Розовые деньги

Новость о том, что японские селекционеры вывели сорт квадратных арбузов, с белой мякотью, без семечек вызвала во мне протест. Да кому, собственно, нужны эти извращения, и неужели учёным больше нечем заняться?! Не отрицая необходимости научных открытий, я за то, чтобы роза оставалась розовой, а сирень – сиреневой. Ведь у каждого из нас есть особо охраняемый памятью заповедный уголок души, которому необдуманное соперничество с природой, грозит разорением. Вот уж исчезли в нашем Предгорье плантации роз, ставшие для моих внуков «преданьями старины глубокой». А ведь именно розовые плантации были для меня первым «ожогом » от встречи с красотой и величием природы.

Прекрасное и обыденное всегда ходят рядом. Розы, воспетые поэтами разных эпох, для нас были ещё и способом заработать деньги, осуществить свою детскую мечту. Единственным крупным предприятием в предгорном посёлке Нефтегорске, в шестидесятые годы, был эфиромасличный совхоз. Из мяты, шалфея, азалии, розы производили на заводе в «Новом городке» эфирные масла, которые пользовались спросом в Прибалтике для производства косметики и лечебных препаратов. Посёлок окружали плантации роз, принадлежавшие совхозу. С середины мая гребни холмов покрывались нежно-розовой дымкой, воздух наполнялся благоуханием цветущих роз, и у поселковой ребятни начиналась розовая лихорадка, сродни золотой, о которой мы читали в книжках Джека Лондона.

Представляете, каково это жить в центре гигантской розовой клумбы?! Считанные деньки отделяли нас от летних каникул, и об учёбе, конечно, никто уже не думал. На переменах мы обсуждали детали ежегодного общешкольного «Звёздного похода», которым заканчивался каждый учебный год, и ломали голову над тем, как заработать побольше денег на походы летом. Это теперь родители определяют, куда повезут летом своих чад. Мы же были самостоятельны в своём выборе, потому что рассчитывали на собственные средства. Благо, возможность заработать деньги на сборе роз была реальной даже для младших школьников.

Готовились к началу сезона основательно. Запасались резиновыми сапогами, мешками, фартуком, в который складывали сорванное сырьё. Собирать розы начинали с рассветом до того, как начнет припекать солнце. Поутру розовые кусты и трава между ними были обильно покрыты росой, в считанные минуты до самого пояса одежда пропитывалась утренней влагой. Но мы не обращали на это внимания и даже радовались тому, что влажные цветы потянут при сдаче на весах больше.

Когда мешок наполнялся розами на треть, таскать его за собой по вспаханной земле междурядий становилось неудобно. Нужно было спрятать его между кустами так, чтобы легко найти, и при этом, чтобы он не стал лёгкой добычей других сборщиков. Случалось, что мешки терялись или их воровали. Но больше огорчения было не от его утраты, а от испорченного настроения. Возможно, я смотрю теперь на прошлое через розовые очки, но мне кажется, что уже в том возрасте я интуитивно чувствовала, что в этой утренней цветочной гармонии суета и раздражение не уместны. Сбор «розочек» был для нас некой мистерией нарождающегося дня и предвосхищением летних открытий. В те годы мы поголовно бредили туризмом, знали наизусть все пешие туристические маршруты, которые проходили рядом с нашим посёлком. При всей скромности туристического снаряжения тех лет, деньги для участия в походах всё же были необходимы.

