Мурат Кумпилов: Нам удалось консолидировать общество

О важности воспитания трудом, о карьере мытаря, о правящих кланах Адыгеи и о том, чего не хватает республике для нормального развития, – в интервью Мурата Кумпилова агентству tass.ru.
– Не чувствуете себя отрезанным ломтем, Мурат Каральбиевич? Все республики Северного Кавказа вместе, и только Адыгея – особняком.
– Это же из-за географического месторасположения, мы анклав на территории Краснодарского края. Считаем, в этом есть плюсы, которые нужно использовать. Взять хотя бы инвестиционную привлекательность Южного федерального округа. Она важна для развития региона.
А братьев по крови мы не забываем. И они нас тоже. Границы округов никак не могут повлиять на наши отношения. Это точно не преграда. У нас с разными регионами тесные связи, подписанные соглашения. Что касается непосредственно адыгов, они живут и в Карачаево-Черкесии, и в Кабардино-Балкарии, и за рубежом. Точных цифр никто не знает, но, по разным оценкам, по миру разбросано от 5 до 7 млн наших соплеменников.
– Часть ведь вернулась на историческую родину?
– Первая волна была еще в конце 90-х годов, когда случился конфликт в Югославии. Тогда Россия приняла официальное решение, и желавшие репатриироваться смогли приехать. В Адыгею возвратились 35 семей косовских адыгов. В этом большая заслуга первого президента республики Аслана Джаримова, он на федеральном уровне доказал и объяснил важность такого шага. С августа 1998г. в Адыгее отмечается День репатрианта.
И после начала войны в Сирии более 900 человек выбрали местом постоянного жительства наши края. Работала специальная комиссия, решались вопросы медицинского обслуживания, обучения русскому языку, если в том возникала необходимость. И с работой, конечно, помогали. Нет такого, чтобы возникла дополнительная нагрузка на бюджет и люди сидели на пособиях. Приехали врачи, учителя иностранных языков – словом, востребованные специалисты, которых мы распределяли туда, где имелся дефицит. Ассимиляция идет быстрее, когда беженцы расселяются по разным аулам и городам, сразу вливаясь в местную среду.
– Насколько сегодня сохраняются, поддерживаются народные традиции, обряды?
– Адыгэ хабзэ – основа нашей жизни, кодекс поведения. Так повелось испокон веков. Это касается всего: отношений со старшими, детьми, женщинами. Если хотите, как устав в армии. Даже строже. Но ключ, безусловно, не в наказании, а в воспитательном процессе, объяснении, кто и что должен делать. Адыгэ хабзэ мы чтим и гордимся, ведь такие своды неписаных законов есть не у всех народов. Хотя сейчас подумываем переложить их на бумагу и издать. Работа поручена республиканскому Институту гуманитарных исследований. Надо, чтобы молодые поколения не растеряли созданное предками.
– А вашим воспитанием кто занимался?
– Традиции в наших семьях обычно передаются от дедушки к внуку. У моих дедушки с бабушкой было десять детей – все, к счастью, живы и здоровы. Три брата и семь сестер. Дедушка умер 18 лет назад, а в прошлом году не стало бабушки. Дедушка воевал, получил тяжелое ранение, долго лежал в госпитале в Моздоке, вернулся домой инвалидом Великой Отечественной войны II группы. Сначала ходил с двумя костылями, но ему каждый год давали путевку в санаторий, и потихонечку он разработал ногу, научился управляться без всяких палок.
Мой отец был старшим в семье, остался с родителями, и мы всегда жили вместе – одним большим домом. В ауле Уляп Красногвардейского района.
Дедушка занимался личным подсобным хозяйством и нас приучал. Мы держали на откорм бычков, овец, кроликов. Плюс два огорода. Это и кормило семью. Отец работал бригадиром рисовой бригады, потом стал агрономом, председателем колхоза «Кавказ». С утра до ночи мотался по полям и пастбищам, его постоянно не было дома, помощь по личному хозяйству лежала на мне и моем старшем брате Темботе.
– Отец и сейчас работает?
