Культурный проект «Родная речь»
1562
Классика в кубанских театрах как повод к размышлению
Прошедший театральный год дал богатую пищу для размышления о том, как развиваются кубанские театры.
Заметно сократилось в кубанских театрах число главных режиссёров. Покинули свои посты Даниил Безносов (Молодёжный театр) и Александр Николаев (театр Защитника Отечества).
И хотя в академическом театре драмы в этом смысле пока без перемен, очевидными успехами порадовать наш флагман искусства в прошедшем году зрителя, на мой взгляд, так и не смог.
Череда неудавшихся спектаклей к концу года увенчалась постановкой режиссёра Дмитрия Егорова «Анна Каренина» по мотивам романа Льва Толстого. Сюжет, сценография, костюмы, режиссёрское решение этой постановки – всё вызывает вопросы.
Во-первых, инсценировка… Она так не театральна, так слаба, что, кажется, будто делалась она впопыхах, что называется, на коленке. Совершенно непонятен ход, при котором актёры то выходят из роли и читают с той или иной степенью внятности текст Льва Толстого, то без перехода начинают вести свою роль. Расхлябанный Стива Облонский, не вылезающий из пижамы, подвергнутый остракизму за шалости с прислугой, не является комическим персонажем в романе Толстого. Он у Толстого один из виновников насаждения в общественном сознании порока под названием «блуд». Анна – его родная сестра. В отличие от Стивы она обладает духовностью.
Любовь как высший смысл жизни в Боге и прелюбодейство – внутренняя пружина романа Толстого. Именно этот смысл заложен автором романа. Зритель шёл на спектакль в надежде увидеть, как раскрывает его в новой постановке режиссёр и актёры. Но нам явили пошлый примитив.
Вот Кити с Левиным на катке перемещаются с помощью гироскутера.
Осовременивание? А зачем? Уже лет двадцать назад на роликовых коньках в Музыкальном театре катались персонажи и массовка в «Евгении Онегине» в постановке Дмитрия Бертмана. Тогда это казалось ещё новинкой. Сегодня нет. Вот плазменные экраны, на которых присутствуют всякие ключевые моменты. Я, как зритель телевизионный, иду в театр, чтобы увидеть живых людей, а тут снова монитор. Грустно как-то. Да и усталость накопилась от заезженного приёма, которому от роду более ста лет. Ещё экспрессионисты в лице Леопольда Йеснера применили киноэкран. Последовал за ним и Мейерхольд. Всё тогда было внове. Сегодня же это кажется убогим старьём. Нелепо и общее оформление: серые унылые стены на протяжении всего спектакля добавляют зрителю ощущения унылого однообразия.
Как тут не воскликнуть: «Бедный Лев Николаевич! Он-то писал про супругу видного государственного чиновника, молодую любящую мать, ослеплённую любовью-страстью. Накал эмоций в душе Анны и её супруга, униженного в глазах света, ну, никак не укладывается в серую гамму сценографии, костюмов постановки! Что и говорить, психологическими нюансами её создатели заморачиваться не стали. Именно поэтому Анне, которую явила нам актриса Евгения Белова, ничего не оставалось, как сделать упор на физиологическую сторону отношений с Вронским. Анна в её исполнении предстает зрителю не мятущейся душой, остро переживающей своё грехопадение, а похотливой самкой, не более.
Вронский в исполнении Арсения Фогелева – абсолютное непопадание в образ. Его демонстративная флегматичность, я не говорю уже о внешней несхожести Арсения с лощёным светским волокитой Вронским, разубеждают зрителя в том, что страсть между Карениной и Вронским обоюдная и вспыхивает одновременно. И это обстоятельство чрезвычайно важно в понимании сути романа Толстого.
Здесь же всё по-простому. Если учесть, что у современного зрителя нет желания копаться в этом сюжете, поданном достаточно невнятно, то те, кто не читал произведение, воспримут это произведение, как пошлый дамский роман.
