Казачья всечеловечность

Н. М. Карамзин, к примеру, объясняет: «Сие имя означало тогда вольницу, наездников, удальцов, не разбойников, как некоторые утверждают, ссылаясь на лексикон турецкий…»

В советский период, когда в методологии научного познания «единственно верным» считался пресловутый «классовый подход», казацкое движение подавалось как особая форма протеста крестьян против усиливающейся помещичьей кабалы. В этом, надо признать, есть доля исторической правды, так как наиболее мощные восстания против царизма предпринимали именно казаки. Вспомним имена народных бунтарей – К. Коссинского, С. Наливайко, И. Болотникова, С. Разина, Е. Пугачёва, К. Булавина…

В советской историографии казачество всегда квалифицировалось как военно-служивое сословие, и с этим также трудно не согласиться. Однако с принятием в апреле 1992 г. Верховным Советом Российской Федерации закона «О реабилитации репрессированных народов» появилось много публикаций о казачестве как особом древнем народе.

Обоснование этой гипотезе нашлось в реанимированных трудах донских бытописателей XVIII-XIX вв. В. Рубашкина, Г. Левицкого, А. Попова, В. Сухорукова. В 1992 г. в России был переиздан добротный «Казачий словарь-справочник» Н.В. Губарева, первоначально опубликованный в 1966-1970 гг. в США, отразивший подобные воззрения и ставший настольной книгой некоторых казачьих идеологов – «сепаратистов».

Гипертрофированным образчиком подобного подхода к истории казачества являются работы представителей так называемого «вольно-казачьего» течения за рубежом, по сей день вынашивающих надежду о создании независимого государства – Казакии по южному периметру бывшего СССР от Днепра до Амура. Ссылаясь на иностранных авторов, одни из них писали, что казаки ведут происхождение от хазар, другие – от скифов и сарматов, третьи – от кочевников и кавказских горцев, четвёртые – от печенегов… Но только не от русских.

Как видим, общий корень происхождения казачества найти нелегко, да это и не требовалось, когда ставилась одна лишь амбициозная политическая цель – доказать абсолютное антиродство казаков с Московией, с русским народом.

Столь же сомнительна и другая крайность, заложенная трудами В. Б. Броневского, Д. И. Иловайского, С. Ф. Платонова, усиленная работами некоторых советских историков, видевших в казаках лишь бывших холопов, бежавших на окраины от крепостной неволи. Вряд ли вольный и независимый дух, свойственный казакам, в основе своей питался рабской психологией беглецов и всевозможных авантюристов…

Как бы то ни было, твёрдо известно одно: итоги Русско-турецкой войны 1787-1792 гг. стали рождением и становлением кубанского казачества. В этой войне доблестно сражались и запорожские, и донские казаки. Отсюда есть пошло и кубанское казачество.

После заключения Ясского мира «Войску верных казаков» императрицей Екатериной II были предоставлены новые российские земли вдоль побережья Чёрного моря, а войско было переименовано в «Черноморское казачье войско», позже – в «Кубанское казачье войско». Началось активное заселение по правому берегу реки Кубань от Тамани до Усть-Лабинского редута.

Бесспорно и то, что казачество крепило обширную и могучую Россию, героически и жертвенно защищало её в боях, охраняло её границы. Этого было достаточно, чтобы оно стало объектом лютой ненависти и бездоказательного злословия как во многих зарубежных источниках, так и в российской либеральной печати.

Русоненавистники лживо сочинительствуют о неких «имперских, гегемонистских притязаниях» современной России и якобы «шовинистических» умонастроениях нынешнего казачества, которое, дескать, было «кнутом и пряником самодержавия» и ныне якобы «реанимирует «корниловщину» и «красновщину»…

Дополняется этот заведомо огульный оговор «кавказским синдромом», который будто бы по сию пору проявляется в постоянных вмешательствах казачества в дела свободолюбивых горских народов…

В подобного рода тенденциозных и клеветнических писаниях казаки выглядят «угнетателями», «насильниками», «великодержавными шовинистами», а «покорённые» ими народы – невинными жертвами жестоких «оккупантов».

Мы имеем дело с чистейшей воды русофобией, уже далеко не первой в истории попыткой стравить русских с многочисленными кавказскими народами, подорвать тем самым нашу вековую дружбу с ними и взаимодоверие.