– Ему на днях исполнилось 76 лет. Колхоза «Кавказ» давно нет, вместо него фермерские хозяйства. Отец выращивает сельхозпродукцию и занимается животноводством. Мама – учитель физики и математики. Еще тетя с нами живет – преподаватель русского языка и литературы. Так что у меня были строгие экзаменаторы прямо на дому. Но и бесплатные репетиторы тоже.
Конечно, мудрости учили дедушка с бабушкой. Они прожили тяжелую жизнь: война, голод, работа за колхозные трудодни, а надо было детей поднимать… Наши старшие поколения через такое прошли, что даже страшно представить.
Мы всегда жили дружно. Любили, когда вся родня съезжалась к нам на семейные праздники. Дяди, тети, племянники… Это хорошо, если народу много. Раньше в ауле двери никогда не замыкались, даже если дома никого нет. Так люди жили. Как одна семья.
– С предыдущим главой республики Асланом Тхакушиновым вы родственники? Он же ваш односельчанин – тоже родом из Уляпа.
– У моей мамы девичья фамилия Тхакушинова… Аслан Китович, когда уже ушел с поста, как-то в шутку сказал: «Что за оппозиция у нас такая, за десять лет не смогли узнать, кем мне Мурат доводится?» Честно говоря, и я до сих пор не знаю степень нашего родства. Ясно, что колено далекое.
Но дело в другом. Можно даже не быть человеку родственником, но чувствовать в нем близкую душу. В плане взглядов на жизнь, принципов, выбора пути. Вот так у меня с Асланом Китовичем. В 1994г. я окончил Ростовский институт народного хозяйства, начал работать главным ревизором-контролером Красногвардейского управления федерального казначейства. И тогда меня в первый раз сактивизировали возглавить штаб Аслана Тхакушинова на выборах в парламент республики. Он дважды потом избирался от нашего района. Честно скажу, я не собирался заниматься политикой, вообще таких мыслей не возникало. Но Аслан Китович каждый раз говорил: «Мурат, идем на выборы». И я шел.
В 2007г. он возглавил республику и несколько раз звал в свою команду. Объяснял, что нужны люди, готовые встать рядом, разделить ответственность. Я работал в налоговой службе и хотел дальше двигаться в этом направлении, у меня вроде неплохо получалось, по крайней мере в 26 лет я был самым молодым руководителем районной инспекции по налогам и сборам в России.
И все-таки Аслан Китович уговорил, настоял на переходе в республиканское правительство на должность вице-премьера. А вскоре я возглавил Кабинет министров Адыгеи.
– В 35 лет. Не рановато?
– Надо мерить не по паспорту, а по тому, что удалось сделать. Кстати, многие мои оппоненты тогда считали, что я надолго не задержусь. Мол, пересидим, пока следующий придет. Ошиблись…
Конечно, поначалу было трудно, в политических процессах я понимал мало и принимал прагматичные решения, способные принести пользу экономике. Я же оканчивал профильный вуз, работал в казначействе, знал, что выгодно для народного хозяйства республики.
Постепенно научился и политические нюансы учитывать. Думаю, года через два после начала работы.
– Что вы подразумеваете под политическими процессами?
– Всегда надо взвешивать последствия. Экономическая выгода еще не все. Люди должны понять твою логику, разделить ее. А то ведь можно на такой отрицательный резонанс нарваться… Любой шаг легко истолковать двояко. Скажем, сокращение числа школ или уменьшение койко-мест в больницах способны привести к социальному взрыву, хотя с экономической точки зрения такие решения порой вполне оправданны. И подобных ситуаций, знаете, миллион. Поэтому нужно думать наперед. До того, как совершил действие. Чтобы предвидеть, какой результат хотим получить в итоге.
Кроме того, на нашу долю выпала смена поколений в чиновничьем аппарате. Главы некоторых муниципалитетов были глубоко пенсионного возраста. Люди прошли советскую партийную школу, обладали колоссальным опытом. Но времена изменились. И государство, в котором мы живем, стало требовать от местных властей выполнения совсем иных функций. Не все смогли и захотели перестроиться, некоторые попытались играть в политику. Пришлось решать кадровые вопросы. Кто-то уходил добровольно, где-то возникали конфликты. Что нам точно удалось: мы не отвечали ни на какие выпады и провокации. Пыхтели и двигались вперед. Хотя нас и долбили, и бомбили. Думаю, всегда нужно исходить из того, что собака лает, а караван идет.
