В ночь с 22 на 23 февраля из Ростовав Екатеринодар двинулась в свой «Ледовый поход» Добровольческая армия
2439
23 Февраля 2018 года стало столетней годовщиной не только поражения большевистских отрядов под Псковом и Нарвой перед наступающими кайзеровскими войсками. Почти одновременно с этим на юге России произошло иное событие, также непосредственно связанное с военной историей: в ночь с 22 на 23 февраля из Ростовав Екатеринодар двинулась в свой легендарный «Ледовый поход» Добровольческая армия под командованием Корнилова. Именно тогда из разрозненного, стихийного антибольшевистского сопротивления формировалось Белое движение.
Революционные события 1917 года привели к фактическому развалу страны, стремительно скатывавшейся в пучину гражданской войны. В этих условиях часть русской армии решила объединиться для восстановления твёрдой власти в стране. Объединение происходило на базе так называемой «Алексеевской организации», начало которой было положено в день прибытия генерала Михаил Алексеева в Новочеркасск в ноябре 1917 года. Атаман Войска Донского Алексей Каледин согласился «дать приют русскому офицерству»,однако, учитывая местные настроения, рекомендовал Алексееву не задерживаться в Новочеркасске более недели.
На специально созванном совещании московских делегатов и генералитета, решавшем вопросы управления «Алексеевской организации», было решено, что вся военная власть переходит к генералу Лавру Корнилову, прибывшему на Дон в декабре 2017 года. На Рождество был объявлен «секретный» приказ о вступлении генерала Корнилова в командование Армией, которая с этого дня стала именоваться официально «Добровольческой». Верховным руководителем армии стал генерал от инфантерии М.В. Алексеев, главнокомандующим — Генерального штаба генерал от инфантерии Лавр Корнилов, начальником 1-й дивизии — Генерального штаба генерал-лейтенант А.И. Деникин.
Обстановка на Дону складывалась неоднозначная.Как писал впоследствии в своих мемуарах один из участников похода— Роман Гуль:
«Красная Армия наступает с севера на Новочеркасск и на Ростов—с юга и запада. Красные войска сжимают кольцом эти города, а в кольце мечется Добровольческая армия, отчаянно сопротивляясь и неся страшные потери. В сравнении с надвигающимися полчищами большевиков, добровольцы ничтожны, они едва насчитывают 2000 штыков, а казачьи партизанские отряды есаула Чернецова, войскового старшины Семилетова и сотника Грекова — едва ли 400 человек. Сил не хватает. Командование Добровольческой армии перекидывает измученные, небольшие части с одного фронта на другой, пытаясь задержаться то здесь, то там».
В этих условиях генерал Корнилов принял решение покинуть Ростов. Оставив город, Корнилов остановился в станице Ольгинской, где собирались разрозненные антибольшевистские силы. Здесь Корнилов провел реорганизацию, сводя воедино отряды, впоследствии выросшие в добровольческие дивизии. Как писал Деникин:«Все эти полки, батальоны, дивизионы были, по существу, только кадрами, и общая боевая численность всей армии вряд ли превосходила 3-4 тысячи человек, временами, в период тяжёлых ростовских боев, падая до совершенно ничтожных размеров. Армия обеспеченной базы не получила. Приходилось одновременно и формироваться, и драться, неся большие потери и иногда разрушая только что сколоченную с большими усилиями часть».
Тогда же между командующими завязался спор о дальнейшем направлении движения Добровольческой армии. Лавр Корнилов предлагал уйти в Сальские степи, где на зимовниках (усадьбах и становищах племенных табунов) имелись большие запасы продовольствия, фуража, много коней. Михаил Алексеев возражал.В своем письме Корнилову он писал следующее:
«Из разговоров с генералом Эльснером и Романовским я понял, что принят план ухода отряда в зимовники, к сев.-зап. от станицы Великокняжеской. Считаю, что при таком решении невозможно не только продолжение нашей работы, но даже при надобности и относительно безболезненная ликвидация нашего дела и спасение доверивших нам свою судьбу людей. В зимовниках отряд будет очень скоро сжат с одной стороны распустившейся рекой Доном, а с другой — железной дорогой Царицын — Торговая — Тихорецкая — Батайск, причем все железнодорожные узлы и выходы грунтовых дорог будут заняты большевиками, что лишит нас совершенно возможности получать пополнения людьми и предметами снабжения, не говоря уже о том, что пребывание в степи поставит нас в стороне от общего хода событий в России».