В конце XIX – начале XX веков с приходом натурализма в театр (а его поборником как раз и был Толстой) появилось такое уничижительное понятие – «правдёнка» вместо увесистого и ёмкого «правда». Чуть что, так и приговаривали друг друга режиссёры этим обидным словом. Наши авангардисты этих подробностей как будто не знают. А поэтому увлечённо морочат нас новомодными приёмами, так и не подступившись к главному.
Зато было с избытком обнажённого тела. Особенно неуместным показался мне не тот момент, когда Кити после неудачи на балу вдруг срывает роскошное платье и оказывается как бы без всего.
Очередная «правдёнка». А вот поистине «голая правда» оказалась отвратительнее, когда Анна, уже изменившая мужу, вдруг просит Каренина расстегнуть платье. Что он и делает с весьма равнодушным видом. Под платьем у актрисы нет ни белья , ни корсета… Одни чулки. Это женщина так выходила в свет? Она что провоцирует супруга на действие? У Толстого Анна не может видеть своего мужа, не может слышать хруст его пальцев. Его прикосновение для неё отвратительно. И вот, пожалуйста. В угоду моде или капризу перекраивается смысл романа.
А ещё зачем-то пропаганда курения со сцены. На сцене все актёры дымят вэйпами, заполняя зал тошнотворным синтетическим запахом клубники. Прозрачный намёк на банальную «клубничку», типа речь пойдёт о случке? Курение в общественных местах запрещено законом. Жаль было зрителей. По их отзывам, в моменты, когда сцену заволакивало дымом, им просто было нечем дышать.
Над публикой был поставлен очередной, небезопасный нравственный и физический эксперимент, о последнем они не были предупреждены до начала спектакля. А ведь театр в любом случае должен оставаться безопасным местом. Об ответственности здесь все как-то забыли. И ради чего? Впрочем, не думать о зрителе становится в этом театре фирменным стилем.
Но есть и положительные примеры при обращении театра к классике. В советское время было такое понятие – «по мотивам». Иногда получалось хорошо, а порой и отлично. Вспомним «Формулу любви» или фильм «Тот самый Мюнхаузен». Вот и у нас недавно состоялась премьера, которая, правда, вызвала разные мнения. Дескать, а допустимо ли столь вольное обращение с русским гением. Речь идёт о спектакле Музыкального театра творческого объединения «Премьера», созданном по мотивам пьесы Александра Островского «На всякого мудреца довольно простоты». Мюзикл в постановке режиссёра Александра Мацко «На всякого мудреца…» (таково его название в афише) абсолютная противоположность увиденному в театре драмы.
При взгляде на то, что он делает, приходит на ум такое слово, как упорство. Он много лет работал над своим стилем, искал талантливых соавторов, формировал труппу. Можно сказать, даже несколько трупп. Тут и балет, и хор, и, конечно, солисты, что действуют сообща. В «Мудреце» движения у всех слажены и отточены. Возникает та самая непрерывающаяся связь, что увлекает за собой и зрителя. Не оставляя времени на вдох и выдох, нас ведут куда-то, а мы, как водится, «обманываться рады». Собственно, за этим мы и приходим в театр.
По словам автора текста мюзикла, заслуженного деятеля искусств России Александра Пантыкина, идея создания принадлежит именно нашему главному режиссёру. В буклете он подробно описывает историю создания. Но текст подкреплён ещё и музыкой композитора Пантыкина. Она свежа, оригинальна, энергична, сверхсовременна. Мюзикл – особый жанр, который зачастую преднамеренно опирается на классику, внося в неё новые мотивы и ритмы. Как пример можно привести «Трёхгрошовую оперу» Бертольда Брехта, что неотделима от музыки Курта Вайля. В основе пьеса Джона Гея. Брехтовский метод существования также присутствует в игре актёров. Если в «Анне Карениной» без русского психологизма не обойтись, то здесь он, пожалуй, стал бы помехой.
В команде уже давно работает и заслуженный художник России Максим Обрезков. В 2014 ими была поставлена на нашей сцене лайт-опера «Гоголь. Чичиков. Души», по мотивам поэмы Николая Гоголя «Мёртвые души», ставшая номинантом премии «Золотая маска».
