Андрей Клишас: «Никаких ограничений для россиян на въезд и выезд из страны не вводилось и вводиться не будет»

Уходящий 2022 год стал настоящим годом перемен – и для России, и для всего мира в целом. Большим изменениям за последние одиннадцать с лишним месяцев в том числе подверглось и российское законодательство. О самых важных законах 2022 года «Парламентская газета» поговорила с председателем Комитета Совета Федерации по конституционному законодательству и государственному строительству Андреем Клишасом. Как продвигается процесс интеграции четырёх новых субъектов, будет ли приниматься специальное законодательство на случай чрезвычайных ситуаций и военного времени, ждать ли мобилизованным новых форм социальной поддержки и при каком условии в России разблокируют Facebook* и Instagram*?

«Той системы поддержки, которая у нас есть сейчас, вполне достаточно»

– 5 октября Владимир Путин подписал законы о ратификации договоров о принятии в состав страны четырёх новых субъектов – Донецкой и Луганской народных республик, а также Запорожской и Херсонской областей. Как продвигается процесс их интеграции в российское правовое поле? По каким законам сейчас живёт население этих регионов – по российским, украинским или в некой гибридной форме?

– Конечно, граждане этих регионов сейчас живут по российским законам. Но есть ряд нюансов. Например, вы, наверное, могли накануне видеть в новостях, что все четыре региона уже назначили сенаторов Российской Федерации. У нас к сенаторам есть определённые требования – в том числе, так называемый ценз оседлости и минимальное время нахождения на государственной службе. Но новые регионы в составе нашей страны находятся с 30 сентября. Как вы думаете, есть ли у них возможность все эти требования выполнить? Явно, что нет. Но на этот случай в федеральном конституционном законе прописаны определённые исключения. Тем более у нас был подобный опыт с Крымом – когда мы видели, что некоторые требования законодательства просто физически невозможно взять и выполнить.

Другой пример – недавно мы с Павлом Владимировичем Крашенинниковым обсуждали, как быть с законами о наследовании. Если, скажем, право на наследство у гражданина одного из новых регионов открылось до 30 сентября, а в само наследство он вступает только сейчас, каким законодательством руководствоваться – украинским и российским? И таких вопросов будет огромное множество. И мы их постепенно решаем.

К тому же, как это ни парадоксально, но в случае с Херсонской и Запорожской областями процесс интеграции явно будет проходить легче и проще. Тут, опять же, можно провести параллель с Республикой Крым. На момент её присоединения мы очень хорошо понимали, как работает украинское законодательство, у нас были специалисты, хорошо ориентирующиеся в этих вопросах. И с Запорожьем и Херсоном, по этой аналогии, будет меньше проблем, потому что они просто от Украины перешли к нам. А вот Донецкая и Луганская народные республики на протяжении восьми лет, помимо украинского законодательства, для ряда сфер применяли ещё и своё собственное. И мы никогда его достаточно пристально не изучали, потому что до последнего стояли на позициях неукоснительного выполнения Минских соглашений. Теперь нам предстоит этот пробел восполнить. К тому же опыт Крыма и Севастополя говорит о том, что мы не можем сразу все наши законодательные стандарты взять и распространить на новые территории. Придётся работать в том числе и с прецедентами. Ну вот, например, как регулировать Запорожскую АЭС? Обратятся к нам соответствующие органы государственной власти – будем решать этот вопрос с оглядкой и на местное, и на российское законодательство. И вот все эти процессы сто процентов займут несколько лет. Поэтому, собственно, и установлен переходный период – до 2026 года.

– Осенью в Уголовный кодекс РФ были внесены поправки, ужесточающие наказание за преступления, совершенные во время действия военного положения или мобилизации. Как можно оценить складывающуюся по ним правоприменительную практику?

– Я много раз уже говорил о том, что у нас Уголовный кодекс написан для мирного времени. Поэтому там не было целого перечня специальных составов преступлений. И до сих пор нет, кстати. В частности, не установлена уголовная ответственность за уклонение от мобилизации. Это порой приводило к казусам: вы, возможно, помните, какие дискуссии в свое время развернулись вокруг использования для этих целей статьи об уклонении от воинской службы в принципе. Её пытались применять к лицам, уклоняющимся от мобилизации, но это было незаконно – и достаточно быстро у нас появились соответствующие разъяснения Верховного суда, а подобные попытки прекратились.