Сегодня, считаю, нам удалось консолидировать общество. Недавно я провел встречу глав республики разных лет – Аслана Джаримова, Хазрета Совмена, Аслана Тхакушинова. Такого никогда прежде не было. Встретились вчетвером, посидели, поужинали, хорошо поговорили. Знаю: для людей это важно. Им нужна политическая стабильность. Поэтому искренне благодарен старшим коллегам за то, что откликнулись на мое приглашение.
Народ такие вещи замечает. Мы, конечно, все адыги, но есть среди нас бжедуги, шапсуги, убыхи и так далее.
– А лично вы?
– Я из бесленеевцев. Каждый род вписал свою строку в историю республики.
– А что за история была у вас с ежедневными продолжительными поездками на работу после окончания института?
– На самом деле ничего особенного. Брат и сестра уже перебрались в Майкоп, а я продолжал жить с родителями в ауле и каждое утро ездил в Красногвардейку в отделение казначейства. Километров тридцать в одну сторону. Выходил из дома часов в семь – и вперед. В селе люди рано встают: надо птицу накормить, скот на пастбище выгнать… Обычно до райцентра меня подвозил сосед на своем автомобиле. Но иногда не оказывалось денег на бензин, тогда бросали машину и добирались на попутках.
Почти десять лет так катался. Ничего страшного! Трудности закаляют.
Меня периодически спрашивают: какими хотите видеть своих детей? Всегда отвечаю: трудолюбивыми, умеющими и желающими работать. А уж что за профессию выберут, в какой сфере деятельности применение найдут – второй вопрос. Важно, чтобы не росли иждивенцами, полагались на свои силы.
– У вас же четверо?
– Да. Четыре сына. Джамбот, Давлет, Джантемир и Демир. Старшему – двенадцать лет, средним – десять и четыре, младшему – четыре месяца.
– Продолжение следует?
– На все воля Всевышнего.
– Имена вы выбирали?
– Нет-нет! У нас это делают бабушка, дедушка, сестра, брат.
– Но можно же подсказать, шепнуть?
– Наверное. Если никто не услышит. Но я этим не занимался. В одной семье был случай, когда возник спор из-за имени новорожденного. Нана (так у адыгов именуют бабушку) предлагала один вариант, сестра – второй… Отцу ребенка надоело слушать, и он сказал: как Нана назовет, так и будет. Хоть Иваном. Без вопросов!
– На чем сошлись в итоге?
– На Нурсалиме. Так бабушка решила. Это имя из Корана.
– Вы верующий, Мурат Каральбиевич?
– Конечно. Как и положено настоящему мусульманину. В нашей семье и бабушка была верующей, и дедушка читал Коран на арабском, хотя в советское время это не особенно приветствовалось. Но вера ведь глубоко внутри…
Поэтому важно воспитание в семье, чтобы рядом жили представители старшего поколения. Присутствие дедушки с бабушкой – очень серьезный фактор. Скажем, сейчас у каждого из нас свой дом, но на выходные обязательно едем в аул. Суббота и воскресенье там – это святое. И каникулы дети всегда проводят в селе. Считаю, это правильно. Традиции надо чтить.
– Но они ведь тоже разные бывают, традиции. К примеру, к похищению невест вы как относитесь?
– Ну сейчас это скорее театрализованный обряд, своего рода ритуал. Стороны заранее обо всем договорились и… красиво сыграли на публику. Но если вас интересует мой случай, я невесту не похищал.
– Жена работает?
─ Сейчас с маленьким сидит, старшими занимается. А так – да, работает. Преподает экономику.
– Мне кажется или вы спортом занимаетесь?
– Немножко. Для себя… Я же в ауле рос, там все ребята здоровые, конкурентная среда… В детстве мы разные виды спорта перепробовали: футбол, легкую атлетику, тяжелую, волейбол. Только с борьбой, которую на Кавказе так любят, малость не повезло, в тот период не было в ауле тренера. Поэтому мы везде сами успевали по чуть-чуть. Для здоровья, не ради высоких достижений.