Уже тогда было понятно, к делу здесь принято относиться серьёзно. Никаких случайных элементов, всё подогнано и сделано на совесть. Да, осовременивание было, но под всем чувствовалось глубокая проработка материала, какое-то уважительное, даже трепетное, отношение к материалу. За всем чувствовались любовь и симпатия. Помню, как меня расстроило и удивило, что не эта команда стала в своё время победителем регионального фестиваля «Кубань театральная», что не получил главной актёрской премии им. Куликовского артист Владислав Емелин за роль Чичикова. Но соперников удачливых уже нет на нашей сцене. Их смыло волной перемен. А все те, кто тогда поставил тот чудесный спектакль здесь, с нами.
Сегодня вчерашние молодые перешли на возрастные роли. Что ж такова неумолимая правда искусства. Вспомним разговор о «правдёнке». И вот уже Владислав Емелин предстаёт в образе степенного статского советника Нила Федосеевича Мамаева, а Владимир Кузнецов не менее авантажного Петра Ипполитыча Крутицкого. Веса им добавляют театральные приёмы, подложенные толстинки. Они более маски, чем психологически прочерченные типы. И у них этот метод сработал. Эти важные персоны играют не только и не столько сюжетную роль. Они, прежде всего, создают гротесковые образы на манер Гоголя или Сухово-Кобылина. Пьеса это позволяет, поэтому её обожают ставить режиссёры: где им ещё доведётся так поглумиться над подлостью чиновничьей, да ещё и поиграть в некий театр абсурда. Не случайно её ставил в своё время Сергей Эйзенштейн и решал этот сюжет как клоунаду. По всем этим причинам эта пьеса не застаивается на полке. Новых-то про это пишут негусто, да и осторожничают. А в имперские времена, несмотря на цензуру, многое, как ни странно, было позволено. Вот и черпаем мы из этого источника себе на радость и государству на пользу. Комедия ведь должна воспитывать нравы.
А ещё в нашем «Мудреце» наконец-то можно увидеть сложившийся ансамбль. Молодые не отстают от «стариков». Хорош Глумов в исполнении Романа Вокуева, но совсем не на втором плане существует его конкурент и недавний приятель Курчаев. В исполнении Максима Рогожкина эта роль становится бенефисной. Он подвижен, пластичен, музыкален, преисполнен энергии и обаяния.
Авторы обновили сюжет: и вот молодой авантюрист Глумов уже не одинок в своём беге за деньгами и карьерой. Времена меняются, и «мудрецы» такого рода множатся. Появляются и новые персонажи, что есть у Островского, но в других пьесах. Например, трудоголик и бизнесмен Васильков в исполнении Павла Гришина или Домна Белотелова Елены Семиковой. Кто-то против таких новаций, но, на мой взгляд, это делу не помешало. Напротив, создало дополнительный объём.
Команда единомышленников уже зарекомендовала себя способностью создавать мощные финалы. Весьма театрально: точка должна быть яркой. Ведь это дань уважения к публике. Чтоб не получалось так: зритель ждёт – скорее бы Гамлета зарезали, или Каренина побыстрее как-то бросилась под поезд…
Здесь всё по-другому. Все вдруг оказываются на вокзале в стиле модерн, где все ждут поезда. И он является, как фантом (талантливая работа специалистов по компьютерной графике), превзойдя наши ожидания. Он и символ слома эпох, и технического прогресса, которого ждали, кто с содроганием, кто с восторгом. А, может быть, у человека эпохи Островского эти чувства существовали одновременно.
Два театра, существующие в одном городе, а какие разные результаты! Краснодарцам есть, что и с чем сравнивать, и мы не согласны мириться с посредственностью.
Елена ПЕТРОВА,
театровед, театральный критик
После «Разъезда»
19 июня на сцене академического театра драмы состоялся очередной «Театральный разъезд», чем и было ознаменовано окончание театрального сезона. А каким он был?
