Александр Кынев: «Самое разумное - ничего не ждать, но двигаться вперед»

«НГК» продолжает свою традиционную рубрику «Гость редакции»,  устраивая для своих читателей встречи с интересными людьми: политиками, чиновниками, дипломатами, деятелями культуры. Первым в 2018 году гостем редакции стал Александр Кынев - российский учёный-политолог, доцент департамента политической науки Факультета социальных наук Высшей школы экономики, эксперт комитета гражданских инициатив, именуемым также «Фондом Кудрина», член экспертного совета  при председателе ЦИК, кандидат политических наук.

Галина Ташматова, главный редактор «Новой газеты Кубани»:- Сегодня речь пойдет о предстоящих выборах: как я понимаю,  ваше присутствие, Александр Владимирович, в Краснодарском крае связано именно с ними?

Александр Кынев:-В Комитете гражданских инициатив есть несколько проектов, которыми я занимаюсь, базовый из которых - это мониторинг региональных выборов, который реализуется с 2013 года. В рамках этого проекта мы ежегодно выпускаем доклады, посвященные разные этапам избирательной кампании: подготовка к выборам, выдвижение, регистрация, особенности агитационного периода и анализ результатов. Все результаты исследований есть на сайте КГИ, любой желающий может за все эти годы любой из этих докладов посмотреть. Кроме докладов, каждый год мы даем обобщающие книги - с дополнительной аналитикой:  в частности, у нас недавно вышла большая монография по федеральным выборам 2016 года.  В целом, это довольно большой проект, в котором традиционно участвуют - как  региональные эксперты, так и федеральные. В этом году есть некоторая особенность: поскольку, наряду с выборами президента, не проводятся значимые региональные выборы, то региональную сеть мы не задействуем, используя для подготовки докладов только федеральных экспертов. Но, в то же время, мы решили посмотреть несколько базовых регионов, посмотреть как идет избирательная кампания здесь. Выбор Краснодарского края понятен: это третий регион России по количеству избирателей, поэтому было бы логично включить его в список этих регионов.

Галина Ташматова:- На ваш взгляд, чем вызвано такое количество кандидатов, выдвинувшихся на этих выборах? Такого ведь раньше никогда не было?