Взамен следовало предложение — отойти на юг, в направлении Екатеринодара, в расчете поднять антисоветские настроения кубанского казачества и народов Северного Кавказа и сделать район Кубанского войска базой дальнейших военных действий. На военном совете Алексеева поддержали Деникин, Романовский. Корнилова убедили двигаться на юг, однако впоследствии он еще колебался: подходили всё новые отряды из донских казаков, которые бы не ушли с Дона. В итоге, всё же, Добровольческая армия приняла решение двигаться на Кубань.
25 февраля «добровольцы» двинулись на Екатеринодар —в обход Кубанской степи. Войска прошли через станицы Хомутовскую, Кагальницкую и Егорлыкскую, вступили в пределы Ставропольской губернии (Лежанка) и вновь вошли в Кубанскую область. По дороге «добровольцам» постоянно приходилось воевать с большевиками, численность которых постоянно росла, в то время как первопоходников становилось с каждым днём меньше. Наперерез корниловцам бросали отряд за отрядом. Но решительного натиска красные не выдерживали, а для Добровольческой армии каждый бой был вопросом жизни.
Первый бой на Кубани «добровольцы» приняли в станице Березанской. Как писал Антон Деникин, «маятник колеблющегося настроения чуть качнулся влево, иногородние и фронтовики одержали верх на станичном сборе, и вокруг станицы за ночь выросли окопы, из которых под утро по нашему авангарду ударили градом пуль.
Бой был краток: огонь добровольческой артиллерии, развернувшиеся цепи «Корниловцев» и «Марковцев» быстро заставили большевиков очистить позицию. Цепи их не успели еще скрыться в станице, как всадник в белой папахе в сопровождении трех — четырех конных ординарцев уже влетел в самую станицу и исчез за поворотом улицы.
— Генерал Марков!
Местные большевики разошлись по домам и попрятали оружие. Пришлые ушли на Выселки.Вечером «старики» в станичном правлении творили расправу над своей молодежью — пороли их нагайками...»
Малочисленность и невозможность отступления, которое было бы равносильно смерти, выработали у «добровольцев» свою собственную тактику. В её основу входило убеждение, что при численном превосходстве противника и скудости собственных боеприпасов необходимо наступать и только наступать. Эта, неоспоримая при маневренной войне, истина вошла в плоть и кровь «добровольцев» Белой армии. Они всегда наступали. Кроме того, в их тактику всегда входил удар по флангам противника. Бой начинался лобовой атакой одной или двух пехотных единиц. Пехота наступала редкой цепью, время от времени залегая, чтобы дать возможность поработать пулемётам. Охватить весь фронт противника было невозможно, ибо тогда интервалы между бойцами доходили бы до пятидесяти, а то и ста шагов. В одном или двух местах собирался «кулак», чтобы протаранить фронт. Добровольческая артиллерия била только по важным целям, тратя на поддержку пехоты несколько снарядов в исключительных случаях. Когда же пехота поднималась, чтобы выбить противника, —то остановки уже быть не могло. Однако по мере приближения к Екатеринодару сопротивление красных все усиливалось. Станция Выселки несколько раз переходила из рук в руки. Ее взяли, лишь введя в бой все силы. В Выселках узнали и неприятные известия: во-первых, совсем недавно здесь был бой Покровского с большевиками, белые были разбиты и отошли в Екатеринодар. А во-вторых, на следующей станции, Кореновской, стояла 14-тысячная армия командарма Ивана Сорокина с бронепоездами и большим количеством артиллерии. «Добровольцам» удалось разбить и его, но после тяжелой победы они узнали еще одно тягостное известие: в ночь на 1 марта кубанские добровольцы полковника Покровского, атаман и Кубанская рада оставили Екатеринодар и ушли за Кубань, в горы. Подобранная «добровольцами» в окопах советская газета в патетических тонах описывала встречу делегатов екатеринодарскогоСовета с передовым отрядом красных войск, во время которой обе стороны «не могли говорить от волнения» и только «со слезами на глазах обнимали друг друга»...