Недавно поймала себя на мысли, что самая зависимая роль в театре у режиссёра. Его могут принудить ставить не то, что он хочет, выбирать и назначать за него артистов на роли, заставлять переделывать сюжеты великих классиков, устраивая хеппи-энд там, где всё заканчивается кровавой трагедией. Наш выдающийся кинорежиссёр Сергей Соловьёв в своей передаче САС вспоминал, как американцы предлагали ему большие деньги на постановку телефильма «Анна Каренина» с одним условием – чтобы героиня оставалась жива. «Вы что, с ума сошли», – кричал режиссёр и долго крутил пальцем у виска. А что у нас? В спектакле Молодёжного театра «Дьявол» режиссёра Дениса Хусниярова, в общем-то талантливого человека, заставили, как я понимаю, изменить финалы (а их там два). Во всяком случае, все остаются живы. Увы, в жертву был принесён автор – между прочим, Лев Толстой.
Поэтому, что касается нынешнего «Театрального разъезда», то больше всех понравился мне как раз номер артистов Молодёжного театра. Посвящён весь «Разъезд» 200-летнему юбилею великого драматурга Александра Николаевича Островского. Наконец-то кто-то вспомнил. Трое актёров разыграли сюжет «Бесприданницы». Лариса – Юлия Макарова, Карандышев – Виктор Плужников. Оба хорошо поющие, пластичные, они разыгрывали сцену убийства в самых разных жанрах, делая это филигранно. То перед нами просто пародия, то с помощью оперы и балета, то для тинейджеров, то для детишек. Артисты быстро и точно меняли маски. Но что заставило их делать это? Режиссёр? Да как бы не так. Его принуждал звонками некто свыше. То нам нужно то, то нам нужно это. В исполнении Евгения Парафилова был создан как раз тот образ, что мы уже наблюдали. Дуэт хорош, но режиссёр лучше, так как артисту удалось точно нащупать тему, что мы только что открыли: режиссёр – зависимая профессия.
Но иногда актёрам удаётся вырваться из-под опеки всех и вся. И это случается в тот момент, когда они создают капустник.
Жаль, не все пользуются своими возможностями в полной мере. Важна тема, идея, и никуда от этого не деться. В данном случае – в отличие от прошлого года, где предлагалось обсудить тему пандемии, на сей раз она была просто великолепна – Островский. Не все с ней справились. Просто надо было читать пьесы великого драматурга. Опять тема нового подхода к драме всплывает и разочаровывает. Гениев нужно хотя бы знать, может быть тогда что-нибудь небанальное и получится. А так выходят сплошные визитки: дескать, мы молоды, мы пришли вас собой удивить. И это всё?
Пожалуй, нужно отметить ещё одну актрису. Виктория Лукина вместе со своим партнёром Егором Лубарецем хорошо выдержала сквозную линию действия. Здесь одни образы сменялись другими, но наиболее приятные чувства вызвал последний выход. Перед нами старики театра. Бывшая «звезда» и её пожилой партнёр напоминают нам кого-то. Она великая, он в её тени, она начинает с гротеска, вдруг кого-то напоминает. И я увидела Евгению Михайловна Белоусову, великую героиню нашей оперетты. Я не застала её творчество в расцвете, но хорошо знала именно в такие годы. От этого стало и грустно, и светло.
Елена ПЕТРОВА, театровед
Фото Юрия КОРЧАГИНА
Булгаков: детские сны
Краснодарский театр «Гелиос» придал русской тоске по Родине новые смыслы
Май на Кубани в этом году был насыщен театральными событиями. Но самым заметным и значимым, на мой взгляд, была постановка по пьесе М.А. Булгакова «Бег». На сцене театра «Гелиос» МБОУ ДО ЦТ «Содружество» 14 мая состоялась премьера спектакля «Булгаков. Сны. Бег». В программке, составленной студийцами, отпечатанной на принтере, категория спектакля помечена 16+. При этом добрая половина актёров, занятых в спектакле, – школьники. И именно это обстоятельство, что постановку сложнейшей вещи Булгакова осуществил не профессиональный коллектив, а детская театральная студия, без преувеличения можно назвать событием российского масштаба. Без поддавков на детскость спектакль режиссёра-постановщика Екатерины Константиновой – работа зрелого мастера, которая может составить конкуренцию именитым и титулованным российским театрам и режиссёрам.
