Видимо, перед каждым серьёзным писателем стоят главные вопросы, на которые он стремится ответить
2660
Видимо, перед каждым серьёзным писателем стоят главные вопросы, на которые он стремится ответить: что именно теперь происходит, как назвать, как определить наше время, его смысл и значение? И так или иначе, он на них отвечает. Но, отвечает не на событийном уровне, не на историческом только, но – на метафизическом и духовном. А потому, ответы его не всегда слышимы читателями…
Когда в 1991 – 1993 гг. у нас произошла очередная революция (не контрреволюция, она произошла в тридцатых годах), на этот раз либеральная и криминальная, литературный критик, публицист и прозаик Пётр Ткаченко определил наше время, как «Малое время» («Дон», № 10, 1994). Это было непросто, когда происходившее характеризовалось как «перестройка», торжество «демократии» и «рынка», якобы, ведущие к скорому процветанию. Но процветания не произошло. Писатель оказался более точным в определении своего времени.
«Малое время», это апокалиптическое время, на которое на землю приходит зверь, сатана, тёмная сила. Из Откровения святого Иоанна Богослова известна его продолжительность – три с половиной года: «И даны были ему уста, говорящие гордо и богохульно, и дана ему власть действовать сорок два месяца» (13: 5). Но всё дело в том, что это время не календарное, а духовное, а потому, мы не знаем, когда именно оно приходит… Наступило ли уже или только грядёт?.. «Малое время» – это то время, на которое освобождается дракон, древний змий, диавол и сатана, после того как пройдёт тысяча лет. После чего Ангел сковывает его: «И низверг его в бездну и заключил его, и положил над ним печать, дабы не прельщал уже народы, доколе не окончится тысяча лет, после же сего ему должно быть освобождённым на малое время» (Откровение, 20: 3).
Библейские же представления допускают толкование через них современности, так как они отражают не только то, что было когда-то, а то, что происходит всегда в земной человеческой жизни… Да ведь и всё происходящее – потрясения и катастрофы имеют, прежде всего, духовную основу, а не только социальную.
После каждой революционной катастрофы неизбежно начинается реставрация. Не в смысле восстановления разрушенного, что невозможно, так как история не знает повторений, а строительство на руинах прежней жизни нового уклада и новой государственности. Никому, кстати, пока неведомой. В миновавшем революционном ХХ веке созидание новой государственности началось где-то с 1934 года, то есть, семнадцать лет спустя после революционной катастрофы.
Как известно, эту закономерность подтвердили в своё время известные мыслители, выпустившие в 1909 году «Вехи», сборник статей о русской интеллигенции. После первой революции 1905-1907 гг. они предсказали, что, если и далее в обществе будет преобладание радикальной революционной интеллигенции, её «ценностей», крушение России неизбежно. Всё произошло, что называется, по писаному…
После революции девяностых годов, как видим, «реставрация», «смена вех», то есть, созидание новой государственности всё ещё не начинается… Хотя, некоторые элементы её, разумеется, очевидны. К столетию знаменитого сборника «Вехи» Пётр Ткаченко выпустил свой сборник «Когда же произойдёт смена вех? (Новая смена вех) (М., ООСТ, 2009), в котором доказывал на метафизическом уровне, что сколько-нибудь долго удерживать постреволюционное состояние невозможно, без риска потерять страну и ввергнуть её народы в бесконечные смуты…
Теперь хотелось бы верить, что «Малое время», наконец-то, заканчивается и наступает «смена вех». Во всяком случае, продекларированы традиционные («консервативные») ценности, без которых народ существовать не может. Надеемся, что декларациями дело не закончится. Никто не может сказать, какие риски ожидают нас на этом пути. Ведь, это означает, по сути, смену курса, отход от либеральных воззрений, на которых можно создавать видимость какого-то строительства, но созидать новый уклад жизни невозможно. Тридцать невнятных лет это доказывают однозначно. А риски связаны с тем, что эта «смена вех» от нас не зависит. Это неизбежно, как наступление дня и ночи. Мы можем только по некоторым признакам безошибочно определить, что эта «смена вех», действительно, началась. Остальное находится не только в руках «начальства», но и в руце Божией…
Хочется верить в то, что неизбежная и закономерная в нашем развитии «смена вех», запоздало, но начинается. Если же ещё пять-десять лет в общественном сознании будет удерживаться постреволюционное состояние, «сменяться» будет нечему… Вопрос будет стоять уже не о «смене вех», а о самом нашем народном и государственном существовании…