Реалии же выглядели иначе. Как писал Деникин, «Екатеринодар переживал тяжело перемену власти, 1-го марта в город вошли войска Сорокина, и начались неслыханные бесчинства, грабежи и расстрелы. Каждый военный начальник, каждый отдельный красногвардеец имел власть над жизнью «кадет и буржуев». Все тюрьмы, казармы, общественные здания были переполнены арестованными, заподозренными «в сочувствии кадетам». В каждой воинской части действовал свой «военно-революционный суд», выносивший смертные приговоры. Военные начальники Красной гвардии не могли или не хотели остановить бесчинства, а гражданская власть в течение всего марта месяца только ещё слагалась».
В этих условиях Корнилов принял решение форсировать Кубань и в районе станицы Усть-Лабинской соединиться с отступающими войсками Кубанской рады. В Закубанье, среди казаков и горцев, также в основной своей массе не принявших большевизма, Корнилов рассчитывал обрести новые резервы для отвоевания Екатеринодара. 3 марта у Новодмитриевской армия соединилась с воинскими формированиями Кубанского краевого правительства, в результате чего численность армии возросла до 6000 штыков и сабель, из которых были сформированы три бригады; количество орудий увеличилось до 20. Переправившись через реку Кубань у станицы Елизаветинская, войска начали штурм Екатеринодара, который защищала двадцатитысячная Юго-Восточная армия красных под командованием Автономова и Сорокина.
27—31 марта1918 г. Добровольческая армия предприняла неудачную попытку взять столицу Кубани — Екатеринодар, в ходе которой генерал Корнилов был убит случайной гранатой 31 марта, а командование частями армии в тяжелейших условиях полного окружения многократно превосходящими силами противника принял генерал Деникин.В условиях непрекращавшихся боёв на все стороны, отходя через Медведовскую, Дядьковскую, ему удалось вывести армию из-под фланговых ударов и благополучно выйти из окружения за Дон, во многом благодаря энергичным действиям отличившегося в бою в ночь со 2 на 3апреля 1918 г. при пересечении железной дороги Царицын—Тихорецкая командира Офицерского полка Генерального штаба генерал-лейтенанта С.Л. Маркова.
Потери при неудавшемся штурме составили около четырёхсот убитых и полутора тысяч раненых. Деникин принял решение об отводе армии от кубанской столицы. Отходя через Медведовскую, Дядьковскую, он сумел вывести армию из-под фланговых ударов. Пройдя Бейсугскую и повернув к востоку, войска пересекли железную дорогу Царицын—Тихорецкая и вышли к 29 апреля на юг Донской области в район Мечетинская — Егорлыцкая — Гуляй-Борисовка. На следующий день поход, ставший вскоре легендой Белого движения, был окончен.
И непосредственные участники, и историки 1-го Кубанского («Ледового») похода адекватно оценивали его обстоятельства. «В стратегическом (и тактическом) отношении поход этот не представляет особенного интереса… – писал в 1925 г. адъютант Корниловского Ударного полка поручик Н.П. Ухтомский. – Его ценность для истории антибольшевистского движения лежит в плоскости моральной и политической, где он оказался, действительно, могучим фактором развития Белого движения на Юге России».
Окрещённый впоследствии «Добровольческой Голгофой»,«Ледяной» поход стал крещением Белой гвардии, ее легендой. Впоследствии для первопоходников был учрежден особый знак — меч в терновом венце на Георгиевской ленте.И хотя первый поход окончился неудачей, — уже в апреле того же года восстали донские казаки, в июне «добровольцы» начали Второй кубанский поход, а в июле поднялось терское казачество. Полыхнули восстания в Ярославле, Рыбинске, Муроме, Ижевске, Воткинске, Невьянске… Массовое сопротивление продолжалось до конца 1920-го. Но началось всё тогда, в ночь с 22 на 23 февраля 1918-го.
Подготовил Денис ШУЛЬГАТЫЙ