Для ручного сбора роз требовался навык. Прижимаешь двумя пальцами, сверху и снизу, розетку распустившегося цветка и резким движением поворачиваешь её вправо. Характерный щелчок, и цветок отправляется в потемневший от росы фартук. На «розочки» надевали самую старую одежду, которая быстро превращалась в лохмотья. Издалека люди на плантациях своей обтрёпанностью напоминали пленных немцев. Но никто из нас на это не обращал ни малейшего внимания. По мере того, как в жестяной банке из-под леденцов прибавлялось денег, азарт нарастал. Но это не было скопидомством, поскольку была у каждого  высокая цель. Восприимчивая детская душа раз за разом замирала перед «облитым» цветом розовым кустом, к которому не успели прикоснуться руки сборщиков. Запах розовых кустов с плантаций ни в какое сравнение нельзя поставить с «длинноногими» розами из Эквадора или Голландии. Этим глянцевым клонам генной инженерии далеко до наших пейзанок! Восторг и сожаление от того, что всё это великолепие нужно сорвать и сложить в мешок, это борение между прекрасным и прозой жизни невольно накладывали отпечаток на характер.

Независимо от того, как сложилась жизнь моих сверстников, все мы до самозабвения остались влюблены в природу, а воспоминание о том, как зарабатывали «на розочках» деньги для походов, сделало нас во взрослой жизни почти роднёй.

Дотащив мешок до приёмного пункта в отделении совхоза на Сулеймановке, мы ревностно следили за взвешиванием. Получив клочок бумажки с весом и подписью весовщика, отправлялись в кассу. В самые удачные дни случалось заработать копеек семьдесят. За килограмм роз платили 3 копейки. Приёмщик выгружал розы из мешков в прицеп трактора «Беларусь». Иногда детей просили залезть в кузов, чтобы равномерно распределить цветы. Тут уж мы давали волю воображению! Кувыркались, лежали на мягкой цветочной перине, раскинув руки до тех пор, пока голова не начинала кружиться от густого дурманящего запаха, или приёмщик окриком не возвращал нас в реальность. Мы словно чувствовали, что подобная королевская роскошь больше никогда в нашей жизни не повторится…

А потом долго сидели в тени под навесом, прислушивались к разговорам взрослых, в надежде узнать, на какой из плантаций самое буйное цветение, чтобы завтра отправиться: на Хопры, 512-й участок, на хутор Червяков или Папортный или ещё куда-то. Розовых плантаций в округе было десятка полтора. В сущности, когда начиналось цветение, большой разницы между ними не было, но азарт брал своё. Нам казалось, что именно на дальних плантациях нас поджидает настоящая удача. А то, что  путь туда длиннее и до отделения совхоза придётся нести полный мешок, никто из нас не думал. Дух авантюризма заглушал здравый смысл.

Что и говорить, для подростков это была нелёгкая работа. Недосыпание за полтора месяца превращалось в хроническое, лица покрывались царапинами, руки – саднящими занозами. Но близость к заветной мечте, и тяжелеющая с каждым днём жестянка с монетами придавала мне сил.

Старшие копили деньги на многодневный пеший поход на Красную поляну. Каждое лето вместе с учителем физкультуры Василием Михайловичем старшеклассники школы-восьмилетки на Победе отправлялись в многодневный поход через горные перевалы к Чёрному морю. Спускались с гор в районе посёлка Дагомыса. Несколько дней ребята жили в палатках на берегу моря, купались, ездили в Сочи на экскурсии, а обратно возвращались домой поездом. Для такого похода требовалось 25–30 рублей. Брать деньги на поход у родителей, было не принято. В том, чтобы заработать их на «розочках», был особый шик. Это была ещё и проверка на выносливость, ведь поход, который длился дней десять, требовал от его участников особой физической закалки. Зато те, кто попадал в число участников похода, переходили в глазах учителей, одноклассников и родителей в новое качество – людей проверенных и надёжных.

Возвращения из летних походов ждали всей улицей. Разговоров и воспоминаний его участникам хватало на всё лето. Вечером, усевшись на сваленные под калиткой нашего дома брёвна, походники пели новые песни, вспоминали забавные случаи и розыгрыши. Малышню держали на расстоянии, но, пользуясь ночной темнотой, мы всё равно подползали к тесной компании, с завистью слушали разговоры и песни, напитываясь романтикой дорог.