Пьесу «Бег», написанную Михаилом Булгаковым по рассказам своей второй супруги Любови Белозерской, ставили многие российские театры: МХТ им. Чехова, театр на Таганке, театр им. Евгения Вахтангова, «Ленком» и другие. В прошлом году режиссёр-постановщик Молодёжного театра КМТО «Премьера» Даниил Безносов также обратился к этой пьесе, однако не сумел преодолеть влияния кинокартины «Бег» (реж. Александра Алова и Владимира Наумова) и внятно расставить акценты, «зашитые» автором пьесы. Как известно, Булгаков, не принявший революцию, находился в напряжённых отношениях с советской властью, при этом жить он хотел в России.
А вот его краснодарской коллеге Екатерине Константиновой удалось, строго следуя тексту пьесы, не только воплотить замысел автора, но и проявить собственное режиссёрское видение.
Анонс спектакля в программке «Спектакль «Булгаков. Сны. Бег» о тех, кто вынужден был бежать от трагических событий времени. О судьбе, эмиграции, чужбине и Родине. Об одиночестве и любви. О беге времени. Спектакль, как сон, магический и разнообразный. Он заставляет задуматься о том, что имеет действительную ценность в нашей жизни. 8 снов. Множество судеб. Вечный бег…» настраивает именно на Булгакова, а не на бесконечные режиссёрские поиски собственного Эго, которыми российского зрителя в последние годы буквально пытают. Придать известному произведению новое современное звучание – дело чрезвычайно трудное, но режиссёру Константиновой оно оказалось по плечу.
В труппе студии «Гелиос» много юных актёров, однако Екатерина Константинова не стала их старить. Кроме основных привычных героев, она ввела в свою постановку новые образы: образ вдовы с ребёнком (исп. Надежда Попова и Ульяна Попова), образ девушки (исп. Антонина Попова), эпизодические роли молящихся в храме детей. И спектакль от этой новации только приобрёл!
Именно детские роли подняли до пронзительности драматизм утраты эмигрантами Родины. Жертвами революций, войн становятся и взрослые, и дети. Только дети в водовороте политических катаклизмов страдают безвинно и неосознанно. Эти ангелы зависимы от взрослого мира, который бесконечно сотрясают всё новые и новые войны.
Особое звучание спектаклю придаёт и нынешнее время. Сегодня тема Родины, эмиграции снова актуальна. Главные герои спектакля Роман Хлудов (исп. Дмитрий Попович), Сергей Голубков (исп. Андрей Максимович), Серафима Корзухина (исп. Майя Гнетнева) без излишнего пафоса передают неразрывную связь русского человека со своей Родиной, ту любовь, что превыше собственной жизни, невозможность для истинно русского человека жить вне родной земли.
Их друзья по несчастью, унесённые ветрами революции и Гражданской войны на чужбину: генерал Чарнота (исп. Эдуард Степанян), Парамон Корзухин (исп. Павел Аракелян), Артур Артурович-тараканий царь (исп. Марк Сидельников), Люська, походная жена Чарноты (исп. Анастасия Ветошкина), к счастью, не опустились до амикошонства и комедианства. Мало кому из актёров удаётся трагикомичность этих образов. Большинство скатываются к карикатуре. Здесь же не про посмеяться, а про точку невозврата. Про то, что честь и достоинство надо беречь смолоду. И в этой интерпретации спектакль «Бег» в постановке театра «Гелиос» приобретает необычайную актуальность для современного российского зрителя. Это несомненный успех всего коллектива театра.
В программке спектакля, о которой я упоминаю в третий раз, по-взрослому значится: режиссер-постановщик – Екатерина Константинова, постановочная группа-Эдуард Степанян, Дмитрий Попович, педагог по сценической речи – Юлия Кочерга, постановка пластики – Екатерина Константинова, художник по костюмам – Мария Паревская, декорации – Алексей Бубнов, реквизитор, бутафор – Надежда Попова. Но на деле, как оказалось, вышеперечисленные специалисты работают на энтузиазме. А директор ЦТ «Содружество» Марина Кочеткова-Ляшенко, несмотря на мизерный бюджет, замахиваются с режиссёром на сложнейшие постановки «Тевье молочник», и вот теперь «Бег». Костюмы и декорации все вместе создают своими руками из того, что принесут из дома, и делают это мастерски.
