Культура:

Самая тёмная ночь в году

04.05.2022

Канун первого мая - дата особая

Автор: Редакция «НГК»

2116

Самая тёмная ночь в году

1 мая – один из самых древних и светлых дохристианских праздников в году – День прихода весны. Шутки, веселье, смех, приподнятое настроение. Пробуждение природы. Торжество жизни.

Но у всего существует и оборотная сторона, свет и тьма связаны неразрывно. Как ночь наиболее темна перед рассветом, так и канун светлого праздника исполнен самым темным и зловещим началом. Во всём мире он известен как Вальпургиева ночь.

Она завораживает страхом, она поглощает, в ней стираются все запреты. Всё вертится, будто в дьявольском танце, и ты никогда не можешь быть уверен, зло перед тобой или добро. Тем более, что одномоментно одно может оказаться другим. Добру соответствует зло, идеальной святости – абсолютная нечисть.  Да и сама дьявольская Ночь названа в честь Вальбурги Хайденхаймской – одной из самых добродетельных, почитаемых, просто идеальных святых (VIII в.).

Итак, наступает двуединый праздник открытых границ между двумя мирами: жизни и смерти, света и тьмы, живых и духов. А ночью вся нечисть мира, все злые силы соберутся вместе, чтобы засвидетельствовать своё почтение Князю Тьмы. Мир в целом, а некоторые точки в особенности, (вроде Лысой горы) станут ареной столкновения могущественных противоположных сил. Вот почему в такие дни наши предки значительно лучше нас осведомленные в опасностях жизни, соблюдали всяческие меры предосторожности и защиты, но в то же время говорили и о  возможностях, которые открываются только в такие особенные моменты.

В те старые добрые времена, как говорят, поздним вечером 30 апреля нередко можно было наблюдать на фоне луны силуэт летящей на метле, опаздывающей  ведьмы. Своими неведомыми путями пробирались оборотни, в условленном месте их ждали колдуны. Местом этим обычно была Лысая гора. Таких гор – множество, буквально сотни. Сначала они появились в странах Европы, потом – на территории Российской Империи.

Особенно знаменита гора Броккен, расположенная в самом центре Германии. Начиная ещё с IX в., её вершину облюбовала нечистая сила. Здесь проводили свои богомерзкие ритуалы самые могущественные, «продвинутые» ведьмы Старого Света. Через обряды черной магии они вызывали Князя Тьмы. Прошла тысяча лет, и их выгнала не менее могущественная организация – прусский генеральный штаб. Спустя 100 лет его сменили советские спецслужбы, разместив здесь центр наблюдения и радиоперехвата ГРУ ГШ.

Надо учесть, что ведьмы обычно прилетали не одни, а со своими любовниками-чертями или суккубами. Начиналось пиршество со всевозможными утехами и безудержным весельем. Неистовый разгул лишенной каких бы то ни было моральных устоев нечистой силы. После пира начинались сатанинские пляски вокруг костра. Музыкой служили звуки, которые сидящий на дереве музыкант извлекал из инструмента, сделанного из черепа, а смычком ему служил кошачий хвост. Вокруг ведьм скакали их кавалеры, бесы. Всё заканчивалось самой что ни на есть разнузданной оргией.  

В этом инфернальном действе было без счета обрядов, церемоний, традиций! Одно целование козла в зад чего стоит! (В образе рогатого черного козла был сам Сатана). Особой его благосклонностью пользовалась самая красивая ведьма, заводила и королева собрания, символ красоты зла. Начиналось «мероприятие» с отчета каждого участника о злодеяниях и подлостях по отношению к роду человеческому, совершенных за отчетный период. Сатана сидел в центре и либо поощрял докладчика, либо, если злодейства были неубедительны, хлестал плетью. А потом начинался пир. На нём всего было вдосталь. Но наибольшей популярностью пользовались жареные младенцы и пирог из чёрного пшена и плоти. Отсутствовали, однако, соль и оливки, ибо они символизируют мудрость и милосердие соответственно. После еды и обильных возлияний – танцы. Ведьмы водили хоровод, причём всегда налево.

А что же люди? Им лучше было не попадаться. Шабаш вызывал у них страх, трепет, но и живейшее любопытство. С нечистью они боролись, конечно, как могли. Жгли огромные костры, ходили с факелами, сжигали чучела ведьм, проводили магические обряды, звонили в колокола. Чтобы обезопасить свой дом, у порога насыпали песок, траву или зерно. Известно же, что ведьмы в сути своей очень педантичны, поэтому они принимались считать каждую песчинку или зёрнышко, и пока не заканчивали, не могли войти в дом, равно как не могли переступить через топор, положенный на порог остриём к выходу. И тут самое важное – занять их подсчетами до рассвета. Свет – не их стихия. По сей день продолжают использоваться подтвердившие в течение веков свою эффективность такие меры, как рисование крестов на дверях, метла на пороге, развешивание зелёных веток, удары камнями по металлу, окуривание хлева, создание максимального шума и т. д. 

