Сага о дружбе

О моём друге – генерале Галустьяне Оскиане Аршаковиче.

Все мы, дети той поры, опалены пламенем войны. Это обстоятельство самым непосредственным образом сказалось на формировании нашего характера, взаимоотношений и особой ответственности за свои поступки.

Росли мы в обстановке острой нужды и выживали исключительно благодаря суровому опыту жизни и осознанному коллективизму. Наша благодатная местность была покрыта множеством небольших городков, посёлков, станиц и хуторов. Их население было связано либо родственными, либо крепкими куначескими отношениями, и все постоянно находились в контакте. Для нас, детей, это обстоятельство было особенно благоприятно и всегда гарантировало самое горячее участие родни в наших делах. Мы знали почти всех родственников друг друга, где бы они ни жили: в предгорьях, в горах или даже на берегу моря. Например, у моего друга Виктора Никитенко бабушка жила в станице Самурской, в дюжине километров от нашего городка. Это не мешало ему с ранней весны до поздней осени навещать её после школы и к восьми утра следующего дня как ни в чём не бывало успевать к началу занятий. Походы в гости к бабушке порой сопрягались с серьёзными испытаниями. Самыми обычными из них были встречи с волками. Привыкшие за годы войны к дармовой добыче в виде падали, эти звери совсем не боялись людей, а порой даже охотились на них. Однажды в начале марта, как раз в пору волчьей свадьбы, Виктор привычно направился в гости. Прошёл он уже большую часть пути, как вдруг на открытом пространстве лесосеки в полукилометре от себя увидел волчью кичку, не менее десятка особей… Спасение было только в ногах, и он налёг… Потом рассказывал, что ощущал удары своих пяток по собственному затылку… Мне похожее испытание довелось пережить в двенадцать лет, когда на мою долю выпало перегнать нашу корову через горы в Сочи для продажи на мясо. Путь не превышал восьмидесяти километров и был рассчитан максимум на неделю. Однако в пути наш караван из тридцати голов животных и трёх погонщиков столкнулся с невероятными трудностями в виде обложного дождя и непросыхающей одежды. Нашим главным был местный житель, заядлый охотник и знаток всех потайных партизанских троп Рубен Петрович Хартьян. Но в условиях проливных дождей все водные преграды, даже ручьи и речушки, стали абсолютно непреодолимы и даже смертельно опасны как для животных, так и для людей. И, потеряв при попытке переправы одного годовалого бычка, мы отказались от дальнейших попыток испытывать судьбу. И вот тут-то и выручила солидарность местных жителей, которые помогли пристроить измученных животных и приютили выбившихся из сил людей.

* * *

В ту далёкую пору мы, школьники, находились в состоянии постоянной подготовки к нормам БГТО («Будь готов к труду и обороне»). Это не было формальностью. Наша физическая подготовка на самом деле отвечала поставленной задаче. Это являлось жизненной нормой и очень помогало нам в последующей жизни, начиная с ранней юности, когда в восьмом классе мы проходили приписку по линии военкомата. В то время этот этап жизни молодого человека считался жизнеутверждающим, мы проходили аттестацию на максимальную пригодность Родине. С этого момента мы постоянно находились в поле зрения военных властей: успеваемость, дисциплина, поведение, коммуникабельность, отношение к воинской службе в целом и предпочтение рода войск в частности. До самого призыва шла эта работа с нами. Мы постоянно участвовали в различных спартакиадах, сборах и соревнованиях на всех уровнях: школьных, районных, зональных и региональных. Конечно, во время этих мероприятий мы знакомились, завязывалась переписка, и даже создавались неформальные клубы по интересам. К заключительному этапу подготовки к службе в армии мы уже были знакомы с большинством ребят нашего года призыва не только у себя в районе, но и во всей ближайшей округе.

По завершении учёбы в школе мы выкраивали возможность потусоваться со сверстниками в неформальной обстановке на берегу моря. Наиболее подходящим местом считался город Сочи, главный курорт страны, где можно было и на людей посмотреть, и себя показать. Кроме того, мы могли туда добраться совершенно бесплатно: или по местной узкоколейке, или пешим строем в виде дневного перехода по просёлочной дороге, но с посещением знакомых и гостеприимных посёлков и хуторов. Мы предпочитали второй вариант, на место мы прибывали вечером и ночь проводили на пляже. От совершенно белых москвичей и других обитателей «Большой земли» мы отличались чёрным загаром и абсолютной неприхотливостью. Никаких тебе лежаков, зонтов, мазей и кремов! Мы не ставили перед собой никаких задач, кроме знакомств. Делалось это незамысловато и в полном соответствии с особенностями местности. Нам ничего не стоило пройти по пляжу всё побережье одним заходом, общаясь со старыми знакомыми и обзаводясь новыми. И при этом никогда не возникало никаких проблем с чьей бы то ни было стороны. Мы вникали во всё происходящее вокруг нас. И вот до нашего слуха дошла молва, что местные ребята занимаются не просто физкультурой, как все мы, а новым и очень престижным видом спорта – самбо. Тогда же я впервые услышал имя местной знаменитости в этой сфере – Оскиан Галустьян. Это был рослый, спортивно сложенный и красивый юноша.

