Этот фестиваль последние годы будоражит умы жителей Краснодара. Неудовлетворительную оценку он получил два года назад. Как дела обстоят сегодня? Что-то улучшилось. Например, организационная сторона вопроса. Театры со всего края и из Адыгеи собрались в
862
Этот фестиваль последние годы будоражит умы жителей Краснодара. Неудовлетворительную оценку он получил два года назад. Как дела обстоят сегодня? Что-то улучшилось. Например, организационная сторона вопроса. Театры со всего края и из Адыгеи собрались в краевом центре, где люди снова могли, как и четыре года назад, себя показать, спектакли других посмотреть, пообщаться. А квалифицированное жюри общалось с театрами и объясняло им, чего они стоят
Но были и, как говорится, плохие новости. В большинстве своем театры из края продемонстрировали столь низкий уровень, что мы успевали только диву даваться. Начало было положено 15 ноября ТЮЗом из Туапсе. Он бедно и трудно существовал и раньше, но был обласкан особенной любовью критиков в ту пору, когда им руководил его создатель Амбарцум Карабашьян. Но несколько лет назад на его место был назначен новый художественный руководитель Александр Лухин. Ах, этот статус худрука! Сколько он будет преследовать бедные театры? Раньше были все больше главные режиссеры, и дело шло. Худрук – это какая-то высшая инстанция, несущая на себе особую ответственность. А режиссер-то обязан выдавать конкретный продукт, желательно идущий на продажу. Смешно видеть при наличии худрука в театре на сцене драные занавески, застиранные трусы, облезлые платья, имитирующие стиль 60-х годов. Это все не мои фантазии. Это так выглядел спектакль "Случай с метранпажем" по пьесе Александра Вампилова "Провинциальные анекдоты".
Александру Лухин, как мне показалось, человек упрямый и деспотичный. Он, будучи режиссером спектакля, запретил присутствовать труппе на обсуждении своего творения. В практически пустом зале, наполненном для разнообразия двумя критиками в роли невольных (и, как я понимаю, нежелательных) слушателей, шел сдержанный разговор. А за кулисами томились в ожидании те, кого вся эта ситуация касалась напрямую. Большая часть хорошо знакомой мне труппы уже работает в других городах. Те, что остались, тянут лямку этой барщины. Такого унижения артистов, видит бог, мне видеть еще не доводилось. В спектакле все концы не связаны с концами. Казалось, режиссер даже не удосужился прочитать жанр, вынесенный автором в название. Здесь два персонажа вдруг влюбляются друг в друга. Конечно, этого нет у автора. Да и уместно ли это в жанре анекдота? Думаю, вряд ли. Люди здесь все больше пошлые и гадкие, а у Вампилова их порой становится жалко.
Провинциальность – это странный термин. Он имеет разные смыслы. Это и что-то пошлое, отсталое от жизни, темное и тупое. Но в последние годы, как мне кажется, люди меняют к отдаленным уголкам свое отношение. Ведь 90% России – это провинция. И ничего. Здесь живут, думают, веселятся и переживают люди, за которыми целый мир, комфортный и соразмерный человеку. В этом понятии все больше романтического флера. Но в эти дни, как назло, провинциальные театры взялись нас разочаровывать. Камерный музыкальный театр из Адыгеи представил нам во второй день фестиваля спектакль "Люби меня, как я хочу" по пьесе Габриэля Ару "Лаура и Жаки". Из хорошего здесь был оркестр, который играл вполне прилично и энергично. Но он практически не имел никакого отношения к действию пьесы. "Лаура и Жаки", видимо, из числа тех французских очаровательных "хорошо сделанных пьес". Беда одна: русский театр, с его психологизмом, все усложняет, портя тем самым полезную вещь. Что с этим делать – непонятно. Нужна другая режиссура, но ее в Адыгее нет. Вокальные партии артистов тоже существовали как-то сами по себе, являя собой вставные номера, без которых можно было бы обойтись так же просто, как и без оркестра.
