В легком жанре

Но вернемся в 60-й, в то время, когда начинал свой путь на краснодарской сцене Владимир Бониславович. Он и его жена Тамара Матвеевна только ступили на кубанскую землю – и сразу слава! Тогда в Краснодаре решено было поставить спектакль "Кубанские ласточки". В его создании принимал участие целый коллектив краснодарских авторов. Самое громкое имя – композитор Григорий Плотниченко. Но дело не только в качестве исходного материала, а в невероятном таланте тех ярких актеров и актрис, солистов-вокалистов, что собрались на одной сцене. Так сформировался уникальный ансамбль под руководством известного в стране режиссера и актера Матвея Ошеровского. И конечно, здесь была кровная заинтересованность местного начальства. Состоялись гастроли в Москву, где все увиденное было принято благосклонно на высоком уровне, и пошли звания, награды, увеличение штатов. А Владимир Бониславович как-то сразу стал заслуженным артистом России. Театр музыкальной комедии шел к тому, чтобы стать театром оперетты. В 1966 так и случилось.
А тогда не очень большое здание бывшего кинотеатра не имело еще вида цитадели искусства, которым оно станет позже. Но атмосфера сразу поразила достаточно опытного к тому времени артиста. За плечами Генина уже была биография. Сначала парень работал шофером и был счастлив. А потом была армия. Послевоенное поколение считало за честь службу в армии. Отправился служить и Володя. И тут у парня из простой рабочей семьи выпадает шанс. Впрочем, так ли уж проста была эта семья? Его дед по матери, фамилию которого он выбрал для сцены, был до революции главным лесничим в Витебской области Сурожского района, а дядья сплавляли лес по Северной Двине. "Что делал чистокровный еврей в этих краях, ума не приложу?" – задает самому себе вопрос артист. Впрочем, жил же в Витебске Марк Шагал? В этом юноше, как выясняется, присутствует и польская кровь, унаследованная от отца Бронислава Пиотуха. Сочетание кровей, наверное, и определило эту стать и породу. Армия же обнаружила у Володи какой-то особенно красивый тембр голоса, что позволило ему получить направление в ансамбль песни и пляски.
Далее все развивалось, как в хорошем голливудском, а может, и советском (почему нет) кино. Вспомним фильм "Приходите завтра". Московская консерватория, прикосновение к высокой культуре столицы. В "Кубанских ласточках" герой Генина, Анатолий, уезжает в Москву учиться на артиста. Но потом, как бы опомнившись, он возвращается на Кубань к любимой девушке. И это играл с блеском артист, с которым в жизни все случилось с точностью до "наоборот". Именно в московской консерватории он встретился и с профессией, и с девушкой, ставшей его любимой женой. Тамара Матвеевна ушла из жизни много лет назад. Но любовь к ней осталась. Ее портретами разных лет увешана небольшая, со вкусом обставленная комната. Вот она уже зрелая актриса, вот юная девчонка, похожая на Джейн Фонду с каким-то особенным колдовским блеском в глазах, с магией кинодивы. Вместе они познают и большой успех, и невзгоды, что преподнесет им жизнь в начале 90-х.
О, эти роковые годы! Не все из актерской братии их переживут. Кому-то и впрямь нужно после 60-ти уходить на заслуженный отдых. Но у Генина, извините, гены не те. Однажды "повезло", и он стал вахтером в техникуме. Люди подходили, узнавали, брали автографы. Так получилось, что об этой истории стало известно генеральному директору творческого объединения "Премьера" Леонарду Гатову. Идея создания нового театра – театра ветеранов сцены – едва зародившись, стала очень быстро, как принято было у этого талантливого человека, воплощаться в жизнь. Генин стал его первой "звездой". Таковой и остается поныне. Уже более 20 лет. Есть в его квартире портрет и Леонарда Григорьевича. В своих воспоминаниях артист отмечает совсем немногих людей. И в первую очередь, Андроника Александровича Исагуляна, первого и легендарного директора театра. Этот человек собрал труппу артистов, вокалистов, музыкантов, балетмейстеров, хормейстеров по всей стране. И ему удалось создать коллектив единомышленников. После войны, в чудовищной разрухе, когда в городе не было даже электричества, одними из первых зажглись огни рампы. Оркестранты, дирижеры, вокалисты во главе с Исагуляном как будто понимали, что они для горожан значат.
