Послание в вечность

Галина Ташматова: Если сравнивать современных кубанских художников с Москвой, с художниками дальнего зарубежья, в чью пользу, на Ваш взгляд, будет это сравнение?

Сергей Воржев: Искусству не важно, в провинции оно находится или в центре. Не место красит человека, а человек место. Возьмем Италию периода Рассвета, такие, как Верона, Падуя, Флоренция: в каждом городе были центры великого искусства. И это ведь явление было планетарного масштаба в мировой культуре. Так что не важно, провинция это или столица, мы, художники, так же, как и поэты, и музыканты, делаем провинцию столицей!

Времена потихоньку меняются к лучшему, и я думаю, что мы займем достойное место. И власть разворачивается лицом к искусству, и люди из бизнеса тоже проявляют к нему интерес. Инициатор создания этого чудесного альбома Нина Антоновна Стрижова в течение многих лет способствует развитию кубанского искусства, покровительствуя кубанским художникам, многие из которых, я уверен, без ее помощи не состоялись бы. Для того чтобы создать картину, нужно иметь кисточку, краску, в которую ее нужно погрузить, и холст, на который нанести. И то, и другое стоит очень дорого, для многих молодых художников эти цены недоступны. Нина Антоновна оказывает художникам не только материальную поддержку, но и организует выставки. Сейчас на территории отеля «Бристоль» в Краснодаре создается «Арт-Центр». Это будет выставочное пространство и одновременно мастерская для молодых художников. В сентябре мы открываем новый выставочный зал, где будем проводить большие интересные выставки.

Галина Ташматова: Мало открыть выставку, нужно еще создать атмосферу, чтобы люди полюбили ее. Нужно, чтобы там работали люди, влюбленные в искусство, подвижники, такие, как Нина Антоновна Стрижова.

Сергей Воржев:  Естественно. Город очень талантливый. Многим молодым ребятам, с которыми мы будем работать, сейчас сложно. Поэтому одним из главных направлений нашей деятельности будет и материальная помощь выставочной деятельности, и организационная.

Галина Ташматова: Усилия отдельных энтузиастов-одиночек в развитии культуры края хоть и заметны, но они погоды не делают. Как говорит Нина Антоновна: «Поливая из лейки, мы поможем единицам, тогда как искусству нужен благодатный дождь».

Сергей Воржев: Это не ко мне вопрос, а к людям, у которых есть деньги, хотят ли они вкладываться в искусство? Никто не просит их деньги просто так вкладывать, но хотя бы пусть дадут возможность художникам зарабатывать на краски, кисти и на холст, чтобы они могли творить. Я своим ученикам как могу, помогаю, но я все же художник, а не бизнесмен. А хотелось бы видеть помощь от достаточно серьезных людей, чтобы они в этом поучаствовали, создали какие-то коллекции или хотя бы помогли в поддержании их духа.

Галина Ташматова: Власть должна создавать условия для развития культуры и оказывать поддержку ее деятелям. Что вы думаете об этом альбоме, чем он отличается от того, что выходило до сих пор?

Сергей Воржев: Нина Антоновна выпуском этого альбома толкнула камушек, который может спровоцировать лавинообразный процесс. Она оказалась самой смелой и самой мудрой, потому что первой догадалась выпустить подобное издание. Будем надеяться, что это послужит примером для остальных меценатов.

Галина Ташматова: Художник создает картины, зачастую не имея официального места работы. Иногда при жизни его не признают, не покупают. Получается, что государство вынесло его за скобки, предусмотрено хотя бы пенсионное обеспечение для тех, кто целиком и полностью отдается творчеству, не имея вынужденных подработок?

Сергей Воржев: Вот вы правильный вопрос задали. Раньше мы работали в комбинате, а сейчас художники, по сути, безработные, как бы сказали в советские времена, тунеядцы. Хотя они и работают, и зарабатывают. Нужно, конечно, как-то узаконить их статус. А то есть примеры, когда художник с мировым именем участвует и в региональных, и в общероссийских, и международных выставках, но у него нет никаких прав, никакого статуса. Нужен закон «О творчестве». Человек, который занимается творчеством, работает не для себя, он создает искусство, прославляя свой регион, страну. Надо давать ему определенные права: не важно, состоит он в Союзе художников или нет. Раньше очень мудро было сказано в уставе Союза художников СССР: «Человек, создавший произведение искусства, имеющее самодостаточное значение, имеет право быть принятым в Союз художников СССР». Хорошая картина – она равноценна научному открытию, даже более того, потому что искусство в отличие от науки неповторимо.