Было яркое музыкальное решение, но здесь не продумали, что за игра происходит перед нами. У Лауры мужья все время разные. Так придумал автор. Но зачем? Может быть, она не красавица вовсе, а старая дева, что мечтает иметь не только мужа (в разных версиях), но и любовника. Может, она просто мечтает, чтобы ее ревновали и каждый раз по-разному. Не дело критика придумывать фабулу. Но эта обязанность режиссера, которого здесь явно не хватает.
Зато его в избытке в спектакле Армавирского театра драмы и комедии. Здесь решили поставить не кого-нибудь, а Шекспира. Главный режиссер театра Юрий Ковалев – человек, в крае хорошо известный. Он обращается к крупным мощным пьесам часто, и это можно поставить ему в заслугу. Помнится, несколько лет назад он прикоснулся даже к Бертольду Брехту, поставив одну из лучших его пьес "Добрый человек из Сезуана". Сегодня перед нами пьеса великого англичанина "Все хорошо, что хорошо кончается" или "Конец – делу венец". И эта постановка не была никак отмечена критикой. Так же, как и спектакль туапсинцев. Это новое, как мне кажется, веяние – не отмечать вовсе тех, кто жюри не понравился. Правда, здесь специальный приз жюри получил директор театра Александр Абелян за обращение к классике. Как будто это его заслуга.
Здесь также обращает на себя исключительная бедность постановки. Две двигающиеся условные конструкции вполне элегантно организовывали сценическое пространство. Далее шло осовременивание через костюмы, порой достаточно нелепые. Дело в случае с Шекспиром совсем не новое. Но вот на уровне смысловом все осталось на уровне средневековой истории, рассказанной не очень внятно. Ну, тут разве что короля можно принять за мафиози, а горожанок: маму, дочь и соседку – за девиц легкого поведения, которыми они по сюжету совсем не являются. Кстати, вдова флорентийка в исполнении Натальи Яровенко произвела на меня самое яркое впечатление. Всем остальным казался этот спектакль в тягость. Они с трудом проговаривали текст, смысл которого не очень понимали. Главная героиня, равно как и главный герой, ну никак не хотели играть любовь. Мне кажется, театр взял на себя текст, на который он не рассчитан по актерскому потенциалу, как говорится, "замахнулись на нашего Уильяма Шекспира". Но, что им ставить в условиях такой вопиющей бедности? В театре времен Шекспира тоже декораций было немного, но все замещалось яркостью костюмов. Здесь нет ни того, ни другого. Тогда бедность перерастает в нищету, становясь очень заметной.
Но если театр из Армавира все-таки не единственная в крае драматическая труппа, то театры Адыгеи должны были бы представить, как говорится, товар лицом. Ничего подобного не было во всех трех случаях. О камерном театре мы сказали, но ведь есть же национальный театр Республики Адыгея, некогда знаменитый своими актерами. Раньше их ждали с трепетом. Ведь всегда на сцене блистали Заур Зехов и Мурат Кукан. За ними тянулась талантливая молодежь. И куда все это делось? В спектакле по национальному то ли фольклору, то ли притче заняты артисты, каких нечасто увидишь и в самодеятельности. Они играют кто зверей, кто деревья (последние стоят на сцене без движения), что трепещут перед кем-то, кого они не видят, но почитают за бога. Перед ними лишь его изваяние, в чертах которого смутно угадывается человек. Но приходит некто (кажется, Мышь), похожий на Че Гевару, и пытается навязать им путь к свободе. Не тут-то было. Понятно почти сразу, что за дверью, где должен находиться кумир, никого нет. Сказка интересна. По сюжету она чем-то напоминает "Замок" Франца Кафки. Но нет глубины и остроты переживания. Но тут говорить подробно весьма трудно. Ужасные наушники, которые были предложены русскоязычному зрителю, не давали возможность оценить глубину текста. Ведь спектакли нынче здесь играются только на адыгейском языке. Почему-то в наших краевых залах (а дело происходило в филармонии), несмотря на многочисленные ремонты и реконструкции, никак не решат вопрос с радиофикацией. Ведь не приедет же к нам, в самом деле, Комеди Франсез? Об этом и мечтать не приходится. А на адыгов зачем тратиться? А вот зрители из аулов с удовольствием смотрели спектакль и весело подчас реагировали на текст. Русские же были поставлены в положение дураков. Но, в конце концов, премия за лучший актерский ансамбль все-таки была вручена.