Вспомним гениальные произведении наших литературных классиков. Можно ли в них обнаружить хотя бы какие-то следы превознесения ксенофобии, насилия, грабежа, истязания инородцев?.. Безусловно, нет. Напротив, и в «Герое нашего времени» Лермонтова, и в «Хаджи-Мурате» и в «Казаках» Л. Толстого русский человек предстаёт великодушным, незлобивым, дружелюбным, подельчивым. Достаточно напомнить, что «покорённым» кавказцам после установления перемирия тут же предоставлялось всеобщее право носить оружие, вести мирный, созидательный образ жизни и деятельности, запрещалось им только совершать набеги на русские поселения.

Предводитель кавказских горцев имам Шамиль был пленён в бою русскими воинами на почётных для него условиях. Принят императором Александром II, ему и его семье была отведена для жительства Калуга. 26 марта 1866 года вместе с сыновьями он принёс присягу на верноподданство России. 30 августа 1869 года Высочайшим указом Шамиль был возведён в потомственное дворянство.

Либеральные лжецы русофобского закваса тщатся «доказать», будто кавказские народы люто ненавидели и ненавидят казаков. Однако вот парадокс: как только разразилась первая мировая война, добровольцами в легендарную Дикую дивизию вступили черкесы и чеченцы, осетины и лезгины, ингуши и кабардинцы. И это несмотря на то, что от воинской повинности они были полностью освобождены.

Сам за себя говорит исторический факт: свиту личной охраны Его Величества Государя Императора Николая II составляли кавказцы Дикой дивизии.

Когда разразилась братоубийственная гражданская война, горцы опять-таки сделали выбор не в пользу интербольшевиков, кричавших на каждом углу, будто царская Россия была гнетущей «тюрьмой народов», а пошли сражаться на стороне исконно русских ополчений, плечом к плечу с казаками. И многие из них положили свои головы на алтарь Отечества, отдали свои жизни за единую, неделимую и Православную Россию.

Примечателен и другой факт: в рядах Красной Армии не имелось  н и  о д н о й кавказской части, в то время как на стороне защитников Российской империи действовали соединения генерала Улагая, Черкесская дивизия, целый ряд других подразделений, состоявших из представителей самых разных народов и народностей Северного Кавказа.

В чём же феномен такой взаимной тяги кавказцев и казаков друг к другу?

Несомненно, в том, что казачество – это русский народ. Точнее, казачество – это лучшая часть русского народа, для которого главной целью было и есть служение России.

Трудно и долго к нам пробивалось осознание того, что без мужества казаков Московское княжество никогда бы не выросло в великую державу. А великие земли Урала, Сибири, Дальнего Востока, Дона и Кубани активно прирастали к России посредством активного освоения прежде всего казаками, руководимыми Ермаком, Атласовым, Дежнёвым, Поярковым, Хабаровым и др.

Без уживчивости и высокой духовной культуры черноморцев, кубанцев, терцев Кавказ являл бы собой постоянно тлеющую пороховую бочку, т.е. неизменный и грозный очаг беспрерывной военной распри.

Кто-то мне возразит: как же, мол, быть с фактами сталинских репрессий и одномоментного переселения кавказских народов в Сибирь и Казахстан в годы Великой Отечественной войны?..

Не вдаваясь в детали этой трагедии и не в её оправдание, скажу: подогреваемые русоненавистнической немецко-фашистской пропагандой, националистические элементы на Северной Кавказе активно выступили против Советской власти. В тылу у Красной Армии они жестоко расправлялись с партийными и государственными служащими, их семьями, как русскими, так и своими соотечественниками, по сути, открыли дорогу оккупантам на юг. В суровых условиях войны ничего не оставалось, как, пусть даже крайними мерами, решительно пресечь провокационную деятельность предателей России.

«В 1989 году вышло постановление о переселении в русское Нечерноземье жителей так называемых «трудноизбыточных регионов» – Средней Азии, Кавказа, – пишет известный писатель-историк Валерий Шамбаров. – Прошла и вторая волна реабилитаций «репрессированных народов». И «трудноизбыточных» реабилитированных месхетинцев, чеченцев и т.п. принялись переселять не в вымершие тверские деревушки, а снова в казачьи области! На Дон, на Кубань…» (Шамбаров В.Е. Казачество: История вольной Руси. М.: Алгоритм, Эксмо, 2007, с. 631-632).

…Спор о социальном статусе казачества уже навяз в зубах. С недавних пор получила распространение очередная гипотеза: казаки – это не военно-служивое сословие, а «народ внутри народа», «самобытная этническая формация со своей особой историей и культурой». Горячие головы договорились до того, что заявляют о «праве» казачества на автономно-независимое государственное существование и «законное отделение» (!) от России…

Безусловно, и уникальная многовековая история, и огромный пласт самобытной яркой культуры, и диалект, и своеобразные бытовые обычаи, и державно-патриотическое и религиозно-православное сознание, и особые стереотипы мышления и поведения – всё, казалось бы, говорит о казачестве как особом народе.