Тем не менее слабые, а также беременные, дети, старики дрожали от страха, опасаясь встречи с духом, который мог одержать над ними победу и поселиться в их теле. Опасность заключалась и в том, что в эту ночь духи буквально искали встречи с людьми.

Да, в эту ночь все не те, и все не так: люди, ведьмы, звери. Даже травы приобретали особенные магические свойства. Их собирали не слабые духом местные целительницы, после чего потчевали своими отварами всех страждущих.  А утренняя роса дарила женщинам красоту, здоровье и молодость.

В целом, однако, те старые традиции по-прежнему шокируют нынешних моралистов своей разнузданностью. Современный автор скромно замечает: «многие обряды той ночи были бесконечно далеки от норм современной морали». Да уж, это сладострастное падение в моральную бездну. 

Ну что же, такое смешение реалий нашей, физической и потусторонней реальности подразумевает выход за рамки обыденных представлений. И эта та сладость дивного, фантастического мира, о котором мы знаем, что он где-то рядом, только мы не в состоянии, в отличие от предыдущих эпох, его увидеть. А Вальпургиева ночь дарит нам редкую возможность задуматься о нем, представить его. Пусть даже неправильно. А заодно вспомнить и встретить весну, покровительницу моряков святую Вальбургу и безвестных ведьм, уже, по-видимому, начавших своё выдвижение к Лысым горам.

Игорь Ярмизин

Ведьмы Кубани

О региональных традициях ведьмачества

«Сегодняяя настает Вальпургиева нооочь»!!! – пел в своё время классик «колхозного панка», бессменный лидер группы «Сектор Газа» Юрий Хой. И действительно, ночь с 30 апреля на 1 мая – крайне символическая. Эта ночь, названная так в честь святой Вальбурги, издавна считается главным ведьмацким праздником, ночью шабашей и беснований нечистой силы. Знаменательная дата, нашедшая своё отражение в мировой культуре, музыке и литературе – от Гете до Булгакова – в разных формах и поныне отмечается в Европе. И хотя на Кубани подобных легенд никогда не было, тем не менее свои традиции и поверья, связанные с разного рода «чертовщиной», тут вполне имеются. Нынешняя дата – вполне удобный повод, чтобы лишний раз напомнить о них нашим людям.

Начнём издалека – со времён античности и Боспорского царства, историческое наследие, которое сейчас позиционируется ныне как важный туристический бренд. Само Боспорское царство, в силу сравнительной отдаленности от основных центров античной цивилизации и близости к варварской периферии, приобрело определённую специфику, отразившуюся и в духовной жизни государства. Питербургский историк Игорь Шауб, автор книги «Миф, культ, ритуал в Северном Причерноморье», определяет эту специфику так:

«Значение боспорской культуры больше, можно сказать, символичней, … а лежащая на ней печать «мертвенности» чрезвычайно показательна. В самом общем плане можно полагать, что умы боспорян (наиболее мыслящей их части) были заняты несколько иными проблемами, чем умы просвещенных граждан Милета или Афин… их захватывали совсем другие миры и совсем другие сюжеты, связанные, прежде всего, с проблемами «жизни после смерти»… Об исключительном значении потустороннего мира для боспорян свидетельствует не только удивительное богатство и разнообразие предметов погребального инвентаря, но и бросающееся в глаза великолепие боспорских склепов…»

Проводившиеся несколько лет назад раскопки Фанагорийской археологической экспедиции лишний раз подтвердили значимость этой темы для античной Кубани. В 2018 году археологи раскопали на Тамани алтарь хтонических божеств, на котором совершались жертвоприношения животных. «Хтонические» – то есть подземные, связанные с загробным миром, демонами и мертвецами.