Дело улучшилось ненамного, когда мы пришли на спектакль русского драматического театра республики Адыгея. Большинства актеров не было слышно. После успешного выступления два года назад здесь, видимо, решили расслабиться и вернуться к своей излюбленной манере, когда зрителя, попросту, не имеют в виду. Как результат – также отсутствие каких- либо премий. Пьеса Виктора Розова "В день свадьбы", написанная в 60-е годы, не кажется устаревшей. Но прелесть коллизий и текста не всегда использована артистами, да и режиссером В.Бородиным, как надо. Подчас идет просто читка текста. Михаил, в исполнении Р.Корчаги, ходульный персонаж без эмоций. Он жених, который решает свою судьбу, но так до конца и неясно, какой выбор он сделает. Нет и речи ни о любви, ни о страсти, так, блажь одна.
К Корчаге претензии отдельные: он главный режиссер театра. Не это ли стало причиной распределения на главную роль, которая категорически не в его средствах. Может, в театре нет достойных молодых актеров? Нет, это не так. Прекрасно справились с задачей Дмитрий Филиппов и Татьяна Виноградова. Их Василий и Майя преисполнены такого молодого драйва, их энергетика так захватывает зал, что им единственным здесь удается сорвать аплодисменты. Зрителя не обманешь.
В тот же день на фестивале состоялся показ и самого яркого и, на мой взгляд, самого успешного спектакля "Гоголь. Чичиков. Души". Богатство оформления, костюмов явилось достойным того материала, на который оно было наложено. Прекрасное звучание хора лишь подчеркивало профессионализм солистов, из которых премию получила лишь Наталья Арзяева за роль Лизоньки, губернаторской дочки, и то, как за роль второго плана. Ее сравнили со скромным в своих возможностях Сергеем Калинским, исполнителем роли Лейзера – Вольфа в спектакле краснодарского театра драмы "Поминальная молитва". Но Владислав Емелин, исполнитель роли Чичикова, остался без призов. В спектакле на нем лежит немалая, а можно сказать, и громадная ответственность. Чичиков – персонаж, ох, какой не простой. Плох он или хорош? Гоголь на это не дает ответа. Да и знал ли Николай Васильевич до конца, кого он породил? Может, от этого и сжег третий том "Мертвых душ", убоявшись созданного. Об этом мы уже никогда не узнаем. Но вот то, что лайт-опера Александра Пантыкина и его же в содружестве с Константином Рубинским сюжет нам оказался близок и понятен, факт. И Чичиков Емелина тоже. Он делец из нашей сегодняшней жизни. И, наверное, этим он нам и неожиданно симпатичен. Образ получается интересным, полнокровным, обаятельным. Да настолько, что в него влюбляется Лизонька. Ведь увлекаются же девушки плохими парнями, и сбить их с толку здесь никому не удается. И вместе с тем именно этот Чичиков не замечен и не отмечен никак. Так бывает, увы. Отмеченными же оказываются художник-постановщик спектакля Максим Обрезков и художник по свету Сергей Скорнецкий. Их работу просто невозможно не принять во внимание: настоящая феерия, которой Краснодар не видел очень давно, а может, и никогда.
На удивление дождь из наград обрушивается на спектакль, который, по моим ощущениям, их просто не заслуживает. "Поминальная молитва" Григория Горина настолько сегодня расхожий материал, что без него, кажется, не в состоянии обойтись ни один театр. Иногда получается здорово, как в народном театре им. Амербекяна в Новороссийске. Здесь он выходит под названием "Играй, скрипач". Евгений Кушпель здесь предстает в нескольких ипостасях. Он и режиссер-постановщик, и исполнитель главной роли Тевье. Здесь все как-то удачно сходится. Жанр трагикомедии воспроизведен точно. Вначале мы смеемся до слез над каскадом еврейских анекдотов (особенно замечателен Сергей Блудов в роли Менахема - Менделя), затем сострадаем героям, совсем не таким однозначным и плоским, как в краснодарской версии. Тевье мужчина среднего возраста. Он как раз в той поре, когда надо дочек замуж выдавать. Он еще способен совершать глупости, и разговоры с богом не претендуют на философствование. Это не мудрец, это житель местечка со своими недостатками, которые есть продолжение его достоинств.
