Второй кубанский…

Недавно исполнилось сто лет со дня еще одной памятной даты в истории Кубани: 17 августа 1918 года Добровольческая армия Деникина вошла в Екатеринодар, свергнув большевиков и восстановив у власти Кубанскую Раду. Так называемый «Второй Кубанский поход» стал одним из ключевых событий Гражданской войны – и на Кубани, и в России в целом.

Первый Кубанский «Ледяной» поход белых закончился неудачей: в марте 1918 при штурме Екатеринодара погиб командующий Добровольческой армией генерал Лавр Корнилов. Принявший командование Антон Деникин увел армию на юг Донской области.

После ухода добровольцев Кубань погрузилась во тьму красного террора. «Особая комиссия по расследованию злодеяний большевиков», созданная позже при Главнокомандующем Вооруженными Силами на Юге России, сообщала поистине ужасающие подробности. Если верить выводам комиссии, большевики, едва вступив в Екатеринодар, арестовали 83 человека, всех задержанных зарубили или расстреляли без суда и следствия. Трупы зарыли в трех ямах в городе, в ряде случаев люди оставались еще живыми, что подтвердили затем свидетели и врачи. В числе убитых находились дети 14-16 лет и старики свыше 65 лет; над жертвами издевались, отрезали пальцы рук и ног, половые органы и обезображивали лица. 31 мая из Екатеринодарской областной тюрьмы вывели и расстреляли из пулеметов казаков станицы Новотитаровской и др. лиц, всего 76 человек. Часть трупов зарыли в яму, а не поместившихся в яме сбросили в реку Кубань. Жертвы казнены без суда по предписанию ЧК. 

Арестовать невиновных именем советской власти мог каждый красноармеец, они сдавались в ЧК, ревкомы и другие советские учреждения без документов; выяснить причину ареста, проследить место содержания и судьбу арестованных часто становилось невозможным. Обыски и реквизиции перерастали в повальный грабеж частного и общественного имущества. У казаков отнималось всё, начиная со скота, строевой лошади и кончая детской рубашкой. Награбленное имущество отдавалось советским начальникам и активистам иногородним. Советская власть разрушала казачьи хозяйства, подвергая их земельному переделу; вдов, семьи казненных и казаков, ушедших в горы, лишали даже клочков земли.

Неудивительно, что скоро вся Кубань заполыхала казачьими восстаниями.  Сам Деникин в своих мемуарах «Очерки русской смуты» дает им следующую оценку:

«История казачьих восстаний трагична и однообразна. Возникавшие стихийно, разрозненно, без серьезной подготовки, почти безоружными массами, они сопровождались первоначально некоторым успехом; но через 2-3 дня после сосредоточения красных войск казаки платились кроваво, погибая и в бою, и от рук палачей в своих станицах. Так, 27 апреля вспыхнуло восстание в семи станицах Ейского отдела и было задушено в два дня... В начале мая были массовые восстания в Екатеринодарском, Кавказском и других отделах... В июне восстало несколько станиц Лабинского отдела, пострадавших особенно жестоко: кроме павших в бою с большевиками, было казнено 770 казаков».

Но и в большевистской власти также не было единства: на Северном Кавказе белым противостояла Северо-Кавказская Красная армия, плохо подчинявшаяся центру и непрочно связанная внутри ввиду соревнования самостоятельных республик – Кубанской, Черноморской, Терской и Ставропольской. Среди них преобладала Черноморско-Кубанская республика, образовавшаяся в результате слияния (30 мая 1918 года) Кубанской и Черноморской республик и занимавшая территорию Черноморской, Ставропольской губерний и Кубанской области. Главой правительства был Ян Полуян. 5-7 июля 1918 года 1-й съезд Советов Северного Кавказа постановил объединить Кубано-Черноморскую, Терскую и Ставропольскую советские республики в единую Северо-Кавказскую советскую республику в составе РСФСР со столицей в городе Екатеринодаре. Слабостью красных была плохая организация войск, «партизанщина», а их командный состав вел жестокую борьбу с гражданской властью и враждовал между собой. ЦИК Кубанско-Черноморской советской республики обвинял Главнокомандующего вооруженными силами Кубанской советской республики Алексея Автономова в диктаторских устремлениях, клеймил его и его помощника, Ивана Сорокина «врагами народа».