Когда ему пришло время служить в армии, Оскиан попал во флот и проявил себя с самой лучшей стороны, за что получил рекомендацию командования в училище правоохранительной системы. По завершении учёбы молодой лейтенант Галустьян был направлен на самую знаменитую стройку того времени – БАМ. Прибыл он туда с молодой женой Надей, и, по всеобщему мнению, были они самой красивой четой всесоюзной молодёжной стройки. Надя представляла собой лучший образец женской добродетели и красоты. Ну, а сам Оскиан – воплощение рыцарского благородства! И такими они запомнились своим друзьям и коллегам по нелёгкой работе. Не случайно этот человек был удостоен не только высокого воинского звания, ему доверили подбор, расстановку и воспитание кадров.

А после событий августа 1991 года, когда страна переживала трудную пору распада и перемещения с насиженных мест огромной массы людей, генерал Оскиан Галустьян доказал, что ему присущи и гражданская позиция, и профессиональная ответственность.

В ту пору я как активный участник движения за возрождение казачества с полномочиями представителя Кубанской казачьей Рады в Москве нашёл в его лице сторонника. Мне тогда представлялось самым рациональным создание при главе администрации Краснодарского края специальной общественной структуры по работе с вынужденными переселенцами для их организованного и управляемого обустройства и адаптации под эгидой земляческих общин. Кадровый сотрудник службы внутренних дел Оскиан Галустьян был искренне озабочен этой проблемой и всячески поддерживал казачьи инициативы. Но одного желания решить проблему было недостаточно. И тогда появилась идея выдвинуть генерала в депутаты Думы, и уже оттуда решать актуальную для региона проблему. Я, как представитель кубанского казачества, вошёл в группу поддержки кандидата. Наш путь лежал в посёлок Горячий Ключ, где и предстояло объявить о начале избирательной кампании. Есть в Горячем Ключе одно примечательное место – развилка и заправка, место всяческих нужных и ненужных встреч. Подъезжаем мы к ней, и я вижу группу местных казаков в форме и при холодном оружии во главе с сотником Седокуром. Выхожу из машины и – к ним… После ритуальных приветствий и объятий спрашиваю, куда это они направляются в боевой экипировке. Отвечают, что едут на перевал армян рубать. Это, конечно, была просто неуклюжая бравада. Так, для красного словца. И я решил преподнести им урок учтивости. Спрашиваю казаков, зачем, мол, таскаться на какой-то перевал, когда у меня в машине сидит армянин… И жестом приглашаю его выйти из машины. Дверцы автомобиля распахнулись, и перед обалдевшими казаками во весь свой гренадёрский рост и во всём блеске возник настоящий генерал. Немая сцена и протяжное: «Да-а-а-а…». И после секундной паузы – бодрый, как и положено военным людям, рапорт выступившего вперёд сотника: «Товарищ генерал, группа казаков города Горячий Ключ на дежурстве по обеспечению общественного порядка. Старший наряда – сотник Седокур». Потом последовали взаимные рукопожатия и задушевная беседа о делах и проблемах. А несколько позже и моё выступление по местному радио с призывом поддержать на предстоящих выборах в Думу заслуженного и достойного земляка.

Далее наш путь пролегал в Сочи, где на телевидении мы должны были представить нашего кандидата в Государственную думу. Атмосфера была дружественная и доброжелательная. Генералу не требовались дополнительные рекомендации, поскольку его прекрасно знал потенциальный электорат. Проблема состояла в необходимости преодоления административного ресурса местного конкурента. У нашего кандидата уязвимым местом была его этническая принадлежность. И на фоне входившего тогда в моду горлопанства на этот счёт от меня, как доверенного лица, требовался какой-то ход. Я начал с довода о профессионализме и бойцовских качествах нашего кандидата и только потом перешёл к фамилии своего выдвиженца. Сразу объяснил, что речь идёт о русском генерале. Напомнил о Багратионе, Лорис-Меликове, Кантемире и Врангеле. О том, что речь идёт о заслуженном и высокопоставленном офицере, облечённом высоким доверием государства. И должен сказать, что до сих пор считаю роковой ошибкой избирателей, отдавших предпочтение конкуренту. Уверен, будь генерал Оскиан Галустьян тогда избран, нам бы удалось избежать многих неприятностей, включая и кущёвскую трагедию на Кубани. Ибо мы тогда упустили реальный шанс вручить свою судьбу в руки высококлассного, самоотверженного, опытного, отличавшегося бойцовскими качествами и личным мужеством человека. С тех пор прошло более четверти века, и теперь со всей определённостью видно, что в ту избирательную кампанию в первую очередь проиграл не наш кандидат, а все мы, не утруждавшие себя заботой об интересах Отечества. А лично я благодарен судьбе за удачу, за то, что встретил на своём жизненном пути таких людей, как генерал Галустьян, пример искреннего служения и неустанного подвижничества.

Олег Безродный, ветеран военной службы