Что касается второй части вашего вопроса – так как мобилизация у нас завершена, то мы решили, что дополнительно ничего менять и вводить в Уголовный кодекс РФ на данный момент не имеет смысла. Мы пока остаёмся на концепции того, что специальное законодательство для военного времени можно было бы принять, но оно априори будет содержать достаточно большое количество ограничений прав и свобод граждан. И если где-то будут возникать проблемы, то более целесообразно и эффективно будет точечно менять Уголовный кодекс РФ.

По поводу же анализа правоприменительной практики – слушайте, новые положения существуют считаные месяцы. Конечно, их пока что никто не обобщал. Нужно, чтобы прошло ещё немного времени.

– Насколько эффективно работают принятые формы поддержки и защиты различных прав мобилизованных? Будет ли их список дополняться и расширяться?

– Тут вообще надо бы спросить самих мобилизованных и их семьи. Но те отзывы, которые есть у меня, говорят о том, что да, все эти меры поддержки востребованы и эффективны. В частности, те, которые касаются правил исполнения судебных решений, особых условий управления бизнесом, пенсионного обеспечения.

Кроме того, буквально накануне президентом была создана специальная рабочая группа, в зону ответственности которой войдёт в том числе контроль за социальными вопросами и аспектами. И мы на каждом заседании Совета Федерации вот уже на протяжении нескольких месяцев отдельно обсуждаем вопросы социального обеспечения мобилизованных и военнослужащих. Причем многие из них инициирует Правительство по согласованию с региональными властями.

Что же касается того, достаточно ли нынешних форм поддержки, я думаю, что той системы, которая есть, вполне достаточно.

Мобилизованным хотят разрешить вернуться на гражданские должности не ниже занимаемых.

– В последние месяцы в связи с мобилизацией неоднократно возникала тема регулирования правил выезда и въезда в Россию. Стоит ли ожидать каких-то законодательных изменений в этой сфере?

– Есть положения Конституции, которые говорят о правах граждан. В том числе о том, что граждане имеют право свободно покидать страну и возвращаться в неё. Так что нет, никаких ограничений для граждан не вводилось, не вводится и вводиться не будет.

«Блокировать нужно конкретную информацию, а не ресурсы целиком»

– Вы – соавтор принятого в 2019 году закона о фейковых новостях. Можно ли оценить эффективность его работы в нынешних условиях? Как вообще сегодня эффективно контролировать информационный поток?

– Я не считаю, что информационный поток в принципе нужно контролировать. Нужно исполнять закон в части удаления фейков – недостоверной информации, которая распространяется под видом достоверной. Если вы посмотрите статистику Роскомнадзора, то увидите там тысячи примеров того, как направляются требования об удалении той или иной информации. И эти требования исполняются, информация удаляется – причем в огромных объёмах. Так что закон, на мой взгляд, работает достаточно эффективно, необходимости в его ужесточении я не вижу. И общественного запроса на это, по моей информации, нет.

– То есть дальнейших блокировок, в том числе соцсетей, контроль над которыми максимально затруднён, нам ожидать не стоит?

– Блокировать нужно определённую информацию, а не ресурс целиком. Блокировка ресурса целиком – это крайняя ситуация и крайняя мера. Понимаете, если в какой-то книге написана ересь, то вовсе нет необходимости запрещать книгопечатание в целом. Достаточно запретить одну конкретную книгу или даже просто вырвать из неё страницу. И тут то же самое.

Проблема соцсетей же зачастую состоит не в том, что они распространяют фейки, а в том, что они целенаправленно занимают определённую комплексную позицию. В той же экосистеме Meta (включает в себя популярные соцсети Facebook и Instagram, объявлена на территории России экстремистской организацией. – Прим. ред.) поощрялись и в огромных количествах тиражировались проявления русофобии, призывы к убийству наших солдат, российских граждан. Поэтому её и решено было заблокировать по решению суда. Но, к слову, даже для Meta ещё не всё потеряно. Если комплексная проверка и анализ контента покажут, что всего вышеперечисленного там больше нет, её и её продукты вполне могут быть разблокированы.

* Meta, объявлена на территории России экстремистской организацией.