Школа у нас была хорошая, сильная, учителя прекрасные. Авторитетом педагоги пользовались высоким. И уровень, качество образования отменные. Я вам говорил, что у меня в доме были два учителя: мама – по физике и математике, тетя – по русскому языку и литературе. Они больше занимались самоподготовкой, изучали методические материалы к следующему уроку, чем мы делали домашние задания. Помню, они долго сидели вечерами, скрупулезно… Время было такое, ответственное. Потом это растеряли, теперь пытаемся вернуть. Надеюсь, мы поднимем образование на достойный уровень.
– Школ в республике достаточно?
– Нужно еще минимум пять, чтобы перевести обучение в одну смену. К концу года завершим строительство в Новой Адыгее на 990 мест. В 2018-м планируем начать строить в поселке Энем и Майкопе.
Остается проблема малокомплектных школ. Конечно, каждый населенный пункт хочет сохранить школу, часто вокруг нее жизнь и крутится. Но я не раз и с родителями говорил, и в Общественной палате республики выступал, выражал свое мнение. Как отец не хотел бы, чтобы мои дети учились в малокомплектной школе. Необходима конкурентная среда, тогда в человеке проявляются другие качества, люди получают иное знание. Когда есть конкуренция, каждый невольно начинает двигаться быстрее и думать иначе.
– Чтобы школа не была малокомплектной, нужны дети.
– Постоянно посещаю многодетные семьи, у нас есть алгоритм действий, как улучшить демографическую ситуацию в регионе. К базовому материнскому капиталу на уровне республики выдаем дополнительно по 50 тыс. руб., выделяем земельные участки многодетным семьям, помогаем с жильем молодым специалистам, подарим в этом году 270 жилищных сертификатов, за последние четыре года получится более тысячи. Все эти программы работают в Адыгее.
Если есть уверенность в завтрашнем дне, люди начинают планировать будущее, хотят обзавестись детьми…
Да, можно возразить, что раньше жили большой семьей под одной крышей, рожали по десять детей и всем места хватало. Но времена изменились. Важно проводить правильную социальную политику, и идеология должна работать. Вовлекаем институты гражданского общества, Духовное управление мусульман, Русскую православную церковь. Будем потихонечку двигать эту тему вперед.
– А вы свой дом строили?
– Покупал, когда переходил на работу вице-премьером. Жил на квартире, уже родились двое сыновей, стало тесновато, хотел строить, но понимал, что времени на это не будет, а тут друг уезжал из Адыгеи, вот у него и взял…
– Есть отток из республики, много людей уезжает?
– Знаете, по миграционным процессам идет стабильный прирост. Ежегодно более 2 тыс. человек перебираются сюда. География самая разная, в последнее время, правда, больше с востока Украины, но это тоже легко объяснимо.
У нас благоприятные условия: климат прекрасный, овощи, фрукты, ягоды растут, горы рядом, море недалеко, межнациональное и межконфессиональное согласие. Поэтому с большой охотой едут военные пенсионеры из Центральной России, Сибири, с Дальнего Востока. Хорошим людям мы всегда рады.
– Географическое положение у республики шикарное, но с логистикой беда. Аэропорта нет, пассажирского железнодорожного сообщения с остальной Россией тоже. Приходится от вас выбираться через соседей из Краснодарского края.
– Транспортной темой мы занимаемся очень серьезно, с января хорошо отработали по дорогам – и региональным, и федеральным. На будущее заложили неплохой фундамент, должны получить другое качество и безопасность дорог.
Возле Тугургоя строится трехуровневая развязка, она, конечно, разгрузит там ситуацию. До 2019г. будет реконструировано все полотно до Четука. И на Тлюстенхабльском выезде спроектирована новая развязка, уже получена экспертиза, скоро корпорация «Дон» проведет конкурс на строительство. Все будет в идеальном состоянии, не сомневаюсь. Кроме того, постановлением правительства России участок дороги Бжедугхабль – Адыгейск передан в федеральную собственность. Трасса очень загружена, огромный поток машин, в том числе грузовых. За счет регионального бюджета никогда не потянули бы техническое содержание этой дороги. Нас поддержали правительство и Совет Федерации, лично Дмитрий Медведев и Валентина Матвиенко. Спасибо им.