Татьяна Соколинская, искусствовед: Если говорить о Времени для художника, то нужно помнить, что никакая картина ни с того, ни с сего не рождается: она всегда отражает главную идею своей эпохи. Так Александр Иванов, в своем великом творении «Явление Христа народу» отражает одну из главных идей своего времени – идею народа. Но для того, чтобы создать подобное творение, надо долго учиться: не бывает так, чтобы кто-то без образования создал вдруг что-то необыкновенное. Недаром у древних греков не было своей музы для изобразительного искусства, потому что оно проходило по категории ремесла «техне». Если великий поэт мог по наитию писать стихи, то картину по наитию не напишешь. Нужно учиться, и лучше всего – у мастеров. В целом, художники, живописцы как мастера формируются годами, набирая свой творческий потенциал. Как и писатели, поэты, они создают тексты, которые могут быть востребованы в данную эпоху, а могут и нет. Были художники, известные и любимые в свое время, потом их забыли. Мало кто знает, что во времена Пушкина величайшим поэтом считался Владимир Бенедиктов и лишь единицы осознавали истинный размах Александра Сергеевича Пушкина. Если смотреть журналы того времени, второй половины 19 века, то мы увидим столько имен художников, которых мы и не знаем, их даже и специалисты-то плохо знают. Они были востребованы, а сейчас остались совсем другие люди, но именно они отразили свою эпоху наиболее полно и своеобразно. Что касается искусства Кубани, оно тоже прошло через все это. И тот расцвет, что у нас был в 90-е годы, те идеи, которые тогда возникли, тоже были не все востребованы в свое время. Тогда было проще выбирать себе учителя, художники разъехались по всему миру, кто-то осел в Париже и в Москве, но всем было достаточно художественного образования, полученного на Кубани для признания. В начале 2000-х годов также появилась плеяда очень талантливых людей, которая, к сожалению, стала затихать. Очень многие уходят в дизайн, поскольку живопись, к сожалению, в наше время менее востребована…

Сергей Воржев: Быстрые деньги…

Татьяна Соколинская: Дизайн – это просто и всем понятно. И с одной стороны, это можно понять, все хотят жить красиво, но все-таки то завоевание мирового художественного процесса, которое именуется словом «картина», выражает самые главные идеи эпохи. Василий Кандинский, который считается родоначальником дизайна, по сути, отказался от понятия живописи, тоже дал мощнейшую идею. Сегодняшний дизайн – это во многом его заслуга, и этим путем пошло большинство художников двадцатого века. Кроме того, изменилась парадигма художественного искусства как такового: многие художники сейчас становятся многоязычными, выражая свою мысль в разных жанрах, пробуют себя по-разному. Даже если мы возьмем Пикассо, то у него четко прослеживаются разные периоды, которые он никогда не смешивал. А сейчас это уже реальность сегодняшнего дня.

Галина Ташматова: Что стоит за творческими метаниями современных художников?

Сергей Воржев: Это топтание белого снега, когда мастер забредает на территорию, которой ранее не касалась нога другого художника. То есть существует некая «Ойкумена», арт-реальность, которая уже «потоптана», где художники, условно говоря, «бегают друг за другом», повторяют друг друга. И вдруг кто-то ступил на нетоптаный край. Так появляется новое слово в искусстве, и это, безусловно, здорово. Художники уже устали от повторения одного и того же, от попыток удивлять. Они хотят расширения своего пространства, побегать по этому снегу, «потоптаться».

Татьяна Соколинская: Сегодняшнее искусство четко делится на тех, кто пытается экспериментировать, и на тех, кто продолжает творить в традиционном направлении, в каком-то одном выбранном для себя стиле.

Сергей Воржев: И непредсказуемо, что с ним будет дальше. Как с Рембрандтом, которого забыли на долгое время, а потом импрессионисты его открыли.

Татьяна Соколинская: Да что там Рембранд! Вот Сергей Яшин... Писал натюрморты, живя в Петербурге, потом в Краснодаре. После перешел к авангарду, начал что-то писать свое.

Сергей Воржев: Недавно ко мне пришел человек, который искал эти натюрморты, «раннего Яшина».

Татьяна Соколинская: Да, я заметила, что публика отстает примерно лет на десять или даже на пятнадцать. И то, что казалось смелым в 90-е годы, сейчас ценится больше, чем то, что делается сейчас. И вот часто про какого-то художника говорят, что он исписался, а потом проходит время и оказывается, что все нормально. Но не через десять-пятнадцать лет все будет ясно, а эдак лет через сто…

Сергей Воржев: Сито времени все время в движении, и все, что выпадает из него, забывают. Что-то остается, но остается мало.