Среди них особенно выделялась Геката, богиня Луны, выходящая на перекрёстки с факелом в сопровождении свиты из вампиров, мертвецов и адских псов. С древнейших времён встречается упоминания о её связи с нашим регионом. Так в изданном совместно Институтом Археологии РАН и фондом «Вольное дело» первом томе сборника «Фанагория. Результаты археологических исследований», пишется буквально следующее:

«Почитание Гекаты отразилось в антропонимах Гекатоним и Гекатей. Если имя Гекатей пользовалось спросом у жителей различных полисов на протяжении всей античности, то на имени Гекатоним следует остановиться отдельно. Помимо Фанагории, имя Гекатоним встречено в Ольвии, Абдере, Аполлонии. Примечательно, что это имя встречено в атропонимии полисов классического и эллинистического периодов, бывших колониями ионийских городов Милета (Ольвия, Аполлония) и Теоса (Абдера, Фанагория). Имя Гекатоним маркирует время рождения носителей этого имени в ночь новолуния, когда в частных домах совершались ежемесячные жертвоприношения Гекате. С течением времени имя Гекаты почти перестало использоваться в антропонимии, что, по всей видимости, было связано с преобладанием хтонических функций богини в ее почитании в позднеэллинистическое и римское время. На первый план выступил образ трехликой Гекаты, покровительница колдовства и ночных демонов, а не факелоносицы, помощницы Деметры.…»

В честь Гекаты перестали называть новорождённых, но её почитание вряд ли ушло из нашего региона, как никуда оно не делось во всей поздней античности. О том, какие формы приобрело поклонение Гекате, можно судить хотя бы по такому обращению к грозной богине:

«Ты, что блуждаешь в горах и хранишь перекрестки и тропы,

Ты, о ночная, подземная, темная, Аидонея,

Тихая, страшная, ты, что пируешь во тьме на могилах,

Ночь — ты, и Мрак — ты, и Хаос широкий; сама Неизбежность —

Та, от кого не укрыться; ты — Мойра, Эриния, мука,

Ты — Справедливость и Гибель; ты Кербера держишь в оковах;

Иссиня-черная, ты чешуею змеиной покрыта,

Поясом — змеи тебе, и власы твои змеями вьются;

Ты — кровопийца, несущая смерть и родящая гибель,

Ты пожираешь сердца и пируешь телами умерших до срока,

Ты на могилах стенаешь и смертных ввергаешь в безумье, —

К жертвам моим снизойди и сверши для меня это дело!».

С Гекатой связываются и самые известные колдуньи античности – Медея и Цирцея, представляемые жрицами, а то и дочерями трёхликой богини. Обеих, кстати, тоже можно считать связанными с Кубанью: ведь обе родились в царстве Колхида, частично расположенном на территории современного Краснодарского края.

Спустя века Боспорское царство пришло в упадок – не в последнюю очередь из-за нашествия свирепых кочевников-гуннов. Чье происхождение, согласно тогдашним представлениям, также было связано с некими колдуньями. Вот что пишет, например, готский историк Иордан в своём труде «Деяния гетов»:

«Король готов Филимер, сын великого Гадариха, после выхода с острова Скандзы, пятым по порядку держал власть над гетами и, как мы рассказали выше, вступил в скифские земли. Он обнаружил среди своего племени несколько женщин-колдуний, которых он сам на родном языке называл галиуруннами. Сочтя их подозрительными, он прогнал их далеко от своего войска и, обратив их таким  образом в бегство, принудил блуждать в пустыне. Когда их, бродящих по бесплодным пространствам, увидели нечистые духи, то в их объятиях соитием смешались с ними и произвели то свирепейшее племя, которое жило сначала среди болот, – малорослое, отвратительное и сухопарое, понятное как некий род людей только лишь в том смысле, что обнаруживало подобие человеческой речи».

«Болота», средь которых жило «малорослое племя гуннов», некоторыми историками ассоциируется с восточным берегом Азовского моря, что в древности порой именовалось «Меотийским болотом». Именно гуннские каганы были одновременно и последними царями Боспора со столицей во всей той же Фанагории. Что же до галиурунны, то их название связано то ли с представлениями о магических рунах (этими письменами владели готы, как и другие германские племена), то ли с прорицаниями. Слово «галиурунны», вероятно, родственно другому – «альраун» (мандрагора). Этому  растению приписывались удивительнейшие свойства, описанные, среди прочего, в романе германского писателя Гайнца Эверса «Альрауне»:

«В средние века во время крестовых походов зародилось и германское предание об Альрауне. Преступник, распятый обнаженным на кресте, теряет свое последнее семя в тот момент, когда у него ломается позвоночный столб.Это семя падает на землю и оплодотворяет её: из неё вырастает альрауне, маленький человечек, мужчина или женщина. Ночью отправлялись на поиски его. В полночь заступ опускался в землю под виселицей. Но люди хорошо делали, что затыкали себе уши, потому что когда отрывали человечка, он кричал так неистово, что все падали от страха, – ещё Шекспир повествует об этом. Потом человечка относили домой, прятали, давали ему каждый день есть и по субботам мыли вином. Он приносил счастье на суде и на войне, служил амулетом против колдовства и привлекал в дом богатство. Располагал всех к тому, у кого он хранился, служил для предсказаний, а в женщинах возбуждал любовный жар и облегчал им роды».