Но больше всего потрясает игра актёров. Молодые люди, занятые в спектакле, по сути, – дети, не могли переживать в своей короткой жизни тех сложных чувств, которые переживают их герои. Но они проживали их на сцене убедительно, без единой фальшивой интонации. Как это им удалось?! Загадка, магия, чертовщинка, без которой не обходится ни одно произведение Михаила Булгакова? Другого объяснения я найти не смогла.
Даже неприспособленность крошечного зала и сцены сработали на результат. Бег истории и вихрь Гражданской войны зрители в зале ощущали физически. Актёры во время постановки выбегали на улицу Чапаева, через мгновения снова появлялись на сцене, двигаясь по замкнутому кругу, будто выныривали из водоворота, передавая залу свое возбуждение и порыв.
В этом театре нет традиционного занавеса. Немногочисленные благодарные зрители при всём желании не смогли бы создать тех оваций, которых заслуживает этот спектакль. А ведь это была та самая магия искусства, по которой соскучился кубанский театральный зритель.
Галина ТАШМАТОВА
Фото: К.А. КАТРЕНКО
Афазия Плотникова
В начале ноября в Молодёжном театре КМТО «Премьера» была представлена новая постановка «Афазия» по фрагментам произведения Л. Н. Толстого «Война и мир»
Режиссёр Александр Плотников – выпускник ВШСИ Константина Райкина, в свои 24 года замахнулся на вечную тему: «Войны и человечество». Как следует из афиши, текст спектакля написан самим режиссёром. По признанию Александра Плотникова, семейная хроника бабы Нины (заслуженная артистка Светлана Кухарь) и её супруга – чернобыльца дяди Вити (заслуженный артист России Дмитрий Морщаков) личная история его семьи. Кульминационная сцена постановки – обращение Андрея Болконского (актёр Александр Теханович) являет собой не что иное, как пацифистский памфлет, обращённый к зрителю:
Кончилась война с французами,
Отгремели Первая мировая и Вторая…
Началась и закончилась Третья, Десятая
Андрей Болконский возвращается домой,
Господи! Ну почему человек не может жить в мире без войны?
Скажи!
И когда уже все войны прошли, и никого не осталось в живых…
Ответ на главный вопрос спектакля «Афазия» должен сформулировать сам зритель. Как известно, театр не обязан отвечать на вопросы – его дело пробуждать «чувства добрые». Ясно и то, что в поисках ответа зритель обратится не к войне 1812 год с Наполеоном, а к последним событиям на Украине, ведь это касается каждого из нас напрямую! Да и режиссёр нас буквально подталкивает к этому: параллель двух семей: Болконских из романа «Война и мир» и семьи из города Херсона, название которого каждый день упоминается в военных сводках СВО, случайностью быть не может.
Появись этот спектакль пару лет назад, когда не была объявлена в России частичная мобилизация, не стояли в Верхнем Ларсе на границе с Грузией очереди позора из дезертиров, он не вызвал бы у зрителя, на мой взгляд, ощущения политизированности». Тема «За мир во всём мире» не нова. Но поднимая её сегодня на материале семьи из Херсона и бессмертного романа Толстого, режиссёр сознательно идёт на риск, провоцируя зрителя на поиски мучительных ответов о природе войны нынешней и о собственном отношении к ней.
Плох тот театр, который не заставляет зрителя думать. Много мыслей вызвал спектакль «Афазия», появилось желание сверить их с авторскими задумками.
«Новая газета Кубани» обратилась после премьеры к режиссёру Александру Плотникову с просьбой дать интервью нашему изданию. Поначалу Плотников, через своих помощников, любезно согласился. Но после того, как интервьюируемому были направлены наши вопросы, на связь с редакцией больше не вышел.