Александр Кынев:- Если посмотреть статистику, то и вправду, количество заявок в эту кампанию, можно сказать, - рекордное, хотя, надо сказать, подобные рекорды были и ранее, еще в 90-е годы. Хотя сейчас кандидатов даже больше, чем тогда: львиная доля их отсеется на предварительном этапе. Такое количество кандидатов стало возможным, так как поменялись правила. В этом году по правилам регистрации кандидаты делятся на три группы. Так кандидаты, выдвигающиеся от парламентских партий, выдвигаются без сбора подписей. У нас, как мы знаем, таких партий четыре, но идут только  двое претендентов на пост Президента России:  «СР» и «ЕР»  кандидатов не выдвигают, поддерживая Путина, который идет самовыдвиженцем. Поэтому у нас от парламентских партий два кандидата: Павел Грудинин и Владимир Жириновский. Они не собирают подписи, они - уже кандидаты. Все остальные подписи собирают, но и они делятся на две группы: самовыдвиженцы должны собрать не менее трехсот тысяч подписей, а кандидат от партий - не менее ста тысяч. Таким образом, Путин как самовыдвиженец собирает триста тысяч, а Явлинский или Собчак или Титов, как кандидаты от партий, собирают сто тысяч. А раньше, как мы помним, нужно было собрать два миллиона подписей. Неудивительно, что у нас получается большее количество участников. Но когда мы смотрим их списки, невольно возникает вопрос: для чего эти люди участвуют в выборах?  Конечно,  обывателю понятен расклад выборов, их победитель во многом очевиден. Но цели кандидатов  могут быть разные. Для одних участие в выборах идет по принципу: «если велосипед едет, вы должны крутить педали». Для кандидатов от политических партий участия в общенациональных  президентских выборах требует сама логика политического процесса. Для политиков от КПРФ или ЛДПР - это некое поддержание себя в форме, дополнительный повод донести политическую позицию. Для  других это может быть просто раскрутка: то есть человек понимает, что его не изберут, но он хочет повысить свою личную известность, привлечь внимание к себе, может, в расчете на будущие региональные или даже федеральные выборы. Хочу напомнить, что в  96-м году, у нас тоже были такие кандидаты в президенты, как Владимир Брынцалов и Мартин Шаккум. Брынцалов хотел известности, и он ее добился: другой вопрос: какого рода была эта известность, с плюсом или с минусом, но, тем не менее, он эту задачу решил, его стали знать. Шаккум вполне себе успешно избирался в Госдуму: то есть он получил достаточно широкую политическую известность, которая ему помогла в карьере. Элла Памфилова также была кандидатом в президенты в 2000-м, потом она возглавляла Совет по правам человека, затем стала председателем ЦИК. Кто-то   участвует в выборах не ради карьеры, но чтобы  защитить чьи-то интересы, привлечь внимание к какой-то проблеме. Есть,например, такой кандидат, как Эльвира Агурбаш: она - предприниматель, для нее это способ привлечь внимание к какой-то конкретной отрасли, к проблемам, связанным с бизнесом, и так далее. Вряд ли она  будет заниматься политикой, но она привлекает внимание к какой-то локальной проблематике. Для кого-то это забег на марафонскую дистанцию, кто-то имеет значимые политические цели – такие, как, например, создать новую партию, добиться места в следующей Думе и так далее. Я, вот, убежден, что кампания Алексея Навального – это, как раз, борьба за некоторое политическое будущее, забег на очень долгую дистанцию, в расчете на то, что будут меняться правила игры, на то, что в  будущей политической системе (а то, что она будет меняться, - не вызывает никаких сомнений, поскольку нынешняя партийно-политическая система находится в состоянии полураспада) что-то изменится. Вот, он и рассчитывает в процессе политического изменения занять какое-то место в этой системе. В целом, пейзаж непростой: когда говорят, кто и зачем, - всегда надо смотреть, что за кампания, какими она ведется методами, что конкретно говорится и так далее. И в этом смысле, успех той или иной кампании не всегда означает победу именно в выборах. Для некоторых людей сам факт того, что о них написали, их зарегистрировали, они смогли создать сеть своих сторонников - это уже моральная победа. Поэтому эта кампания, она - многослойная.

Галина Ташматова:- А что вы скажете по поводу Ксении Собчак? Она, безусловно, одна из ярких фигур этой кампании, много ходит разных слухов, вплоть до того, что она баллотируется по просьбе президента. Ее мотивация какая?

 Александр Кынев:- Поскольку это публичный комментарий, то я выводов делать не стану.  Будем исходить из того, что дано: публично сама Ксения Собчак не делала ни одного заявления, позволяющего предполагать, что она рассчитывает на победу. Напротив, она неоднократно давала понять, что у нее задачи другие. В первом своем публичном заявлении она говорила, что она - «кандидат против всех», и хотя про это уже как-то перестали вспоминать, - тем не менее, изначально это было задано. Поэтому, я думаю, что ее участие  в выборах преследует задачи привлечения внимания к выборам. Тут можно вспомнить 2016 год, и что произошло в то время с выборами. А произошла у нас предельная дифференциация регионов по явке. Это была сознательная  технология: те люди, которые занимались тогда внутренней политикой, пытались решить таким образом задачу управления результатами выборов. Они знали те территории и регионы, которые всегда обеспечат нужный процент: в основном, это Юг России, республики Поволжья, есть отдельные регионы - типа Кузбасса или Тюменской области, вот, они все вместе дают  определенный результат, там всегда явка такая, какая нужна.

Галина Ташматова:- И Краснодарский край входит в число этих регионов?

