До разгрома и после него

Книга литературного критика, публициста и прозаика Петра Ткаченко «До разгрома и после него» – о русской классической литературе. Перечитывание её ключевых произведений вне былых идеологических влияний, без чего, как считает автор, продолжение русской литературной традиции немыслимо.

Появление такой книги кажется несколько неожиданным в наше литературное безвременье. Но вместе с тем, видимо, и закономерное. Ведь уже совершенно ясно, что русская литература переживает ныне беспрецедентный, ранее не встречаемый период своего состояния и положения в обществе. Причём, литература вся – как классическая, так и современная, текущая. Сводится это к тому, что она целенаправленно и настойчиво вытесняется из общественного сознания и изгоняется из образования. Не впадая в конспирологию, должны всё-таки отметить, что такое попущение носит все признаки преднамеренности. Чего стоит только деятельность в России пресловутого Сороса, разорившего толстые литературные журналы – уникальное явление  культуры, нигде более не встречаемое. Или, по сути, упразднение школьного сочинения по литературе…

Это и даёт полное право автору прийти к печальному выводу: «У нас в России была одна безусловная величина мирового масштаба. Это – великая русская литература. А потому с пресечением её мы перестаём быть слышны в мире. Это и является истинной причиной таких настойчивых и упорных экспериментов с литературой, необязательность которых очевидна всем, действительно образованным и чутким людям. Как очевидны и их трагические последствия для личности, общества и страны».

Из чего исходит Пётр Ткаченко, отдавая многие годы перечитыванию вершинных произведений русской литературы? Из того, что духовные и социальные катаклизмы нашего времени потребовали от литераторов разрешения целого ряда проблем. Прежде всего – пересмотра своего творческого хозяйства. Новой организации литературы, отстаивания её права на своё существование, помня завет А.Блока из его статьи «О назначении поэта»: «Никаких особенных искусств не имеется; не следует давать имя искусства тому, что называется не так». И главное – требовалось перечитать классику, толкование которой во многой мере оказалось в идеологическом плену. И, кстати, не только в советский период истории. Но и в идеологическом плену неистовых ревнителей русской словесности XIX века, революционных демократов, почитавших литературу лишь «помощницей» в делах якобы более важных, чем она…

Предстояла огромная интеллектуальная и духовная работа широких слоёв образованной части общества, которая, к сожалению, не была осознана как культурная задача. Масштаб бедствия – упразднение русской литературы, оказался, по сути, не осознанным…

Принципиальное условие, которого придерживается автор, состоит в том, что он замечает в классических произведениях русской литературы то, что не было замечено исследователями до него или осталось обойденным по причинам внелитературным. Это и становилось причиной и поводом написания той или иной повести.

Ну нельзя же мириться с тем, что толкование глубочайшего творения человеческой мысли и духа «Медного всадника» А.С. Пушкина издавна и до сих пор всё ещё строится на лёгкой идейке либерального толка, не известной современникам поэта. Суть её состоит в том, что в петербургской повести якобы альтернативно противопоставлены государственная воля и интересы простого человека. Отсюда следует, что личная свобода человека достигается не иначе, как через разрушение государственности… Согласимся с тем, что это довольно ядовитая идея. Но главное состоит в том, что ничего подобного в тексте пушкинской поэмы нет. А.С. Пушкин изображает Божеское устройство мира, где у царя и у маленького человека – своя мера ответственности. Это и выявляет Пётр Ткаченко в повести «Стихийных сил не превозмочь…».

В книгу вошли повести о «Слове о полку Игореве» –  «В поисках града Тмутаракани», – толкование образов древнерусской поэмы через христианское миропонимание. «Уже приспели гибельные дни…»  –  о том, как жило «Слово» в советский период истории.

В повести «Песнь о вещем Олеге», как памятнике русского самосознания», автор касается природы предсказаний, основываясь на русских летописях. Попутно обращается, к судьбе, пожалуй, самого выдающегося прорицателя в истории России преподобного Авеля, в миру Василия Васильева (1757-1841). Прорицателя, предсказавшего судьбы российских самодержцев – Екатерины Великой, Павла I, Николая I, Николая II. Под сенью пророчеств которого, вполне возможно, мы живём и сегодня…

В книгу вошла новая работа критика о трагической гибели М.Ю. Лермонтова «С тех пор, как вечный Судия мне дал всеведенье пророка…» Через духовно-мировоззренческие аспекты, а не только через факты исторические и биографические, автор, как думается, приближается к постижению трагической гибели великого русского поэта.