Там пульсировал нерв города, а оперетта была уже не жанром, а настоящим спасением, витамином для души. Как могли, шили костюмы для примадонн, крахмалили пачки для балетных. Шоу должно было продолжаться, и оно продолжалось.
Конечно, к приезду блестящей артистической пары город отошел от шока, но любовь к оперетте была по-прежнему безгранична у краснодарцев. Генины не могли не почувствовать этого. О театре Владимир Генин вспоминает с любовью.
– Помню, была небольшая, но великолепнейшая труппа. Не велик был оркестр, но очень высокой квалификации музыканты под руководством главного дирижера Михаила Киракосова работали превосходно. Остался в памяти замечательный концертмейстер Лавриков. Некоторые имена со временем из памяти стерлись. Также я, естественно, не могу вспомнить имен и фамилий наших цеховых дел мастеров. Качество работы гримеров, портных, бутафоров было высочайшим. Но имя главного художника театра Александра Чечина помнить должны многие. Времена были трудные, но он умел создать из ничего особенный роскошный мир. Балетная труппа была тоже небольшая, но как лихо они танцевали, как верили в свое дело! Нас с Тамарой подкупало то, что мы приехали в высококвалифицированный театр.
Актеры – тема отдельного разговора. Вот уж кого невозможно забыть. Так, Владимир Бониславович с особым чувством вспоминает характерного героя Георгия Ухова. На фоне блистательного Евгения Курочкина он не потерялся. От него исходила какая-то особая энергетика, особое тепло. "Он много пользы принес театру", – уверен Генин. В начале 60-х получил очередное звание народного артиста России и великий комик Кубани Мартын Христофорович Лусинян. И все это созвездие артистов ездило по городам и весям края в ту пору еще на грузовиках с брезентовым верхом, сидели на скамейках и глотали дорожную пыль. Потом появился первый автобус, что считалось верхом роскоши. "Наш крестный отец", – так называет Генин крупного чиновника Альберта Никитича Чуркина. Он работал сначала в Сочи, где театр много гастролировал, потом в Краснодаре и поддерживал театр в его превращении из провинциальной музкомедии в тот театр, который мы знаем сегодня. Сам строитель по профессии, он немало приложил сил, чтобы бывший кинотеатр преобразился. Ведь нашу оперетту никто специально как бы не строил. Была проведена реконструкция, да так, что от прежнего здания осталась символическая стеночка где-то в глубине. На самом деле за несколько лет выросло совершенно новое здание.
Публика была счастлива. Особый восторг, конечно, вызывали примадонны и субретки театра. Вот что говорит о них Генин: "Хочется вспомнить о великолепной характерной артистке Нелли Роман. Это была (да и есть) ярчайшая и актриса, и личность. Особенно ей удавались роли простых женщин, ну, скажем, кубанских казачек. Или та же знойная грузинская сваха Кабато в спектакле "Скандал в Авлабаре". И рядом с ней Клара Крахмалева. Она и утонченная субретка, и лирическая героиня, очень приятная, очень нравящаяся публике. Обе они и в жизни коммуникабельные женщины. Труппа была в ту пору дружная. Всю эту женскую героику в труппе возглавляла тогда Евгения Белоусова. Ее имя гремело по стране, не говоря про край, на "ура" принимали ее на гастролях. Мне, как партнеру, с ней было очень хорошо работать. Если я, будучи Эдвином, должен был влюбляться в такую Сильву, то в это легко можно было поверить и мне, и зрителю. Тогда восходила звезда и моей Тамары. Она была великолепная лирическая певица, с хорошим голосом, с большим диапазоном. Но у нее очень быстро обозначилась тяга к характерным ролям, и вскоре она с успехом на них и перешла. Вершиной ее стала легендарная Ханума (в нашей версии это был спектакль "Скандал в Авлабаре"). Я играл в этом спектакле забавного и нелепого князя. Что творилось в зале, когда на сцене блистали Ханума и Кабато – Тамара Генина и Нелли Роман – и пересказать трудно. Спектакль был чудесный, яркий, красивый. Мне неудобно об этом говорить, но мне кажется, что он был лучше, чем в Ленинграде.