Александр Кынев:- Да, безусловно, также как и республики Северного Кавказа. Ростов близок к этой группе,  а, вот, Астрахань и Ставрополь - уже нет. А в городах, где  население - более критически настроенное к власти, - явка была ниже, потому что понятно, что, если она там будет высокой, то это будет снижать процент базовой партии.  Поэтому и выборы перенесли на сентябрь, чтобы люди меньше знали: когда кампания  проходит почти летом, это соответствующим образом влияет на мотивацию. И мы получили на выходе такую диспропорцию по явке между регионами, которой не было никогда. Ну да, мы понимаем, что всегда города голосовали хуже, чем село, что всегда Север голосовал хуже, чем Юг. Но, даже с учетом этих различий, та девиация, которая у нас была в 2016 году, оказалась беспрецедентной. Для понимания: группа самых аномальных регионов, где проживает около 13 процентов населения, дала, в общей сумме, 22 процента всех поданных по России бюллетеней и тридцать с лишним с процентов всех голосов за «ЕР». Получается, что вот какова цена низкой явки: в аномальных регионах она  осталась аномальной, а там, где регионы конкурентные, - она рухнула до 20-30 процентов, что, конечно же, позор. Почему это было на выборах в Госдуму так важно? Дело в том, что у нас мандаты на выборах в Госдуму делятся в два этапа: для начала они делятся между списками, в зависимости от того, какая партия преодолела барьер, а потом - внутри  списков мандаты делятся между регионами, в зависимости от абсолютного количества голосов. То есть, если взять регион, в котором явка выше и том котором ниже, - то первый получает большее количество голосов. И получается, что конкурируют не только партии, конкурируют сами регионы друг с другом. И тот регион, в котором большая явка, получает большее количество мандатов в Госдуме. Это делалось сознательно и решало определенные задачи, но и имело побочный эффект: те люди, которые думали о том, как протащить нужных людей и распределить мандаты в Думе, они совершенно не думали о том, что потом будут президентские выборы. Очень легко отучить людей ходить на избирательные участки, но еще тяжелее потом их туда вернуть. И у нас не было никогда в истории страны такого, чтобы у нас разница по явке была настолько большой. Ну, вы сами создали ситуацию, когда явка не могла быть в разы больше. Когда исход предрешен, когда мотивации нет, интриги сильной нет, а политические партии после думских выборов - в анабиозе, морально раздавлены,  да и нет денег на ведения компании, - откуда возьмется явка? Власть сама породила себе эту проблему, а это, между прочим, вопрос публичной легитимности, не только внутренней, но и внешней политики. Соответственно, откуда можно эту явку взять? В регионах аномальной активности ее уже неоткуда брать, там и так уже почти под потолок. Даже если с 90 процентов явка будет повышена почти до ста - это значит, ее повысят на одну десятую, не более. Дополнительную явку на выборах президента можно получить только за счет тех регионов, где она была сверхнизкой на парламентских. Это - крупные города, это Урал, Сибирь, Дальний Восток, Крайний Север. Но получить высокую явку путем массовых фальсификаций невозможно. То есть - теоретически возможно, но цена будет такой, что вы пожалеете. Когда к выборам привлечено внимание самой разной  прессы, общественников, представителей политических партий, существенно повысить явку путем открытых фальсификаций невозможно. А значит, явка должна быть в какой-то степени настоящей. И ее начинают «скрести по сусекам». Ну, например, проводят опрос: лет двадцать мы никого не спрашивали, а вот сейчас - давайте спросим. Вот, не спрашивали, например, когда меняли часовые пояса, а теперь спросим. Давайте проведем опрос, как благоустроить город. То есть власть внезапно стала интересоваться мнением людей по тем или иным вопросам. Но так ведь много не наработаешь: люди ведь - тоже не дураки.  