– А с аэропортом что?
– Рано говорить. Да, есть военный аэродром рядом с Майкопом, сейчас выстраиваем концепцию, когда почувствуем, что готовы, будем обсуждать с министерством обороны. Пока в уме не сложим картинку, сами инициировать ничего не станем. Так и по железной дороге, между прочим. Надо сформулировать цельную концепцию развития республики. Стратегию, в том числе и по туристической отрасли. Если же говорить о перспективах Лаго-Наки, красивейшего горного плато, рассчитываем привлечь федерального игрока, якорного инвестора, с которым можно пройти весь путь. Это будет качественно новый уровень для региона. Двигаемся в этом направлении. Уже и бюджетных денег вложили в инфраструктуру немало. Владимир Путин поддерживает нас. В поселок Гузерипль скоро придет газ, что важно.
– Пока вы только двигаетесь, некоторые уже у цели. И не только на Красной Поляне. Ваши собратья из Карачаево-Черкесии построили вполне современный горнолыжный курорт Архыз.
– Мы не конкуренты, и наш Лаго-Наки точно будет не хуже. У нас много памятников природы. Конечно, их нужно в порядок приводить, обустраивать. Уже сегодня можем предложить рафтинг по реке Белой, где регулярно проводятся чемпионаты России, гонки на собачьих упряжках, сафари на квадроциклах и снегоходах, поездки на лошадях, пешие маршруты с выходом к морю…
По прошлому году турпоток превысил 400 тыс. человек – цифра, сопоставимая с населением республики. Люди к нам едут целенаправленно, а не заглядывают по пути, транзитом. Важно, чтобы они оставались здесь подольше, ночевали, ели, отдыхали, покупали сувениры. Тогда и «выхлоп» для экономики будет совершенно другой, отдача гораздо выше.
У нас хорошо развит событийный туризм. С каждым годом добавляем мероприятий. В середине августа прошел ставший уже традиционным фестиваль адыгейского сыра. Когда мы лет семь назад его начинали, то проводили в центре Майкопа, а сейчас перенесли в туристическую зону, в селение Хаджох.
– А вы сыр варить умеете, Мурат Каральбиевич?
– Вообще-то не очень мужское занятие – сыроварение. Есть, конечно, любители, но я предпочитаю его есть.
– Не только вы. Это же бренд! Правда, Адыгея делиться им не хочет, даже судами грозит, если кто-то станет выпускать продукцию под таким названием.
– Немножко не так. Адыгейский сыр подразумевает определенное географическое место производства. На территории республики никаких ограничений нет, любой человек может варить. Пожалуйста! На здоровье!
Но производители в других российских регионах захотели запатентовать наш сыр, делать его у себя. Как это может быть? Мы возразили, они попытались судиться, Роспатент нас поддержал… Мы же не говорим, что производим вологодское масло или выращиваем астраханские арбузы, зато у нас есть адыгейский сыр и соль с приправами, которыми гордимся.
– Рассказывают, у вас еще груши какие-то особенные.
– Не только груши. У историка и писателя Самира Хотко есть двухтомник «Древние черкесские сады». На самом деле это удивительная история, одна из величайших загадок Северного Кавказа. Некоторым деревьям по 200 с лишним лет, и они до сих пор плодоносят. Когда недавно восстанавливали Свято-Михайловский монастырь, даже проект благоустройства меняли, чтобы сохранить старые привитые деревья. Там и табличка памятная есть…
Сейчас создаем новые фруктовые сады. Целые плантации, питомники! Первые саженцы привезли из Италии лет шесть – семь назад. Тамошние специалисты поделились с нами технологиями, показали, рассказали. Мы говорим нашим предпринимателям: давайте, пробуйте. Те, кто первыми тогда отозвались, представляете как сейчас поднялись на импортозамещении! Их бизнес-планы с лихвой окупились. Гектар обходился в 2 млн руб., сейчас – уже более 4. Срок выхода на рентабельность намного сократился. Ну молодцы, рискнули.