Горы, реки и леса нам Аллахом даны,
Чтоб смотрели небеса, как туристы смешны,
Перешли мы перевал, языки на плечо,
Горный дух хохотал, хохотал горячо.

Под неумелые аккорды гитариста Евгения Куликова взмывали в ночное небо молодые голоса. Слова самодеятельной песни, положенные на мотив популярной в те годы песни «Двое замуж берут: Мухамед и Абдула», которую исполняла тогдашняя икона стиля Эдита Пьеха, казались нам верхом поэзии. За каждым куплетом следовал припев: «А-ла-ла-ла-лай-ла, о-хо-хо-хо-хо!» Тут уж «мелкие» дружно подхватывали припев, рискуя быть изгнанными с поляны. Друзья моего детства на всю жизнь так и остались неисправимыми романтиками. Вспоминая в ближнем кругу детство, «розочки» и походы я всегда рассказываю об этом случае.

После 4 класса учитель физкультуры пообещал взять меня летом в поход на Красную поляну, учитывая мою отличную спортивную подготовку, и то, что в поход пойдёт моя старшая сестра Женя – человек ответственный и серьёзный не по годам. В этот сезон я собирала розы с особым рвением и уже была близка к необходимой сумме. Как-то мама послала меня за хлебом в магазин. Весь товар в нашем общем магазине мы знали наперечёт. На прилавке оплывали от жары прямоугольные глыбы конфет-подушечек, фиников и маргарина. На полке стояли брикеты с киселём и кофе с молоком, которые мы с удовольствием ели сухими. В отделе «обувь и одежда» висели несколько примелькавшихся ситцевых халатов и байковые женские рейтузы с начёсом розового цвета, да ещё рулон с клеёнкой. Магазин всегда был увешан липкой лентой от мух, которую продавщицы почему-то забывали убирать зимой. В этот раз в магазин привезли обувь.

Рядом с коричневыми бесполыми кожаными сандалиями фабрики «Скороход», в которых летом ходили поголовно все мальчики и девочки, кстати, невероятно носкими, стояли ярко-жёлтые блестящие клеёнчатые босоножки 36 размера. Они поразили моё воображение своим изяществом и тем, что продавец назвала их новым для меня словом «танкетки». Стоили они 6 рублей, что по тем временам было недёшево. Неделю меня мучило искушение. Купить босоножки означало отказаться от похода, который стал для меня заветной мечтой. Но женское начало взяло верх, как под гипнозом, переполовинив деньги из «походной» банки, к концу недели я отправилась в магазин и купила босоножки, не меряя. Продавщица решила, что я покупаю их для сестры.

Как я не затягивала сзади хлястик на босоножках, они были мне безнадёжно велики, размера на два, а то и три. Нога соскальзывала с непривычно приподнятой подошвы, походка моя напоминала ковыляние. Вопреки ожиданию никто из сверстниц не выразил по поводу моей покупки ни восторга, ни зависти. Мой старший брат Толик со смехом пародировал мою походку: « Семенишь, как утка!»  Кончилось тем, что подошва у босоножек отклеилась через неделю, я вывихнула голеностопный сустав, и моё страстное желание – попасть в многодневный поход в это лето – оказалось несбыточным. Поход я профукала. Это был урок, который научил меня не предавать мечты. И я благодарна судьбе за эту науку.

Ряды одноклассников с каждым годом редеют, теперь мы уже встречаемся с земляками не по принципу классов и школ. Нас объединяет наш посёлок. Неизменно встречи проходят в августе на природе в излюбленных местах нашего детства: на Аваковом озере, которое построили наши родители методом народной стройки, или в Лаго-Наках на базе у заядлого туриста Володи Криночкина до сих пор бредящего горами, на фонтане, либо на нарзане на Третьем отводе. С гордостью подмечаю, что после встреч мы никогда не оставляем после себя следов. Выросшие на природе, мы уверены в том, что природу нет нужды улучшать, её надо беречь.

Галина ВИНОГРАДОВА
Культурный проект «Родная речь»