Облегчается порядок формирования голосования для тех, кто прописан в одном месте, а голосует в другом. Но и так много не наберешь: процент тут, процент там. Я думаю, что, в итоге, явка составит 60 с небольшим процентов, но для того чтобы привлечь внимание к выборам, и нужно участие кандидатов вроде Ксении Собчак. Чтобы не было все настолько тоскливо, серо и неинтересно, чтобы была хоть какая-то «движуха». И вот появляется Ксения Анатольевна, какой-никакой яркий кандидат: ну, хоть есть о чем писать, хоть не одни и те же кандидаты, что выдвигаются уже 25 лет подряд. Кстати, во  многом, на мой взгляд, этим обусловлено и появление нового кандидата от КПРФ - он тоже вызвал крайне неоднозначную реакцию, с его появлением тоже не все просто, но - есть «хотя бы о чем поговорить». То есть, если нет дискуссии между базовыми кандидатом и остальными, то пусть хотя бы остальные начнут поливать друг друга. Это создает некую драматургию. Это первая, на мой взгляд, причина появления новых кандидатов. Кроме того, есть проблема репутации выборов,  для которой нужны какие-то кандидаты в глазах общественности, считающиеся демократическими и правильными. То, что Собчак является кандидатом согласованным, на мой взгляд, является очевидным: простого мониторинга федеральных эфиров и того, как там предоставляется слово, достаточно для того, чтобы не было никаких вопросов. Ну, не может человек спокойно появляться на федеральном ток-шоу, с тем чтобы двадцать минут спокойно высказывать свою позицию, и его никто не закрикивал, не перебивал. Так не бывает, так же, как и не бывает комплиментарных новостных сюжетов на центральных каналах просто так. Я думаю, что это - часть общего сценария привлечения внимания, плюс попытка как-то улучшить репутацию кампании и как дополнительный элемент раздрая протестных голосов в целях борьбы с тем же Алексеем Навальным. С этой точки зрения, политика вполне рациональна и обоснована. Получится ли из нее что-нибудь - это большой вопрос, поскольку мне кажется, что если в целом оценивать кампанию по ситуации на конец месяца, то политические партии ведут эту кампанию откровенно слабо. Что-то худо-бедно мы наблюдаем в политической прессе, которую мало кто читает, что-то происходит в  Интернете, но на местах никакой кампании нет. Если пройтись по просторам нашей Родины, то мы увидим, что, кроме щитов Центризбиркома, которые вряд ли кого-то к чему-то мотивируют, - других плакатов очень мало. Появилось некоторое количество предвыборных щитов за Путина, есть рекламные конструкции за Грудинина… и всё пока. Где следы кампании Явлинского, где хоть одна газета, где следы кампании Титова? Где кампания кандидата Агурбаш, где кампания кандидата Гордон - где они все, кто сейчас якобы собирает подписи? Где все эти люди? Был хайп по ряду кандидатов в ноябре – но кто в марте вспомнит про проводившиеся тогда праймериз? Поэтому хоть идея и понятна, но возможность ее реализации у меня вызывает большие сомнения.