Еще 28 мая 1918 года Деникин собрал в станице Манычской совещание с участием генералов П.Н. Краснова, М.В. Алексеева, А.П. Филимонова (кубанский атаман), А.П. Богаевского и других для принятия решения о направлении похода. Краснов предлагал Деникину и Алексееву наступать на Царицын, где «есть пушки, снаряды и деньги, где настроение Саратовской губернии враждебно большевикам». Затем Царицын должен был стать базой для наступления Добровольческой армии в Среднее Поволжье, в чем донской атаман обещал содействие немцев. Командование добровольцев отвергло предложение Краснова, поскольку вообще не считало морально приемлемым союз с Германией, кроме того, не без оснований сомневалось в искренности немцев именно в данном случае, учитывая их тесные связи с большевиками. Немаловажным обстоятельством было и то, что половину личного состава армии составляли кубанские казаки, присоединившиеся к добровольцам в надежде на то, что те освободят сначала их край, а потом уже остальную Россию.

«Нас связывало нравственное обязательство перед кубанцами, – писал Деникин, – которые шли под наши знамена не только под лозунгом спасения России, но и освобождения Кубани... Невыполнение данного слова имело бы два серьезных последствия: сильнейшее расстройство армии, в особенности ее конницы, из рядов которой ушло бы много кубанских казаков, и оккупация Кубани немцами. «Все измучились, – говорил генералу Алексееву председатель кубанского правительства Быч, – Кубань ждать больше не может... Екатеринодарская интеллигенция обращает взоры на немцев. Казаки и интеллигенция обратятся и пригласят немцев...» Таманский отдел в конце мая после неудачного восстания сделал это фактически...»

По словам Деникина, «стратегический план операции заключался в следующем: овладеть Торговой, прервав там железнодорожное сообщение Северного Кавказа с Центральной Россией; прикрыв затем себя со стороны Царицына, повернуть на Тихорецкую. По овладении этим важным узлом северокавказских дорог, обеспечив операцию с севера и юга захватом Кущевки и Кавказской, продолжать движение на Екатеринодар для овладения этим военным и политическим центром области и всего Северного Кавказа».

В июне 1918 белые начали второй Кубанский поход. Биограф Антона Деникина и участник Белого движения Дмитрий Лехович в книге «Белые против красных» писал об этом так:

«В ночь с 9 на 10 июня выступила в поход армия. Ближайшей целью кампании был захват Екатеринодара. Но до этого требовалось пройти через четыре оперативные фазы:

1. Обеспечить тыл со стороны Царицына и, следовательно, прервать железнодорожное сообщение Северного Кавказа с Центральной Россией. Это достигалось путем захвата узловой станции Торговая, а к северо-востоку от нее – станции Великокняжеская. Передав затем царицынское направление Донскому войску, добровольцы приступили к выполнению второй фазы операции.

2. Круто сворачивая на юго-запад, Добровольческая армия двигалась затем вдоль железной дороги к станции Тихорецкой (от Великокняжеской до Тихорецкой – 150 километров. Там находилось пересечение двух железнодорожных линий; Царицын – Екатеринодар, Ростов – Владикавказ).

3. Овладев Тихорецкой, армия должна была обеспечить свои фланги для дальнейшего наступления на Екатеринодар. С этой целью на правом фланге часть войск направлялась на станцию Кущевку, а на левом фланге – на станцию Кавказскую (обе станции были на магистрали Ростов – Владикавказ).

4. Последней, заключительной, фазой операции являлся фронтальный удар по Екатеринодару.

В 216 году до рождества Христова силами, вдвое меньшими, чем у противника, Ганнибал окружил в Апулии при Каннах и полностью уничтожил римскую армию Теренция Варрона. Идея Канн лежала в основе деникинского плана, и он отлично провел ее в жизнь в двух первых фазах своего наступления».

Несмотря на почти десятикратное превосходство большевиков, первые две фазы кампании прошли успешно. После захвата Тихорецкой генерал Деникин 3 июля двинул свои войска по трем расходящимся направлениям на фронте в 140 километров. Главные силы направлялись на правый фланг, чтобы захватить станцию Кущевка и разбить войска Сорокина. На левый фланг (для захвата станции Кавказской) была двинута дивизия генерала Боровского; а прямо – на Екатеринодар – шла дивизия полковника Дроздовского. Красные были выбиты из Кущевки и взяты в окружение. Однако Сорокину удалось не только вывести свои войска, но и сосредоточить их для удара на правом фланге и в тылу тех добровольческих частей, которые двигались на Екатеринодар. Одновременно часть так называемой «Таманской» армии (одной из прочно организованных красных боевых единиц на Северном Кавказе, куда входило много иногородних) ударила из Екатеринодара по наступавшим добровольцам.