Татьяна Соколинская: Я была в Москве на художественной конференции, на Пречистенке. И не зная, откуда я, московские искусствоведы начали говорить о формировании региональных направлений. То есть они там это только заметили, что я заметила еще 25 лет назад. Но я это, видимо, тогда стихийно, интуитивно осознала, а логически поняла это только сейчас. Когда вся наша советская действительность ушла, произошла поляризация, и это в каком-то смысле хорошо, потому что мы почувствовали себя уникальными. Это явление родилось в 90-е годы: кого-то это сломало, кто-то сменил стиль работы, кто-то ударился в авангард коммерческий. Вообще, искусство – вещь трудная, по-настоящему больших художников мало. К тому же искусство – это в большей степени мужская работа, тяжелая. А сейчас сколько процентов мальчиков учится на худграфе? Десять?

Сергей Воржев. Меньше. Около пяти процентов. Но я с вами тут не согласен категорически. Женщин талантливых гораздо больше, чем мужчин. Вот у меня, среди моих учеников, есть два очень талантливых парня: один мальчик двенадцати лет – настоящий гений. И еще один, ему уже лет под тридцать. И при этом есть семь девчонок, просто загляденье. Если им дать возможность работать, это будет что-то невероятное. Они уже сейчас выдают в свои двадцать пять лет вещи, которые я не мог создать в сорок лет, они гораздо мощнее меня. Они это еще не осознают, но я-то вижу. А вы говорите, что они менее талантливы. Да более талантливы!

Татьяна Соколинская: Я не сказала, что женщины менее талантливы. Я сказала, что настолько тяжелая, суровая и мужская работа, что продолжать творчество до 70 лет очень сложно.

Сергей Воржев: Кстати, в сентябре в музее Коваленко будет открыта выставка моих учеников, будет возможность посмотреть, что они в своем возрасте от 20 до 30 лет создали. Там будут самые разные направления. Есть у меня девочка, последовательница Тициана. Ко мне на выставки приходят уже опытные художники, лет под пятьдесят, они долго стоят у этих картин, разглядывают, пытаются понять что-то для себя.

 

Сергей Ладожский, обозреватель «НГК»: Хочу затронуть интересную тенденцию. Вы вот говорите об индивидуальном творчестве, о развитии художника как личности. А сейчас появилась тенденция к оформлению так называемых арт-группировок, создающих свои инсталляции совместно. И это все очень модно, но за ними исчезает, размывается личность художника как такового. Не считаете ли вы, что эта тенденция может убить в художниках индивидуальность?

Татьяна Соколинская: Индивидуальность не может быть убита, если, конечно, эта индивидуальность есть. Относительно тех людей, которые занимаются инсталляциями. Есть, например, два замечательных художника: Павел и Наталья Мартыненко. Они делают совершенно гениальные вещи, притом что они не «интернационалисты». Они, грубо говоря, «кубаноиды»: считают, что есть Кубань, и что это самое прекрасное место на Земле. И тем не менее, используют этот язык инсталляции, чтобы выразить это свое отношение. И они не одни такие.

Сергей Воржев: Сейчас в связи с новыми технологическими возможностями появились различные направления, такие, как лазерные формы, одновременно применяются приемы живописи, графики, динамического искусства, театра. И это хорошо, это тоже правильно – пусть цветут все цветы. Нужно понимать, что это естественно, что это развитие, которое нельзя направлять искусственно, какими-то идеологическими посылами. Это как вода, ручьем потекла и потом будет течь там, где есть возможность, постоянно подпитываясь новыми источниками. Так же и тут – личность развивается в том направлении, в котором есть возможность развиваться, потенциал. Искусство – это целостное явление, и люди, которые им занимаются, творят будущее. Пройдет время, и от нашей цивилизации останутся только предметы искусства. Так вот, создавая что-то, нужно учитывать, чтобы это осталось навсегда. Что осталось от Египта, от Месопотамии, от античной Греции? Великое искусство мифов пронзает наше искусство до сих пор. У меня очень цельное восприятие античной эпохи: космогоничной, великолепной, которая меня подпитывает своими соками. И так же Египет меня питает, да и пещерное искусство – величайшее из искусств человечества, оно по мощи все перешибает. Люди были тогда, как дети, они только гениальное делали. Ведь что может быть мощнее детского творчества?

Сергей Ладожский: Те же художники, о которых я говорю, часто позиционируют свое искусство как своеобразное выражение протеста, вызов обществу, власти.

Сергей Воржев: Прежде, чем вызов бросать, пусть хотя бы, я извиняюсь, тетку голую научатся карандашом рисовать. Зачастую за этим вызовом ничего не стоит, просто пустота. Кому бросают они эти вызовы, под которыми нет фундамента, нет прочной основы, нет ремесла?