Мы задали режиссёру вопросы, которые вызвал этот спектакль. Отвечать или не отвечать на них – право господина Плотникова. «Афазию», постигшую режиссёра Плотникова, относим на счёт его занятости. Вопросы, оставленные им без ответа, просим считать рецензией на спектакль.
Вопросы редакции «НГК» режиссёру, автору текста спектакля «Афазия» Александру Плотникову
- Александр, название Вашего нового спектакля «Афазия» – это диагноз человеческой цивилизации в целом или чисто российская болезнь?
- Вместо отдельного индивида Вы диагностируете современное общество в целом, так сказать выводите среднюю температуру по больнице. Медицинский термин «афазия» означает «речь у пациента отсутствует полностью, пациент не понимает обращённую к нему речь. Происходит поражение многих речевых участков мозга». Неужели это про нас нынешних? Это приговор современной цивилизации, типа «поздно пить боржом»…
- Спектакль «Афазия», поставленный Молодёжным театром, заканчивается нервическим танцем Андрея Болконского и его сына Николеньки, скорее напоминающим последние судороги. Агония поколения отцов и детей? Вы умышленно пытаетесь испугать зрителя, прибегая к шоковой терапии?
- Несмотря на «Элегию» из квартета № 15 Дмитрия Шостаковича, звучащую в спектакле, постановка получилась не грустно-лирическая. Это спектакль-набат. Сцена с какофонией враждебных, агрессивно-металлических звуков, которым в мирной жизни не место, прямо указывает на разлом в умах и обществе, на точку бифуркации, к которой вплотную подошло человечество. Это как-то связано с началом СВО на Донбассе?
- Позвольте прямой вопрос – как Вы относитесь к спецоперации России на Донбассе? Спрашиваем не ради праздного любопытства. Сегодня Херсон – зона боевых действий, место действия Вашего спектакля – Херсон, ул. Лавренева, 12, да и один из главных героев пьесы инвалид-чернобылец дядя Витя – это ведь не случайное географическое совпадение, – не просто точка входа в роман Льва Толстого «Война и мир»?
- Княжна Марья (актриса Полина Шипулина), превратившая свою жизнь в долг служения старому князю Болконскому, и супруга дяди Вити, 17 лет ухаживающая за безнадежно больным мужем – жертвенность, которую сохраняют женщины из века в век. В спектакле «Афазия» героини представлены как жертвы мужского мира войн и политики. Маленькая княгиня Лиза – тихое покорное существо – у Толстого погибает родами, а в спектакле «Афазия» напротив – это жизнелюб, героиня с собственными планами на жизнь. Но эскулап демонстративно применяет автаназию (не путать с афазией), отрезая её от системы жизнеобеспечения. Женская тема, в спектакле прозвучала до обидного однобоко – на уровне «сиделок» и торта «Наполеон». Ведь даже этот торт с говорящим названием – тоже об отношении к войне, а женщины в спектакле – всего лишь безропотный фон мужского воинствующего мира. Об отношении Льва Толстого к женщинам мы можем судить и по другим многочисленным произведениям писателя. А вот Ваш взгляд на героинь «Афазии» не совсем понятен. Они хоть и не подвержены этой болезни, но в вечном споре партии «Войны» с партией «Мира» почему-то не участвуют. А ведь спектакль и о современности тоже. Почему?
- Лев Толстой и его «Война и мир» – одно из самых религиозных произведений в русской художественной литературе. Ваш спектакль абсолютно атеистичен. Он совершенно лишен веры в широком понимании этого слова – веры в Бога, веры в Победу, оставляет у зрителя ощущение растерянности. А какую цель ставил перед собой режиссёр?
Галина ТАШМАТОВА
Нужен перевод!
Лучшего названия для зрительской оценки спектакля с названием «Нужен перевод» сложно придумать
Лучшего названия для зрительской оценки спектакля с названием «Нужен перевод», премьера которого состоялась в Краснодарском Молодёжном театре 10 марта, сложно придумать. Да простит меня автор пьесы Брайан Фрил за заимствование.