Для войск Деникина создавалось тяжелое положение. Сам главком Добровольческой армии полагал, что Сорокин будет отступать из Тимашевской на Екатеринодар, но тот, пополнив свою армию и вновь доведя ее численность до 30–35 тыс., перешел в наступление на широком фронте, направляя главный удар на Кореновскую. Отбросив конницу Эрдели, и, пройдя форсированным маршем 40 верст, утром 28-го он взял Кореновскую. В результате этого прорыва Сорокин вышел в тыл центральной группы Добровольческой армии (1-й и 3-й дивизий), которая оказалась в окружении, будучи отрезанной от конной дивизии Эрдели и штаба армии, располагавшегося в Тихорецкой, в которой почти не осталось войск. Дроздовский и Казанович, выставив на Динской заслон со стороны Екатеринодара, повернули свои части назад к Кореновской. Наступление Сорокина привело к жестокому одиннадцатидневному сражению в районе Кореновской – Выселки (28 июля – 7 августа), во время которого 1-я и 3-я дивизия потеряли около трети своего состава. Особенно ожесточенный бой произошел 30 июля, после которого красные оставили Кореновскую. Но уже 1 августа армия Сорокина вновь штурмовала Кореновскую, в которой остались только части Дроздовского. Не достигнув результата, Сорокин приступил к полному окружению Кореновской. В ночь на 2 августа Дроздовский был вынужден, оставив Кореновскую, прорываться на Бейсугскую. 3 августа ЦИК Северокавказской республики, уже отмечая победу, назначил Сорокина главнокомандующим Красной армией Северного Кавказа. Деникину с трудом удалось избежать поражения от превосходящих сил красных, тем более, что большевистские части на Екатеринодарском фронте также перешли в наступление. Только перебросив в район сражения части Боровского, Деникин сумел восстановить связь с отрезанными дивизиями, а затем и опрокинуть войска Сорокина. 7 августа добровольцы заняли Кореновскую, и красные начали отступление по всему фронту.

Разгром Сорокина позволил начать решительное наступление Добровольческой армии на Екатеринодар. Красные высылали из города подкрепления, чтобы сдержать продвижение противника, и временами даже происходили крупные бои, но остановить добровольцев они уже не могли. Основные свои силы большевистский командующий увел за Кубань и Лабу, полагая оборону Екатеринодара делом безнадежным. К 14 августа части Добровольческой армии подошли на расстояние перехода к Екатеринодару, обложив его с севера и востока. После двух дней боев на подступах к городу красные в ночь с 15 на 16 августа покинули его.

17 августа Добровольческая армия вошла в кубанскую столицу. Первым вошел Корниловский полк, потом Запорожский и Уманский полки. Поездом из Тихорецкой прибыли атаман и правительство Кубанской Рады. Сам Деникин описывал свой приезд в город так:

«...на вокзале торжественно встречали в моем лице Добровольческую армию атаман, правительство, Рада и делегации. Потом все вместе поехали верхом на соборную площадь, где собрались духовенство, войска и несметная толпа народа. Под палящими лучами южного солнца шло благодарственное молебствие. И были моления те животворящей росой на испепеленные смутой души; примиряли с перенесенными терзаниями и углубляли веру в будущее – страны многострадальной, измученного народа, самоотверженной армии... Это чувство написано было на лицах, оно поднимало в эти минуты людей над житейскими буднями и объединяло толпу, ряды добровольцев и собравшихся возле аналоя военачальников и правителей… В приветственных речах на вокзале, потом в застольных в войсковом собрании кубанские правители – Филимонов, Быч, Рябовол и другие – превозносили заслуги Добровольческой армии и ее вождей и, главное, свидетельствовали – в особенности устами атамана – о своей преданности национальной идее. «Кубань отлично сознает, что она может быть счастливой только при условии единства матери – России, – говорил атаман. – Поэтому, закончив борьбу за освобождение Кубани, казаки в рядах Добровольческой армии будут биться и за освобождение и возрождение Великой, Единой России...» Это было самое важное; остальное, казалось, всё приложится».

Однако уже тогда закладывались противоречия между командованием Добровольческой армии и Кубанской Радой, сыгравшей свою роковую роль в истории Белого движения. Деникин писал о разногласиях, возникших между Радой и Добровольческой армией, по поводу того, кто первым должен войти в город, были и иные трения, со временем только усиливавшиеся. Однако тогда еще казалось, что «всё остальное приложится».

В ходе Кубанского похода концу 1918 года Добровольческой армией была очищена от большевиков вся Кубань, Задонье и весь Северный Кавказ. Базируясь на ресурсах занятых областей, генерал Деникин смог реорганизовать и значительно пополнить Добровольческую армию, а затем развернуть крупномасштабное наступление в Поволжье и Центральную Россию. Именно после Второго Кубанского похода Добровольческая армия превратилась из сугубо локального формирования в вооруженную силу всероссийского масштаба.