Галина Ташматова:- Мне доводилось слышать, что еще осенью в Москве собирали руководителей регионов  и перед ними ставили задачу – дать на выборах президента явку не менее 70 процентов.

Александр Кынев:- Ну, эта «новость»  озвучена давно и была многократно опровергнута. Есть официальная позиция, неоднократно озвучиваемая близкими к власти политетхнологами, что никаких  задач по явке нет, что главное - это репутация, чтобы никто не ставил под вопрос легитимность выборов. Поэтому на сегодня никаких материалов о семидесяти процентах нет,- озвучивались прогнозы о явке в 62-65 процентов,- но, так или иначе, публичная позиция сегодня такова, что репутация важнее явки. Этой же позиции, насколько мне известно, придерживается и руководство ЦИК.

Галина Ташматова:- А насколько искренне, на ваш взгляд, Памфилова призывает к проведению открытых и честных выборов?

Александр Кынев:- Я думаю, что она вполне искренна.  Задача ЦИК логически понятна - это орган, который правоприменяет те законы, которые есть, а не принимает их. Проблема в том, что ЦИК несет публичную ответственность за правоприменение: когда кандидата допускают или не допускают на выборы, - решение принимает ЦИК, и он в глазах людей выглядит ответственным. Это незавидная задача на самом деле, потому что  ЦИК не мог принять иного решения, по целому ряду кандидатов, в том числе - и по Алексею Навальному, потому что это требует закон. Это не проблема ЦИКа, это проблема тех, кто этот закон принимал. И, конечно же, имиджевые издержки для членов ЦИК неизбежны. Что касается динамики за последние полтора года: ну, вот, сменился ряд довольно одиозных председателей региональных комиссий, начались расследования ряда злоупотреблений, стала лучше ситуация с регистрацией кандидатов. Но этого, конечно, мало. Кстати, на что бы я обратил внимание: у нас долгие годы ситуация по региональным выборам была хуже, чем по муниципальным. Так вот, 2017 год у нас первый год, когда статистика по региональным выборам стала лучше, чем по муниципальным. Это говорит о том, что на уровне комиссии субъектов, до которых ЦИК может дотянуться, ситуация стала приличнее. А, вот, на муниципальном уровне ситуация осталась стабильно плохой по многим регионам. В некоторых регионах, те группы, которые контролируют территорию и которые поставили под свой колпак абсолютно всё, включая  избирательные органы, - ведут себе абсолютно безнаказанно. Здесь надо сказать, что абсолютно неважно, как там формируется власть: выбирают мэра депутаты или население – там, где сплошная круговая порука, порой сложно бывает понять, где кончается одно и начинается другое. Например, в Нижнем Новгороде есть три муниципальных района, которые абсолютно девиантны: на соседних участках при голосовании за одну и ту же партию явка отличается в разы. То есть на одном участке - голосование 28 процентов, а на другом - 70. Там были статистические аномалии и на выборах в Государственную думу и на муниципальных - и все на муниципальном уровне. То есть проблемы, конечно, существуют и у ЦИКа, хотя там и есть положительная динамика, но это во многих случаях - лишь последнее звено в цепочке. Главная проблема - законодательная, проблема правил. Главная проблема в этих законах: если их не будет, ЦИКу будет нечего применять. Ну, вот мы боремся за их ликвидацию, критикуем – но причем тут ЦИК?

Галина Ташматова:- Касаемо оппозиции: ну, понятно, что ЛДПР и КПРФ - это «системная оппозиция», встроенная во власть. Та же Собчак: ну, вы сами сказали, что есть все основания, полагать, что она тоже идет с соизволения президента, точнее близких к нему кругов. «Яблоко» - опять-таки, на сегодняшний день - полумаргинальная, полуразвалившаяся партия. Получается, что это выборы без оппозиции?