К слову сказать, не только гунны, но и готы в античности и раннем Средневековье отметились на территории будущего Краснодарского края.  Так что, возможно, какая-то связь, с классическими шабашами на Вальпургиеву ночь всё же имелась и тут. Неизвестно, правда, были ли особые места сборищ у служительниц Гекаты и готских галиурунн, где они могли бы проводить свои шабаши. Однако точно известно, что своя ведьмина гора ничем не хуже немецкого Брокена или исландской Геклы, имелись у адыгских ведьм – уддов. Это гора Собер-баш или Собер в нынешнем Северском районе. Вот что писал об этой горе выдающийся советский этнограф Л. Я. Люлье в своей работе «Материалы для истории черкесского народа»:

«Между черкесами существует поверие, что удды весною, в известную ночь, собираются на вершине горы, называемой Себеркуасха, приезжая туда верхом на животных всякого рода, как домашних, так и диких. Гора этого имени (на картах Собер-оаш) находится в земле Шапсугов, в верховьях речки Убин, в одном из отрогов, отделяющихся от главного Кавказского хребта. Она замечательна по своей высоте, резко отличаясь от прочих возвышенностей, и видна издалека. Ночь проводят они в пиршестве и плясках, а перед рассветом, схватив мешки, в коих у них содержатся все блага земные, а у других – всё вредное человечеству, в том числе и болезни, разлетаются по домам своим. Те из уддов, которым мешка не досталось, гонятся за другими, стараясь отнять у них оные. Таким образом, все болезни, коими страдает человечество весною, приписывается уддам».

Немалую лепту в ведьмацкое наследие Кубани внесли и уже её более поздние поселенцы – казаки-черноморцы. Да и могло ли быть иначе, учитывая, что они явились на кубанскую землю из тех краев, где никогда не хватало недостатка в рассказах о ведьмах, чертях, колдунах и прочей нечисти. Эти поверья впоследствии отразились в повестях и рассказах Николая Гоголя, Александра Кондратьева и Ореста Сомова. Именно последний автор в рассказе «Киевские ведьмы» описал сборище на Лысой горе: с одной стороны, схожее с традиционными шабашами на Вальпургиеву ночь, а с другой – имеющее свои неповторимые особенности:

«На самой верхушке горы было гладкое место, черное как уголь и голое как безволосая голова старого деда. От этого и гора прозвана была Лысою. Посреди площадки стояли под мостки о семи ступенях, покрытые черным сукном. На них сидел пребольшой медведь с двойною обезьяньего мордой, коз лиными рогами, змеиным хвостом, ежовою щетиной по всему телу, с руками остова и кошачьими когтями на пальцах. Вокруг него, поодаль от площадки кипел целый базар ведьм, колдунов, упырей, оборотней, леших, водяных, домовых и всяких чуд невиданных и неслыханных. Инде целая ватага чертенят, один другого гнуснее и неуклюжее, стучала в котлы, барабанила в бочонки, била в железные тарелки и горланила во весь рот. Тут вереница старых, сморщенных как гриб ведьм водила, приплясывая, стуча гоцки сухими своими ногами, так что звон от костей раздавался кругом, и припевая таким голосом, что хоть уши зажми. Далее долговязые лешие пускались вприсядку с карликами домовыми. В ином месте беззубые, дряхлые ведьмы верхом на метлах, лопатах и ухватах чинно и важно, как знатные паньи, танцевали польской с седыми, безобразными колдунами, из которых иной от старости гнулся в дугу, у другого нос перегибался через губы и цеплялся за подбородок, у третьего по краям рта торчали остальные два клыка, у четвертого на лбу столько было морщин, сколько волн ходит по Днепру в бурную погоду. Молодые ведьмы с безумным, неистовым смехом и взвизгиваньем, как пьяные бабы на веселье, плясали горлицу и метелицу с косматыми водяными, у которых образины на два пальца покрыты были тиной; резвые, шаловливые русалки носились в дудочке с упырями, на которых и посмотреть было страшно. Крик, гам, топот, возня, пронзительный скрып и свисты адских гудков и сопелок, пенье и визг чертенят и ведьм все это было буйно, дико, бешено; и со всем тем видно было, что сия страшная сволочь от души веселилась».