Галина Ташматова: Власти, обществу бросают, нам с вами.

Сергей Воржев: Тогда это не вызовы, а замануха для мух, клейкая лента. За этим «вызовом» ничего нет.

Владимир Яковлев, художник: На мой взгляд, времена не меняются – меняются власти, политический строй, что-то еще. Но для художника всегда время остается тем же, пока он работает. Несмотря на все перипетии, художник должен творить, пренебрегая запретами. Лично для меня смена времени была положительной. Хотя бы потому, что моя живопись оказалась востребованной, я мог на ней зарабатывать. Мне не нужно было где-то фиктивно числиться, работать в сферах, далеких от искусства, как это было в СССР, и при этом выкраивать время, чтобы заниматься творчеством. А вообще, искусство – это такая же профессия, как и сталевар, учитель. В изобразительном искусстве происходят такие же процессы, как и в науке: постепенное накопление навыков и знаний, потом их обобщение и качественное изменение, взрыв.

Галина Ташматова: Этот альбом – тоже результат накопления творческой энергии поэтов, художников, меценатов, критиков Кубани? Его выход может сыграть роль катализатора изменений?

Владимир Яковлев, художник: Безусловно, этот альбом – знаковое явление в культуре Кубани. Появление подобного альбома в советское время было бы немыслимо. Этот альбом вне времени и вне человека. И то, что бизнесмен Нина Антоновна осуществила этот проект, дает нам всем надежду. Интерес в обществе к культурным ценностям начинает просыпаться. Он, как связующая нить, которая не позволила прерваться связи поколений в изобразительном искусстве Кубани конца прошлого века и начала нынешнего.

Галина Ташматова: Воспринимать Нину Антоновну Стрижову просто как «человека бизнеса», на мой, взгляд, неправильно. Скорее, она подвижница, меценат...

Татьяна Соколинская: Третьяков, как и многие другие меценаты, которые были людьми бизнеса, создавали свое представление о мире. Тот же Третьяков что-то покупал, что-то продавал и создавал свою коллекцию. Мы на эту коллекцию теперь смотрим и понимаем, такой была его эпоха. Сколько было художников: десятки, сотни? Но о них никто ничего не знает, потому что их в свое время не приобрели подобные меценаты.

Сергей Воржев: Энергия времени каждый год меняется, и каждый раз художник это фиксирует. Они эту энергию времени сохраняли. Чувствуешь, когда идешь по Эрмитажу: одна эпоха, другая. Искусство – это некий аккумулятор энергии времени, энергии любви, энергии Бога. Искусство – это кусочки Бога, запакованные и переданные последующим поколениям, которые потом питают души миллиардам людей.

 

Нина Стрижова, галерист: Я не творец. Как мне кажется, искусство должно быть позитивным. Если оно человека образует, питает его, делая культурным, то это настоящее искусство. На чьей стороне должен быть художник? Как он должен подать этот свой взгляд на мир, чтобы, глядя на его работы через сотню лет, человек понял душевные переживания автора, его эмоции, философию? Я художников делю для себя по этому принципу. Не всех я готова выставить в своей галерее, притом, что разные люди просят. Я принципиально сделала свою площадку бесплатной. Приглашаю на выставки учащихся школ, студентов летного училища, университета МВД и т.д. Считаю важным привлечь молодежь к позитивному восприятию своего края, своей страны. Мы давно уже спокойно относимся к тому, что наши футболисты играют то за одну, то за другую страну. А почему тот же летчик за большие деньги не может работать на другое государство на своем самолете? От этих аналогий порой становится страшно. Посредством изобразительного искусства молодые люди на выставках проникаются чувством гордости за свою страну, чувством ответственности за ее будущее. Для многих из них это первое в жизни посещение картинной галереи, художественной выставки. Молодость восприимчива к свету, к прекрасному. Нужно распахивать перед молодежью двери музеев, концертных залов, выставок, уводить из сомнительных кальян-баров, вечеринок с пошлыми вывесками «Мам, я буду в хлам!». Нужно дать понять молодым, что выбор у них есть: приобщиться к мировой культуре или сползать на дно жизни.

Галина Ташматова: Удивительно то, что Вы, Нина Антоновна, частный предприниматель, выполняете по собственному желанию и на собственные средства государственную задачу – воспитываете молодежь с помощью культуры, в частности, живописи, литературы, музыки. Открытие каждой выставки – это сплав нескольких видов искусства, некий новый творческий синтез, который и порождает ту особую камерную атмосферу, которая привлекает в Вашу галерею не только людей искусства, но и тех, кто к нему тянется. Это своеобразный клуб ценителей культуры, некая общность людей, которым комфортно в этой среде. Если быть совсем уж точным, то это островок, прибежище муз в суровом море действительности, плохо приспособленной для развития искусства. А если это прервется, закроется?