Александр Кынев:- Ну, это вечный вопрос: стакан наполовину пуст или наполовину полон. Конечно, то, что партийная система в стране находится в удручающем состоянии, - всем абсолютно очевидно. Так же, как и то, что люди разочарованы, - это, кстати, отзовется и на показателях явки.  Вина самой оппозиции в том, что люди перестали ходить на выборы, тоже очень большая: когда вы столько лет играете в поддавки, бегаете согласовывать кандидатов - в надежде, что вам правильно посчитают. А никто вам правильно считать не будет, считать будут себе. Поэтому, когда вы выходите к народу и начинаете говорить что-то безопасное и удобное, не затрагивая проблем действительно важных для региона, - то странно надеяться, что люди этого не почувствуют. На мой взгляд, произошла содержательная деградация агитации: если посмотреть на то, о чем говорят кандидаты, что они пишут, - то происходит массовое вытеснение реальной проблематики какими-то фейками. Это эпатаж ради эпатажа, привлечение к себе внимания всякой ерундой. Приведу несколько примеров: вот в одном из регионов, один из кандидатов шел с лозунгом «Я пришел не в гости». Какую целевую группу избирателей это должно привлечь на участки? Чьи интересы он защищает? В другом регионе  кандидат баллотировался в областную Думу и на его агитационном плакате – его фамилия и сам кандидат с шаурмой. Опять же: права какого избирателя он защищает, к чему призывает? Предлагается просто посмеяться, что кандидат - с шаурмой? Но выборы же - это не просто шутка:  люди должны прийти на избирательный участок, потратить какое-то время, оторваться от своей семьи, своих хобби и так далее. Время - это такой же ресурс, как и деньги: нужно убедить людей, что на вас этот ресурс стоит потратить. Когда вы проводите кампанию для галочки, люди конечно, выбирают  между вами и семьей, хобби, своими интересами, и они, конечно же, выберут не вас. Мы все  наблюдаем в последние годы падение популярности старых партий и  видим, когда добивается успехов тот, кто вообще не вел никакую кампанию, никому не известные партии, но с привлекательным названием типа «Партии пенсионеров» или что-то похожее. Если раньше работала стратегия: «голосуй за известную партию, у которой есть шансы», - то сейчас системная оппозиция настолько дискредитировала себя «договорняками» с властью, что она перестала отличаться от власти в глазах избирателей. И теперь мы видим, что, допустим, «Справедливая Россия» в прошлом году  на Сахалине уступила не только прочим парламентским партиям, но даже никому неизвестной партии «За женщин России», которая вообще не вела никакой агитации в регионе, - в отличие «СР». В Горноалтайске и Твери «СР» проиграла партии «Родина». В Кирове и в Омске преодолела пятипроцентный барьер абсолютно фейковая партия «Коммунисты России». И это - уже не ошибка: когда за партию голосует 1-2 процента, можно списать на ошибку, но когда голосует свыше шести процентов, - это протестное голосование. Протестное - не только по отношению к власти, но и к оппозиции. Это всё говорит о том, что, в целом, система потеряла доверие людей. Особенности голосования в 2017 году - как раз, в успехе на местном уровне новых лиц и новых партий. Это было видно и при голосовании в Москве, когда муниципальными депутатами стали Илья Яшин и его сторонники, и много где еще. Это расплата за долгие годы паразитирования на протестных настроениях системной оппозиции, которая думала, что, мол, всё равно никуда не денутся, придут и проголосуют. Это время ушло. Когда мы видим молодежные протесты в прошлом году,-  это, опять же, свидетельство того, что традиционные институты перестали удовлетворять всё большее и большее число людей. Поэтому, если власть хочет, чтобы возвращалось доверие к институтам, чтобы люди нормально ходили на выборы, - то они должны допускать на выборы тех кандидатов, которые выражают их собственные интересы. Это же и в интересах самой власти, чтобы люди действовали легальным путем, а не проводили протесты и всё остальное.  Мне кажется, что одна из тех проблем, что будет решаться в последующие годы, - это реанимация партийной системы, попытка вернуть в нее какую-то жизнь, возможно, ребрендинг,  создание каких-то иных партийных проектов, допуск тех, кого не допускают. Это могут быть разные средства, но, в любом случае, то, что есть сейчас, многих не устраивает - это факт.

Галина Ташматова:- Скажите, Александр, а вот , если судить по думским выборам прошлого года: что можно сказать о Краснодарском крае? Меняются ли тут настроения электоральные, меняется ли админресурс?

Александр Кынев:- Ну, Краснодарский край продолжает оставаться аномальным регионом: он аномальный по явке, аномальный по проценту голосов за доминирующую партию. Если взять выборы в ЗСК, они - вполне аномальные: не настолько, как было в 2012 году, - эти выборы были более конкурентными.  Впервые в истории края  в ЗСК попали ЛДПР, дали возможность попасть кандидатам и из иных партий. Но все равно: доминирование одной партии очевидно: грубо говоря, стало 70 вместо 90 процентов. Эти выборы прошли визуально поприличнее: ну, возможно пришло понимание, что все таки переборщили, что нельзя уж так, как в 2012 году. Но, всё равно, это достаточно далеко от нормальных выборов - и по явке, и по процентам. Показательна история с кандидатом Хмелевским: она настолько дикая, что его пришлось исключить из «СР». Не может быть такого разрыва между голосованием за кандидата и за его партию, ну, не бывает.  Ну, явные «договорняки». Поэтому, конечно, есть, мягко говоря, куда расти.  Если считать идеалом нормальные конкурентные выборы, то в крае с этим остаются еще большие проблемы.