Нередко сторонники этой гипотезы пытаются апеллировать к трудам крупнейшего русского историка Л. Н. Гумилёва (к примеру, его крупнейшему научному труду «Этногенез и биосфера земли»), забывая, что сам автор, при всём его горячем восхищении волевым, смелым, пассионарным казачеством, ни разу не обмолвился поименовать казаков особым субэтносом, то есть «народом внутри народа», и уж тем более ратующим за своё «самостийное», независимое от Российской империи существование.

Бесспорно то, что вся история казачества неразрывно связана с Россией, и в прояснении вопроса о казачестве как органической составной части русского народа заключено всё наше настоящее и грядущее.

В 1918 году казак станицы Пашковской Иван Родионов в «Донской хрестоматии», вышедшей в Новочеркасске, опубликовал «Слово казака» – отрывок из своей рукописи «В чём гибель?!» Исключительно трезво оценивая исторические драмы и трагедии Российского государства, он призывает всех русских людей получше вглядеться в себя, в своё прошлое и ради отчей земли превратиться в казака – отважного, благородного, верного своей Отчизне и Вере православной.

«У нашего народа, – пишет Иван Родионов, – размах души громаден. По-детски нежный и разухабистый, возвышенный и бесшабашный, чистосердечный и святотатствующий, русский человек зачастую не находит достойного применения своей безмерной одарённости и от этого впадает в гибельность ошибок. (…) Про него сложили вредную легенду, будто он безволен. Но это клеветническая выдумка тех побеждённых, что отъелись на его хлебах и охамели в связи с его великодушной беспечностью. (…) Спасёт ли народ, отравленный окуревом интернационализма, сам себя?.. Вряд ли. Ведь он – только материал, из которого лепи, что хочешь. Спасёт его только верховный разум. Строго сдерживающая воля и самоограничение. А оно в казачестве. Иначе говоря, в тех русских людях, что наделены животворным даром воссоздавать законы природы, завещанные Творцом».

Животворным духом на Дону, Кубани, в других казачьих Войсках всегда была и остаётся национально-государственная и православно-христианская устремлённость. Казаки – не чья-то рукотворная прихоть. Казак – это патриотическое мировидение, глубинное мироощущение отечестволюбия предков, незыблемое следование русским национальным традициям. Казак – это национальная память, преисполненная добротворящими, созидательными делами поколений.

…За те немногие годы, что истекли с начала возрождения казачества (начало процесса можно датировать 1986-87 гг.), казаки совершили немало славных трудовых и ратных дел. Ринувшись по зову сердца на выручку русским братьям, они спасли провозгласившее свою независимость Приднестровье, храбро воевали в Абхазии. Полторы тысячи казаков разных Войск были награждены крестом «За оборону Приднестровья», более 70 – посмертно.

Вспоминает сотник Сергей Мальков: «На поминки собираются казаки разных сотен – вот сидят неунывающие кубанцы, там расположились молодцеватые казаки-уральцы, вот волжане и сибиряки. Смерть витает над всеми ними, и не всем суждено вернуться домой… Чеченцы уважают казаков, ибо казаки остаются на позициях даже тогда, когда отходят чеченцы» (См. вышеуказанную книгу В. Шамбарова, с. 635).

Казаки изгнали бесчинствующих грузин-агрессоров с южно-осетинской земли, помогли отстоять независимую республику Абхазия. Из местных казаков и тех, кто решил остаться здесь, был образован Сухумский особый отдел Кубанского Войска.

Покрыли себя неувядаемой славой казаки в деле защиты самопровозглашённых Луганской и Донецкой республик от агрессивных посягательств украинских нацистских карателей. Об этой героической странице русской национальной истории ещё будут писать историки, слагать стихи и песни поэты.

Какая опасность подстерегает сегодняшнее казачество? Это – утопическая идея романтической казачьей вольницы, сепаратистские поползновения к тому, чтобы провозгласить некую «независимую Казакию». Недаром эта русофобская иллюзия активно подогревается на Западе и транслируется на казачьи земли, воспламеняя дешёвым азартом буйные казачьи головы.

Историческое предназначение казачества в том, чтобы воспринимать себя державниками, храбрыми и дисциплинированными защитниками Отечества. Неумирающая идея безоглядного служения родине, народу и Православной вере – главный стимул существования и государственнической деятельности казачества.

Владимир Юдин, потомственный кубанский казак, г. Тверь