– Пьют шампанское.
– Работают! Они дали импульс и ценовой политике, которая есть сегодня у нас. Мы активно сажаем сады и видим позитивный результат.
Я уже говорил, Адыгея находится в географически выигрышном месте, мы анклав Краснодарского края, инвестиционная привлекательность региона высокая, что тоже работает на нас. За прошлый год в рейтинге АСИ – Агентства стратегических инициатив – мы поднялись сразу на 26 пунктов и сейчас стоим на 43-м месте. Я радуюсь, есть прогресс.
Конечно, чтобы инвестиционная привлекательность была высокой, не должно быть инфраструктурных ограничений. Это важный фактор. Нам нужны дополнительные мощности электроэнергии и газа на инвестиционно привлекательных участках. Создаем точки роста, планируем открыть индустриальный парк на площади 660 гектаров у поселка Яблоновского. Это рядом с Краснодаром, буквально в паре километров от городской черты. Переезжаешь мост через Кубань – и в центре. Динамика строительства жилья на том участке очень высокая. Словом, место с логистической точки зрения крайне привлекательное. Но надо решить проблемы, связанные с инфраструктурными ограничениями. Кстати, Яблоновский и строили когда-то как поселок для газовиков. Мы сдаем более 100 тыс. кв. метров жилья на том участке ежегодно. А это дополнительные трудовые ресурсы, люди должны где-то работать, чем-то заниматься. Бюджет поселка обязан стать совершенно другим. Будем развивать там реальный сектор экономики и параллельно подтягивать социальную сферу, чтобы не получилось диспропорции.
Еще одна точка роста – город Адыгейск. Он возник, когда строили Кубанское водохранилище и людей отселяли из затопленных аулов. Городом долго не занимались, но в последние десять лет ему уделяли серьезное внимание. Была принята отдельная программа социально-экономического развития, решены стратегические вопросы, связанные с очистными сооружениями, водоснабжением, строительством школы, больницы, приведением в порядок дорог. Но есть еще много нерешенных вопросов. Напротив Адыгейска благодаря ПАО «Россети» мы построили новую подстанцию. Это гарантирует электроснабжение городу и индустриальному парку, который закладываем. Там логистический центр, в него уже вложено 2,2 млрд руб. Еще есть свободные земельные участки, которые тоже будем развивать. «Краснодарзернопродукт» выкупил рисозавод и серьезно расширяет производство, увеличивает ассортимент готовой продукции, ставит дополнительное оборудование. Словом, будущее Адыгейска внушает оптимизм.
Думаю, стоит напомнить и о том, что мы добываем около миллиона кубометров газа в сутки на площадке «Южгазэнерджи» в Кошехабльском районе. Цена на наш газ будет ниже, чем у «Газпрома», значит, сможем строить энергоемкие предприятия. Первое уже на выходе, хотим приступить к строительству тепличного завода. Проектирование закончили.
Словом, работаем по разным направлениям. Структуру сельского хозяйства серьезно меняем: если в советское время акцент делался на пшенице и подсолнечнике и за севооборотом особо не следили, то сегодня упор на овощи, фрукты, ягоды. По личным подсобным хозяйствам рост идет в геометрической прогрессии. Клубника, малина, смородина… На реальные доходы семей это серьезно влияет. Сегодня сбыт отлично налажен, покупатели сами приезжают собирать.
– А у вас есть своя делянка?
– В Майкопе у меня для этих целей земли нет. У родителей огород в ауле. Сыновья помогают картошку сажать, скоро будут собирать. А как иначе? Не устаю повторять: в городе – жилье, а родной дом – в Уляпе…
– По крайней мере, дети ваши не с гаджетами сидят.
– И с ними тоже. Надо дать Нобелевскую премию тому, кто откроет идеальную формулу воспитания современных детей. Старые приемы не всегда помогают. Но, наверное, в основе все равно остается труд, приобщение, то, через что прошли родители. Думаю, только так. Иного пути не вижу.
tass.ru Андрей Ванденко
_{© www.club-rf.ru}