Любопытно, что все в том спектакле еще и кажется нам очень совпадающим с событиями последних дней и месяцев. И вообще, это могло происходить в каком угодно уголке мире. Здесь нет надсадного желания покаяться всем русским миром перед миром еврейским за дела давно минувших дней. Это паразитирование на теме, это принуждение нас к покаянию режиссера краснодарской версии Геннадия Шапошникова разозлило меня более всего.
Не приняла я и оформление художника Владимира Боера, решившего поэксплуатировать немножко Марка Шагала. Не получилось. Вместо уютной местечковой жизни, соразмерной человеку, с ее обаятельным, привычным миром, я увидела огромное пустое пространство с конструктивистскими деталями. Все это напомнила мне зал прилета в аэропорту, где человек человеку никто. В таких местах долго не задерживаются. Из них быстро и с удовольствием уходят, подхватив чемоданы. Даже критики заметили, что в театрах у нас большой возрастной разброс. И действительно, между Тевье в исполнении народного артиста России Анатолия Горгуля и его дочками и зятьями разница в полвека. Мне не хотелось обижать артиста. Он очень старательно выписывал свою роль. Но если бы все зависело только от него. Еврейский стиль как-то не дался нашим актерам. Было не больно и не смешно, а как то так.
И все-таки жаль, что у нас на фестивале "Кубань театральная" прервалась заложенная изначально традиция приглашать в качестве гостей лучшие из народных театров. Кстати, в самом Краснодаре мне недавно довелось посмотреть очень интересный спектакль любительского театра "Образ". Режиссер Алексей Дегтярев представил свою версию романа Евгения Замятина "Мы". На меня, честно говоря, эта постановка, конечно, студийная, но тем и любопытная, произвела довольно сильное впечатление. Чего нельзя сказать о череде иных безликих спектаклей, которые нам явили профессионалы. Понятно, у любителей, что называется, глаз горит, они жадно и свежо работают, недостаток опыта компенсируя энтузиазмом. За это мы их любим. Поэтому им должно было найтись место на "Кубани театральной". А там, глядишь, и новое интересное имя открыли бы. Что для Краснодара совсем не лишнее.
Впрочем, гости все-таки были. Правда, поскольку все они были профессионалами, то для них желательно было все же участвовать в общем конкурсе. А так получилось как-то неловко. Театр кукол "Волшебное колесо" показал свою версию вечной сказки про трех поросят в спектакле "Домик для поросенка". Там был кураж, отменная речь, пластичность, энергетика, а еще желание прорваться вновь на подмостки театров, откуда они были вынуждены уйти. И как жалко, что весь этот пыл души впустую. Так мне показалось. У "Одного театра" (здесь показали спектакль "PROГОН"), несмотря на недолгие лета, богатая биография. И у них с фестивалем тоже как-то не сложилось. У Равиля Гилязетдинова с его "Маленькими трагедиями московского Гамлета" обиды, как мне показалось, не было. Он когда-то был лауреатом премии им. Куликовского, главной на фестивале. Но тогда нам должно быть тем более неловко.
Но мне показалось, что и в основные конкурсные номинации нужно вносить коррективы. За лучшую режиссуру премия есть (ее получил художественный руководитель краевого театра кукол Константин Мохов за спектакль "Тростниковая шапка"), а за лучший спектакль фестиваля – нет. А претендент имеется. Остается добавить, что еще получили свои премии три актрисы: за актерский дуэт в спектакле "Аленький цветочек" Нового театра кукол творческого объединения "Премьера" Анна Недашковская и Оксана Житникова, а премия им. Куликовского досталась, на сей раз, актрисе краевого театра кукол Анне Сезоненко. Глядя на все происходящее на фестивале 2014 года, один из крупных театральных деятелей края заметил, что тут нужен отбор. С этим трудно не согласиться.
Елена ПЕТРОВА
Театровед
Фото Юрия Корчагина
