они нормально питались, их не пытали, не били, не издевались. В основном, обращаются матери, жены, потому что там, в основном, находятся мужчины.

В нашей работе, скорее, нужно говорить не об успехах, а о достижениях. Это помощь по условно-досрочному освобождению, помощь, которая оказывается, повторюсь, бесплатно, юридическая. То есть помогаем составлять документы. Благодаря нам поменялась ценовая политика внутри мест длительного содержания, в частности, в колониях, магазины, которые торговали по тем ценам, которые значительно превышали цены даже у нас на рынке. Они обратились к нам, мы провели тоже определенный мониторинг цен, вышли на руководство, и эти цены нормализовались, за что люди были нам тоже благодарны. Ну, в общем, много таких маленьких поступков членов ОНК, которые были сделаны в рамках наших возможностей. Мы также являемся добровольными представителями в судебных инстанциях, представляют члены ОНК интересы не в качестве адвокатов, а в качестве моральной помощи.  Чаще, конечно, же это бесплатная юридическая помощь.

– Успешно ли ОНК контактирует с госслужбами во время своей работы или встречает какие-то препятствия?

 – Те службы, которые мы непосредственно курируем – это МВД, это Федеральная служба исполнения наказаний, я бы сказал, что за последнее время наладили с нами неплохой рабочий контакт. И на все наши пожелания они оперативно реагируют. Не в последнюю очередь комиссия ОНК и для них создана. Допустим, при проверках изоляторов временного содержания, комнат административно задержанных руководство всегда интересуется результатами этих проверок, и при помощи добровольных помощников они также наводят порядок, реагируют на наши акты, на наши замечания.

– Вы говорили, что ОНК чаще оказывает юридическую помощь, но при этом в ваших рядах нет адвокатов?

– Все верно. Член ОНК не может быть адвокатом, это законодательно закреплено. Иначе просто это превращается в конфликт интересов. Адвокат – это человек, который в большинстве случаев получает денежное вознаграждение, то есть он кровно заинтересован в защите своего клиента. Мы же находимся между двух сторон, непосредственная сторона той же самой службы исполнения наказаний... Потому что много проблем и у них: низкие зарплаты и большая ротация кадров. И сторона заключенных со своими страхами и проблемами. Не может человек объективно оценивать ситуацию, защищать права осужденных, являясь профессиональным защитником, оказывающим помощь не бескорыстно. Член ОНК должен относиться в любом месте длительного содержания объективно как непосредственно к человеку, который там находится, так и к представителю тюремной администрации. Потому что люди, которые долго там содержатся, довольно-таки изобретательные и тоже часто пытаются каким-то образом манкировать членами ОНК. Он понес наказание, он преступник, осужденный судом, и, если он это наказание несет, мы не вправе, скажем так, каким-то образом, нарушая законодательство, делать ему льготный режим. А адвокаты, они на это заточены, получают за это деньги. Поэтому законодательство четко разграничивает эти моменты. Не может быть также членом ОНК государственный служащий по схожим причинам.

– Практикующие адвокаты не входят в ОНК, а люди с юридическим образованием также?

– Нет-нет. Ограничение касается только людей, официально работающих адвокатами, которые состоят  в коллегии адвокатуры. Членом ОНК может быть даже бывший адвокат, который вышел из коллегии. А юридическое образование оно приветствуется. Если кандидат в ОНК будет еще и юридически грамотен, это, наоборот, показатель необходимого уровня профессионализма, который необходим, чтобы решать проблемы, которые и призвано решать ОНК.

– В скором времени истекает срок текущего созыва ОНК, сегодняшние члены теряют право участвовать?

– 1 ноября, если быть точным, истекают полномочия текущей команды. Но всего пятеро из нас не смогут переизбраться. Начиная с 2008 года для ОНК это будет четвертый созыв. Согласно закону, если ты становился членом комиссии уже три раза подряд, то в четвертый раз ты принимать участие не можешь. В нашем случае это далеко не весь состав комиссии – пять человек, в том числе и я, – пояснил Эдуард Зиннурович.

Организация, которая работает себе в убыток, не наращивая при этом долги, может быть закрыта только по инициативе самих членов. Так что пока в столичном ОНК обсуждают уменьшение грантовых сумм, как тревожный сигнал, то  в Краснодарском ОНК особой тревоги по поводу приближения четвертого созыва 1 ноября не испытывают.

Анастасия ПОЛОСИНА