Татьяна Соколинская: Никто не закроет. Потому, что галерист, как и художник, искусствовед, абсолютно уникален. То, что он делает, никто не сможет сделать.

Галина Ташматова: То есть галерист – это все-таки творчество?

Татьяна Соколинская: Конечно, это творчество.

Сергей Воржев: Тяга к искусству у россиян в крови. Нужно только подождать, когда у нас сформируется средний класс, и тогда, рано или поздно, люди сами станут приобретать предметы искусства, сами потянутся в эти галереи, и это станет по-настоящему массовым явлением.

Сергей Ладожский: Вот тут говорили про позитив. Но позитив сейчас непопулярен у молодежи, она более падка на негатив, потому что в позитив норовят вложить пропагандистские нотки, что отторгается молодежью. Поэтому молодежь скорее идет смотреть картины, где ужасы, насилие, а не, допустим, Микеланджело или Караваджо.

Татьяна Соколинская: Ходили бы, не сомневайтесь. Привезите Караваджо в Краснодар, и увидите, сколько на него пойдет, в том числе и молодежи.

Сергей Ладожский: Хорошо, но вот к вам, например, Нина Антоновна, много ходят?

Нина Стрижова: Преимущественно на открытие ходят: из университетов, из училищ.

Галина Ташматова: В кабинетах судей можно увидеть коллекции художественных фотографий, сделанных ими самими, чиновники издают сборники собственных стихов. Это становится модным, в обществе просыпается понимание того, что культура, искусство – это высшая форма существования человечества.

Сергей Воржев: Знаете, как я говорю: «От сумы, тюрьмы и от творчества никто не застрахован». Ко мне приходят люди, лет за пятьдесят, пытаются что-то рисовать, ходят, занимаются.

Владимир Яковлев: Эта книга – еще один шаг к просвещению – о кубанском искусстве. Здесь столько разных работ, различные подходы, разная техника, разнообразные жанры, а модель одна – Нина Антоновна. Собранные в альбоме портреты – не самоцель, а способ показать таких разных художников, наших современников, особенности каждого. Аналога подобному изданию я не встречал, повторить его вряд ли кому-то удастся. Потому, что в основе этого альбома – кусок жизни художников Кубани и их ангела-хранителя Нины Антоновны длиной в 25 трудных лет.

Татьяна Соколинская: В городе Кельне, где живет 800 тысяч жителей, одиннадцать государственных музеев занимаются изобразительным искусством. У нас музеев, мягко говоря, меньше. Вообще, на сегодняшний день такие люди, как Нина Антоновна, заполняют то, что должно делать государство: сохранение современного культурного наследия, а не только собирание того, что было создано много лет назад. Но для того, чтобы наша власть поняла, что это необходимо, нужна серьезная культурная политика и понимание того, что это необходимо.

Галина Ташматова: Александр Ткачев обещал четыре года назад построить в Краснодаре музей современного искусства, в тот день, когда оскандалился Гельман со своей выставкой.

Татьяна Соколинская: То, чем занимается Гельман, – это не то, что сейчас нужно. Нужен не музей современного искусства, но музей современного искусства Кубани, это большая разница. Мы должны собрать то, что ребята делают здесь. К сожалению, сейчас те, кто заканчивают художественные училища, сразу уезжают с Кубани. Причем, уезжают самые талантливые. У нас очень талантливые люди, много творческих личностей.

Сергей Воржев: Нигде не пишется так легко, как на Кубани. На Кавказе находятся врата между мирами, здесь особенное место на планете. Эти врата некогда были закрыты, но энергия оттуда идет до сих пор и питает своими соками творчество.

Галина Ташматова: Наша встреча подходит к концу. Вы, художники, работаете на вечность, а мы, журналисты, на сегодняшний день. Я надеюсь, что этот день прожит не зря. Альбом, который стал отправной точкой нашей сегодняшней встречи, и мысли, высказанные здесь и сейчас по его поводу, лягут на сердце нашим читателям и напомнят им о том, что среди заевшего быта нужно находить время для общения с высоким искусством. И уж если не служить ему, как делает это Нина Антоновна, наши уважаемые гости, то хотя бы поддерживать и ценить. Огромное всем спасибо за искренность!

Записал Денис ШУЛЬГАТЫЙ