Мне посчастливилось видеть этот спектакль. Конечно, с Георгием Товстоноговым ровняться, по моему убеждению, грешно. Во всех случаях, кроме этого. В БДТ была лирическая комедия с ностальгией, со стихами Бараташвили. Здесь – эксцентрическая феерия, с огромным балетом, с великолепным колоритом. Постановщиком здесь был тоже по своему легендарный актер и режиссер из Москвы Владимир Канделаки. Вообще, актерские ансамбли такого уровня не обходят стороной режиссеры. Так было и здесь. После Матвея Ошеровского пришла Тамара Гагава. Затем, в начале 70-х, театр возглавил Юлий Хмельницкий, единственным фильмом которого стал легендарный "Мистер Икс", где блистало созвездие актеров от Георга Отса до Гликерии Богдановой-Чесноковой. Лично для меня понятие оперетта начинается именно с этого киношедевра. Юлий Осипович человек высочайшей культуры, ученик Александра Таирова, первый исполнитель роли Мэкки – Ножа в "Трехгрошовой опере" Бертольда Брехта в России – фигура культовая. Он многие годы руководил и Ленинградским театром оперетты. Для Краснодара это была история новых возможностей, обновленной труппы и репертуара. Но осталась ли тут та любовь, та нежность во взаимоотношениях, что были прежде?
Во все эти годы Генин еще продолжает быть властителем дум. Он и пылкий романтический герой Ринальдо Ринальдини из "Черного дракона", которому так пока и нет равных (лет 15 назад спектакль пытались поставить по-новому – ничего не вышло), он противоречивый скрипач Сандор из "Цыганской любви" Легара, он Тасило в "Марице", а про Мистера Икс и говорить не приходится. Он по-прежнему поет эту знаменитую арию тоски и боли, от которой щемит сердце, так же, как и раньше, звучит этот бархатный, насыщенный баритон.
В конце 70-х, перейдя на возрастные роли, Владимир Бониславович не потерял своего обаяния. Его породистые красавцы-мужчины, фрачные герои обрели новое качество. И вот удача. В начале 80-х в спектакле "Табачный капитан" он сыграл роль, до которой, как говорят, артисты надо дожить. Это был Петр Первый. Стать императорская была налицо, но была и острая характерность, веселость какая-то, лихость в этом историческом персонаже. Им хотелось восхищаться и его хотелось любить, как строителя новой России. Появление Генина в облике Петра в Ленинграде на гастролях 1983 года произвело фурор. Об этом событии ходят легенды. Говорят, Александр Митта сожалел, что не увидел в этой роли артиста раньше, иначе взял бы он его, а не Алексея Петренко в фильм "Как царь Петр арапа женил". На открытии фонтанов в Петродворце Петром в тот год был именно наш Генин.
Но вот авангардные веяния проникли и в музыкальный театр, стали ставиться мюзиклы, иногда удачные, как "Страсти святого Микаэля". Но это был успех другого молодого талантливого актера Юрия Дрожняка. Появлялись и чудовищные провалы. В конце 80-х в театре решили поставить спектакль "Черная магия" по мотивам романа Михаила Булгакова "Мастер и Маргарита". Была занята чуть ли не вся труппа. Владимиру Генину горько и стыдно за тот опыт. Не задумался ли он тогда уже об уходе? Но к авангардным решениям новомодных режиссеров он теперь относится с огромной неприязнью. Он любит говорить, что не понимает Гамлета или Ромео в джинсах, но при этом принимает вполне модернистскую стилистику режиссера Александра Мацко.
Ему нравится радовать публику, а какой она будет, не важно. Пусть это будут ребята в Чечне на танках, пусть это будет блиндаж, лазарет или госпиталь. Даже женская колония, где ему довелось побывать. Никакого снобизма, хотя высший свет всех мастей он сыграл в своей жизни многократно. В жизни Владимир Бониславович любит людей, умеет им сострадать и найти путь к любому сердцу. А публика все еще продолжает платить ему тем же.
Он любит людей, с которыми работает. Он любит молодых артистов, солистов музыкального театра, что пришли ему на смену. Готов говорить о любимой "Премьере" долго и много, отдавая должное тем людям, что подарили ему творческое долголетие. Таков у него характер. Может быть, в этом и состоит рецепт его молодости?
Елена ПЕТРОВА
Театровед