Галина Ташматова:- Выборы и передача власти - это главный вопрос государственного устройства. Почему у нас ТИКи по всей стране подотчетны административному ресурсу? Неужели нельзя создать систему, абсолютно замкнутую на ЦИК?  Чтобы члены ТИКов  получали зарплату оттуда, были подотчетны только им?

Александр Кынев:- На самом деле, это - ложная дилемма, потому что зависимость от местного начальника или от московского – это, всё равно, зависимость от начальника. Мировой опыт говорит нам, что лучший способ независимого контроля на выборах и честного подсчета голосов - это внутренняя конкуренция. Чтобы никакая власть - ни центральная, ни местная - не вмешивалась в этот процесс, чтобы это не было ни под чьим единоличным колпаком. Лучше всего, чтобы избиркомы формировались из представителей партий, причем разных партий, чтобы каждая партия защищала сама себя и, тем самым, они контролировали и друг друга. Как правило, они так в мире и формируются. Можно обсуждать  как они будут формироваться: например, партия, которая взяла определенный процент голосов, или еще как. И чтобы никаких чиновников там не было. А рассчитывать, что вы поменяете одного плохого чиновника на хорошего, который будет также всеми командовать, – это ложная иллюзия. Только взаимный контроль.

Галина Ташматова: - Поиграем в тотализатор: понятно, кто станет лидером на президентских выборах, но как распределятся остальные голоса? Например, кто опередит кандидат от КПРФ или ЛДПР?

Александр Кынев:- Ну, я бы не стал сейчас прогнозировать: достаточно много времени еще до выборов, даже на соцопросах прогноз - почти одинаковый. Это, все-таки, не астрология - надо смотреть на качество кампании. Если смотреть на ЛДПР: как правило, голосование за эту партию - это признак неблагополучия:  вот назло, если надежды больше нет, пойду и проголосую. Если какая-то надежда появляется, то люди обычно голосуют за кого-то другого. Проблема же кандидата Грудинина заключается в том, что… Понимаете, с одной стороны есть базовый электорат КПРФ, который всегда проголосует за любого предложенного коммунистами кандидата. Таких - процентов 7-8 среди избирателей. Есть избиратель рациональный - кто будет читать листовки, изучать программу и так далее. Это - так называемый некоммунистический протестный электорат. В принципе, часть его может проголосовать за Грудинина, но они его должны знать. Проблема Грудинина - в том, что с одной стороны он вызывает интерес  своей новизной и может привлечь тех, кто разочаровался в старых кандидатах. С другой стороны,  новый кандидат - это всегда риск. Как показывает опыт, негативная информация, черный пиар работает, прежде всего, против тех, кого не знаешь. Когда про человека всю жизнь рассказывают какие-то небылицы, - ну, в это, в конце концов, перестает работать. А вот Грудинин - новый человек, поэтому то, что не приставало к нему в случае широкой известности, сейчас заставляет задуматься: а как приватизировали совхоз, а что за люди в его команде, как, вообще, согласуется имидж успешного предпринимателя с  рассказами о Сталине?  Возникает порой ощущение фальшивости. И что победит - сказать сложно. Пока я вижу, что в его компании тоже есть проблемы, и что по очень многим позициям кандидат не готов вести дискуссию. Я думаю, что эта двусмысленность и есть главная проблема кампании Грудинина. Понятно, что первое место после Путина получит или Жириновский или Грудинин, но кто из них вырвется вперед - пока сказать сложно. Можно только отметить такую закономерность, что электорат КПРФ приходит на участки более мобилизованным, потому что коммунисты более системно работают с избирателем.

Татьяна Гусельникова, корреспондент:- А что говорят о переносе единого дня голосования? Я слышала, что такие инициативы озвучивались?

Александр Кынев: - Я слышал об этом и сам поднимал этот вопрос, но пока позиция такова, что до президентских выборов никто закон менять не будет. Все заняты другим. Да, там есть масса проблем, их все надо решать, но - только после выборов. В целом, я стараюсь придерживаться позиции «здорового пессимизма» - не ждать ничего хорошего, но никогда не опускать руки. Самое разумное - это ничего не ждать, но двигаться вперед.

Денис ШУЛЬГАТЫЙ