В повести о В.Г. Белинском «После неистового  Виссариона» автор, можно сказать, пытается исполнить наказ А. Блока: «Оценка деятельности Белинского и его соратников ещё впереди». Видимо, такое время настало. Выдвигает реальную альтернативу великому критику – Ап. Григорьева. Рассказывает о малоизвестном критике Валериане Майкове, посмевшем вступить в полемику с «литературным генералом» В. Белинским и рано ушедшем из жизни. Впрочем, В. Майкову посвящена отдельная статья «Валериан Майков – критик».

Тем самым Пётр Ткаченко выстраивает справедливую иерархию ценностей в русской литературе, которая, к сожалению, всё ещё остаётся неточной.

Повесть «Пред ликом родины суровой я закачаюсь на кресте…» – о тайне смерти Александра Блока. Это вовсе не писательское и не журналистское расследование, но жёсткий анализ неопровержимых фактов, на которые не обращалось должного внимания раньше.

Уверен, что читатели будут немало удивлены прочтению через библейские образы романа А. Фадеева «Разгром». И тем не менее для такого прочтения романа даёт основания сам текст. Автор повести «До разгрома и после него» и обращает наше внимание на этот аспект текста, который и является основным.

Повесть «В поисках подковы» посвящена трагической судьбе О.Мандельштама и одному образу в его творчестве – подкове, имеющем вполне определённое значение в русском народном самосознании и почему-то навязчиво присутствующем в его поэтическом мире.

Характерный пример авторской позиции Петра Ткаченко, отмеченной выше, – замечать то, что исследователями осталось незамеченным, является повесть «Вещий сон генерала Корнилова», о сне Л. Корнилова в «Тихом Доне» М. Шолохова, оставшемся литературоведами обойдённым. Это примерно то же самое, если бы мы не заметили «мутен сон» Святослава в «Слове о полку Игореве». Ведь сны в произведениях литературных играют, как правило, главную роль в понимании их смысла и значения.

Ярослав Смеляков как русский поэт советской эпохи рассматривается автором в повести «Ежели поэты врут, больше жить не можно…».

Повесть «Сей образ прекрасного мира…» о творчестве Николая Рубцова написана в связи с тем, что автору удалось разыскать в Москве, в частных собраниях, две первоначальные рукописи знаменитой книги поэта «Звезда полей». Это позволило критику сделать существенные текстологические уточнения в стихотворениях, давно ставших шедеврами русской лирики. В книгу вошла также повесть «Я зову в собеседники время…» – Юрий Кузнецов в русском самосознании.

Словом, в новой книге Петра Ткаченко любопытные и неленивые читатели найдут немало интересного и непривычного, выходящего за рамки стереотипных представлений о русской литературе. И если не все, то многие читатели, кому попадёт в руки эта необычная книга, что в нынешних условиях проблематично, согласятся с автором в том, что великая русская литература – достояние всех последующих времён и поколений, а не нечто, пребывающее в прошлом. Это – живая реальность, которая должна быть постигаема заново каждым поколением, открывающаяся новыми смыслами и значениями. Если же этого не происходит, то прерывается связь времён, духовная преемственность, вне которых не бывает ни личности, ни народа, ни страны. Ведь великие творения русской литературы объясняют не прошлую, а нашу нынешнюю жизнь гораздо глубже и внятней, чем иные теперешние внешне суперсовременные, но торопливые писания, коими переполнены книжные развалы.

Книга может стать необходимой всем, кто изучает русскую литературу и традиционную народную культуру – школьникам, студентам, учителям-словесникам.

Несмотря на, казалось бы, неожиданное появление такой книги, её подзаголовок «Своевременные размышления о русской литературе и жизни», безусловно, оправдан.

Владимир Иванов, г. Крымск