Вера в ведьм легко прижилась и на Кубани, став общераспространенной среди местного населения. «Приезжайте вы в любую станицу, хутор или селение, – сообщал корреспондент «Кубанских областных ведомостей» в 1909 году, — и спросите на улице первую попавшуюся женщину: «Что, ведьмы, у вас есть?» Она непременно скажет: «Сколько угодно!» Да еще назовет их по именам, фамилиям, где живут, и расскажет про них разные небылицы, и в дополнение будет уверять вас, что видела сама своими глазами, как баба-ведьма оборачивалась собакой, свиньей, кошкой, колесом и прочими оборотнями...»

Ведьма, согласно народной демонологии, могла быть «родимой» и «ученой». У «родимой», являющейся таковой с самого рождения, будто бы имеется небольшой хвостик, злыми делами она, как правило, не занимается, «работает как и все», но может сразу же определить «ученую» ведьму, для этого ей достаточно посмотреть той в глаза. «Ученые» же ведьмы свои вредоносные знания черпали из магических книг. Вся нечисть бродит по земле с полуночи и до первых петухов. По народным поверьям, ведьмы доят чужих коров и, обпившись молоком, обмирают. Тогда на землю обрушиваются ураганы, смерчи и землетрясения. Ведьмы и колдуны могут делать окружающим и другие «капости» (пакости). Со слов станичниц в начале ХХ века было записана следующая быличка: «Однажды дала соседка деду свежую выпечку, а сама ушла со двора. Видит дед, а вместо «перепички» в руках у него – дымящаяся куча коровьего помета.»

Ещё одна история была записана уже в более позднее время, в одной из кубанских станиц:

«Пришлось моему свату переночевать в чужом доме. Их трое было. И пустила их женщина, у ней три дочери. Она к себе тех пустила. Дом на две половины был. В одной она их положила, в другой сами легли. Легли пробормотали, ведьмы-то…Те двое уснули, а я говорит, не сплю. Покурил и не сплю—не могу. А время-то двенадцать часов. Тут выходит старшая дочь, лампу зажгла, к печке подходит, открыла трубу- фырк! Я замер. Потом вторая вышла, подошла к печке, тоже фырк! – и не стало ее. И третья за ними. Я пошевелится не могу. Разбудил после друзей, рассказал им, не верят. Лежим, что делать-то? А на рассвете слышат: в двери заходят, хохочут. И зашли в двери: улетели в трубу, а зашли в двери. Это все в страшную неделю бывает, на великий четверг перед пасхой».

Разумеется, не обошлось на Кубани и без рассказов о ведьмачьих сборищах.

«Как-то две девушки в ночь на Ивана Купалу пошли в лес – искать цветок папоротника – и увидели огонек на островке посреди Кубани. Они, решив, что растет папоротник, перебрались на островок и увидели костер, вокруг которого собрались странные люди: на самом высоком месте сидел старик с козьей головой, а вокруг него располагались женщины, одетые в лохмотья. Вся эта компания что-то шептала и подбрасывала в огонь коренья растений. Девушки испугались и осторожно, чтобы никто не заметил, переплыли Кубань обратно. С тех пор островок зовется ведьминым».

Вера в ведьм не ушла с Кубани и по сей день. Чего стоит хотя бы могила «ведьмы» – богатой екатеринодарки Марты Турищевой – на Всесвятском кладбище. По слухам, женщина занималась чёрной магией и спиритизмом.  Согласно городским легендам, её призрак часто появляется на кладбище. А если загадать желание около могилы в определённый день, то оно непременно сбудется. Уже в более современные времена на памятнике появились «зловещие» надписи – «Она жива» и «Я вернулась». Появлению этих надписей есть вполне произаичные объяснения, но так или иначе они добавили колориту в ведьмацкий фольклор Кубани. Так же, как и это информационное сообщение, появившееся в СМИ в 2011 году:

«В станице Челбасской на Совете по профилактике рассматривалось дело местной ведьмы. В Совет по профилактике входят представители местной администрации и правоохранительных органов, а также медики и социальные работники. Как сообщает «Каневская ТВ», на очередном заседании Совета обсуждались жалобы соседок на Клавдию Г. Пять женщин обвинили пенсионерку в провокациях, конфликтах, оскорблениях, побоях и колдовстве.

«Подбрасывает в огород поминальные свечи, сыплет проклятиями, окропляет красной тряпкой, бормоча заклинания на болезнь и смерть... А в итоге – у одной старушки картошка не родит, у другой – нога отнялась», – уточняет телестудия ст. Каневской».

Так что кубанские ведьмы, чья генеалогия, возможно, восходит ещё во времена античности, никуда не делись и в наши времена. А значит, было бы, пожалуй, несколько легкомысленно игнорировать Вальпургиеву ночь – ведьмы, как и прочая нечисть, ведь границ не признают.

Денис Шульгатый