Даже рядовой российский зритель имеет представление о сложнейших отношениях крошечной Ирландии с Туманным Альбионом, ведь противостояние двух соседей уходит корнями аж в XVI век. И с первых же мизансцен – разговор учеников в старой школе общины, говорящей на ирландском языке, о новой школе, в которой, по словам хохотушки Бриджит (артистка Юлия Макарова), «…с самого первого дня там ни словечка не будет по-ирландски. Всё по-английски, предметы на английском, так что, в конце концов, все будут говорить не хуже других» зритель понимает, что пьеса про политику. Но актёрам, похоже, это не объяснили. А потому замысел автора пьесы Брайана остался для зрителя не до конца раскрытым. После просмотра спектакля остаётся ощущение не художественного прочтения, а «компьютерного» перевода пьесы Брайана.
В спектакле по пьесе ирландского писателя Брайана Фрила, поставленного известным российским режиссёром-постановщиком Григорием Дитятковским на краснодарской сцене, вечная тема поглощения территорий малых народов сильным соседом преломляется через семью вечно пьяного учителя нищенской деревенской школы Хью (артист Ян Новиков). Старший сын Манус (актёр Александр Киселев) – человек бескорыстный и явно добрый осуждает работу младшего брата Оуэна (артист Алексей Замко). Тот прибыл в городок Бейле Бейг вместе с членами английской экспедиции в качестве переводчика для составления новой карты, в которой исторические ирландские названия местности нужно заменить на английские.
Между братьями возникает конфликт – старший отказывается принять деньги от младшего брата, заработанные путём предательства интересов своей малой родины, при этом сам исчезает на какое-то время из городка, ничего толком не объясняя. Таким представлен зрителю собирательный портрет ирландцев, занимающих в местной иерархии, судя по остальным героям пьесы, не последнее место. Прямо скажем, лучшие её представители на национальных героев не тянут. Остальные герои пьесы представлены зрителю трафаретно, в одну краску. Как-то, знаете, даже обидно становится за ирландцев.
Увлечение лейтенанта Йоланда (актёр Александр Теханович) молодой женщиной Мейре (артистка Анна Нежута), мечтающей уехать куда угодно от опостылевшей тяжёлой жизни, заканчивается печально и для них, и для обитателей городка. Капитан Ленсей (артист Виктор Плужников) пообещал жестоко наказать их, если не найдётся лейтенант, пропавший после танцев. Сочувствие у зрителя задавленные нуждой ирландцы вызывают, но не симпатии. Для того чтобы зазвучал главный нерв спектакля – национальное достоинство, нужна фигурная лепка характеров. Хохотушка, бузотер, полусумасшедший энциклопедист – это скорее шаржи, а не черты национального характера ирландцев.
Одного актёрского энтузиазма, который с лихвой продемонстрировали актёры на премьере спектакля, явно недостаточно. Режиссёрское «проникновение» в смыслы этого сложного и весьма актуального современного произведения, выраженное в финале пьесы поклонником греческого языка Джимми-Джеком (актер Евгений Парафилов) о проблемности неравных браков (в контексте пьесы считывается как межнациональных браков), совершенно сбивает зрителя с толку.
Известно, что премьера пьесы «Нужен перевод» состоялась в Дерри в сентябре 1980 года и затем её ставили в различных странах мира. Как раз в эти годы Европа и Америка активно обсуждали пути развития человечества в предстоящем веке. Выбирали между мультикультурализмом и самоидентификацией. Неудивительно, что в европейских странах и Америке пьеса оказалась на гребне политического дискурса и имела успех у публики.
В России это первая театральная постановка пьесы «Нужен перевод». Наша публика, унаследовавшая от старшего поколения принципы интернационализма, к счастью, других пока не выработала. Слишком многомерная, сложная и взрывоопасная это тема для многонационального государства Российского. Потому, наверно, в современной российской драматургии и литературе её поднимать не спешат. Тут любую недосказанность можно трактовать как угодно. Дитятковский рискнул. Но до конца непонятно, какую из правд, которыми беременна сама пьеса Брайана, хотел донести режиссёр до зрителя.
Ирина ГЛАГОЛОВА
Фото с сайта Краснодарского Молодёжного театра
