Коллаборационизм и/или военно-политическая оппозиция казачества Юга России: к постановке научно-этической проблемы

Дюкарев Андрей Викторович. Кандидат исторических наук, автор свыше 100 научных публикаций по вопросам истории кубанского казачества, исторического регионоведения и исторической памяти. В том числе монографии «Казачьи генеалогии в историко-культурном контексте Кубани (на материалах родословной атамана В.Г. Науменко)» (2018), автор-составитель книги «Кодекс чести казака» (2018), книг «Станица Троицкая: история и судьбы» (2022), «Историческая память кубанского казачества. Попытки осмысления трудных (спорных) вопросов». Член Экспертного совета по формированию и развитию Электронной библиотеки казачества на платформе Национальной электронной библиотеки.

Великая Отечественная война явилась серьезным и тяжелым испытанием для советского, а ныне российского общества и государственности. Она принесла неисчислимые страдания и горе. Людские потери составили 26,6 млн. человек, а утрата национального имущества СССР составила 2 235, 3 млрд. рублей[1]. Мобилизовав все материальные ресурсы и волю народа, Советский Союз смог одержать победу в этой самой тяжелой в своей истории войне.

Казачье население Ростовской области, Краснодарского края, кавказских республик СССР также встало на защиту своей страны, вливаясь в воинские части Красной армии, так и формируя отдельные казачьи формирования по территориальному признаку. Однако наряду с героизмом и стремлением отстоять свою страну от внешнего врага, в годы Великой Отечественной войны широко проявился феномен коллаборационизма, затронувший и территории проживания казачьего населения.

В отечественной историографии имеются различные точки зрения на степень вовлеченности казачества в коллаборационисткое движение в годы Великой Отечественной войны. В своем диссертационном исследовании О.В. Ратушняк приводит данные свидетельствующие о том, что к  маю  1945  г.  по  сведениям  Главного  управления  казачьих  войск  за границей находилось более 100 тыс. казаков, из которых бывшие советские граждане  составляли  около  75  тыс.  человек[2]. 

Ранее, рассматривая проблему нахождения казачьих частей в составе вермахта и СС,  Е.Ф. Кринко, пришел к выводу, что общая численность казачьих коллаборантов, воевавших на стороне Германии в годы Великой Отечественной войны составляет 70-80 тысяч человек[3]. 

При этом следует отметить, что и в исторической науке и в общественном сознании, со времен советской эпохи сохраняется стереотип обозначения и восприятия казачьими коллаборационистами как граждан СССР, перешедших на службу Германии, так и представителей казачьей эмиграции решивших продолжить борьбу с советской властью. Совершенно очевидно, что на современном этапе, следуя логике научной объективности, необходимо внести ясность в терминологию и понимание данной проблемы.

«Коллаборационизм (франц. collaboration – сотрудничество), добровольное сотрудничество граждан оккупированной страны с противником во вред своему государству в ходе войны или вооруженного конфликта…»[4]. Опираясь на это определение, к коллаборационистам мы можем отнести тех казаков, кто сдался в плен в ходе военных действий и добровольно вступил в военные формирования вермахта и СС. А также ту часть казачества Юга России, которая в ходе оккупации их территорий поступила на службу в военные, полицейские и административные структуры Германии.

В то же время, как отмечает О.В. Ратушняк, большинство  казаков-эмигрантов выступили  в поддержку  наступления германской армии на СССР, их лидеры заявили об этом практически с первых же дней войны, а некоторые казаки рвались  принять  участие  в  войне  против  Советского  Союза[5]. Но к ним нельзя применить термин «коллаборационисты». Выдворенные с территории страны, не являясь юридически гражданами СССР, они не могли его и предать. Наоборот, они открыто считали себя и СССР врагами. В подтверждение можно привести выводы С.И. Дробязко – «для многих бывших офицеров и солдат белых армий, находившихся в эмиграции, или уцелевших в СССР участников антибольшевистских формирований Гражданская война не закончилась в 1920-1922 годов, как не закончилась она и в глазах советского режима  в отношении названных групп лиц»[6].

В то же время неуместно в условиях трансформации российского общества, смены общественно-политического формата российского государства употреблять терминологию советской эпохи – «предатель», «пособник» – несущих ярко выраженный политизированный и эмоциональный посыл.

Поэтому, говоря об участии казачьей эмиграции в Великой Отечественной войне на стороне Германии, более точным и объективным будет термин «военно-политическая оппозиция». Казачья эмиграция находилась в оппозиции к советской власти, она была открыто и откровенно враждебна к ней и хотела ее свергнуть, что и толкнуло ее воевать на стороне Германии.

Но помимо статусно-юридических аспектов казачьей эмиграции в контексте участия в Великой Отечественной войне имеются и этические. Казаки, ушедшие в эмиграцию, а затем взявшие оружие из рук Германии, предать советский режим не могли по объективным причинам. Но повернув это оружие против своего народа, они преступали морально-этические принципы, в первую очередь самого казачества. Противоречие между юридическими и моральными законами в отношении казачества в период Великой Отечественной войны рассматривалось на примере Войскового атамана Кубанского казачьего войска в зарубежье В.Г. Науменко[7]. Очевидно, что эта дилемма противостояния формально-юридических доводов и морально-этических принципов относится ко всей казачьей эмиграции.

Таким образом, можно резюмировать что термин «коллаборационист» применим к представителям казачества Юга России, воевавшим на стороне Германии в период Великой Отечественной войны, лишь к тем, кто являлся гражданином СССР. К представителям казачьей эмиграции применять термин «коллаборационист» будет не объективно, целесообразно оперировать термином «военно-политическая оппозиция». При этом, невзирая на терминологию, обе категории казачества Юга России, принимавшие участие в Великой Отечественной войне на стороне нацисткой Германии, с юридической точки зрения подлежат уголовному наказанию в случае наличия военных преступлений и моральному осуждению безотносительно причин, побудивших их к сотрудничеству с Германией.

[1] Великая Отечественная война. Юбилейный статистический сборник: Стат. сб./Росстат. М., 2020. С. 268, 282.

[2] Ратушняк О.В. Казачье зарубежье как социально-исторический феномен: образование, структура, проблемы общественно-политической, социально-экономической и культурной жизни (1920–1960-е гг.): Дис. … д-ра. ист. наук. Краснодар, 2018. С. 318.

[3] Кринко Е.Ф. В составе Вермахта и СС: коллаборационистские казачьи части // Исторические и политологические исследования. 2013. № 4 (54). С. 268.

[4] Большая российская энциклопедия. URL: https:// www.bigenc.ru/military_science/text/2080679 (дата обращения: 11.04.2020).

[5] Ратушняк О.В. Казачье зарубежье как социально-исторический феномен: образование, структура, проблемы общественно-политической, социально-экономической и культурной жизни (1920–1960-е гг.): Дис. … д-ра. ист. наук. Краснодар, 2018. С. 276-277.

[6] Дробязко С.И. Страницы  истории  Второй  мировой  войны.  Коллаборационизм: причины и последствия. Материалы научной конференции. Москва, 29 апреля 2010 г. Институт диаспоры и интеграции (Институт стран СНГ).  М., 2010. С.71.

[7] Дюкарев А.В. Казачьи генеалогии в историко-культурном контексте Кубани (на материалах родословной атамана В.Г. Науменко). Ростов-на-Дону: ООО «Альтаир», 2018. С. 158-165.