6079
Юбилейное интервью с Айтечем Хагуровым, который отмечает 6 мая свое восьмидесятилетие.
Айтеч Хагуров – руководитель сектора социологии села
Центра исследования социальной структуры и социального расслоения
Института социологии РАН, доктор социологических наук, профессор, член Союза писателей и Союза журналистов России. Награжден золотой медалью Российского общества социологов и высшей наградой Российской Академии наук за достижения в области социологии – медалью имени выдающегося российско-американского социолога XX века Питирима Сорокина. Лауреат премии администрации Краснодарского края им. Е. Степановой. В кубанскую литературу вошел публикацией сборников «Жизнь коротка, как журавлиный крик», «Русский хутор». В краевых журналах были опубликованы рассказы А.А. Хагурова: «Опоздание к встрече», «Бабушка Абрека», «Танго забытого Крыма», «Уроки истории в Стамбуле», «Культурологические очерки».
Корр.: Айтеч Аюбович, прежде всего хочется Вам задать вопросы как социологу. И первый, конечно, вопрос о том, какая сейчас в мире самая острая социологическая проблема?
А.А. Хагуров: Это легкий вопрос, ибо за ответом не надо входить в какие-то глубокие рассуждения. Дает ответ статистика. Во многих источниках указывается такой факт: на Земле 1% населения владеет большим капиталом, чем все остальные 99%. Надо это обстоятельство всегда держать в уме, а потом уже говорить о противостояние систем, блоков, о терроризме и т. д.
Корр.: А что еще на Земле распределено неравномерно?
А.А. Хагуров: Почти всё: способности, таланты, целеустремленность, работоспособность. Например, один справочник даёт такую информацию: 32% нобелевских премий в области медицины, 32% по физике, 30% по экономике и 29% в области естественных наук получены учеными еврейской национальности с 1951 по 2000 год. А численность еврейского населения на Земле менее 0,5%.
Корр.: А что Вы ещё знаете о евреях?
А.А. Хагуров: Многое. Например, ФБР на Альберта Эйнштейна имело досье на полторы тысячах страниц.
Корр.: Однако вернемся к распределению богатств. А как у нас в стране с распределением капитала?
А.А. Хагуров: Один справочник недавно дал такую информацию: в России 500 человек владеет половиной капитала в стране. Мне кажется, это близко к истине. 500 человек это не один процент населения России, а три тысячные доли процента. Так что в этом вопросе мы впереди планеты всей.
Корр.: Интересно, нынешняя власть об этой диспропорции знает?
А.А. Хагуров: Нынешней власти это наследство социальной несправедливости досталось от предыдущей власти. Нынешние власти прекрасно видят проблему и потому постоянно говорят о необходимости развития малого и среднего бизнеса.
Корр.: Говорят, говорят, а он, мелкий и средний, чего-то плохо развивается. В чем, на Ваш взгляд, основная загвоздка?
А.А. Хагуров: В отсутствии стратегии. Поясню на примере агросферы. В нынешних условиях зарубежных санкций, мы в России сейчас имели бы зелёную революцию, если бы у нас было модернизированное тракторное и сельскохозяйственное машиностроение. Модернизировать их мы вполне могли, когда получали бешенные нефтедоллары. Тогда, поднаторев в покупке зарубежной сельхозтехники и продаже ее отечественным сельхозпроизводителям, одна известная дама даже стала министром сельского хозяйства России.
Корр.: Провластные политологи утверждают, что ныне нас здорово выручают и стабилизационный фонд, и модернизированные вооруженные силы.
А.А. Хагуров: Во-первых, настоящим стабилизационным фондом, причем самовоспроизводящимся, было бы модернизированное тракторное и сельскохозяйственное машиностроение и нормальная кредитная политика по отношению к аграриям, а тот фонд, о котором Вы говорите, скоро исчерпается. Во-вторых, завод сельскохозяйственного машиностроения имеет для национальной безопасности России, подчеркиваю, России, такое же значение, как и оборонное предприятие. В стратегическом управлении сельским хозяйством нам надо бы поучиться у США, где интересы агросферы защищаются последовательно в экономике, политике и даже в дипломатии. Когда мы это поймем, наконец?! Мы же в России живем! Советский союз развалился не потому, что у него была слабая оборона, а потому, что у него было слабое сельское хозяйство. Почему мы повторяем ошибку, причем роковую? Лучше давайте сменим тему...
Корр.: Хорошо, тогда о вашей работе на кафедре. Кстати, почему Вы, когда создавали кафедру, объединили два разных предмета: социологию и культурологию?
А.А. Хагуров: Эти предметы хорошо дополняют друг друга. Преподаватель, излагая два этих курса, и сам обогащается знаниями.
Тогда работать на кафедре было одно удовольствие. Тогдашний ректор, мудрый Иван Тимофеевич Трубилин, и проректор по науке, Северин Юрий Дмитриевич, создали для кафедры идеальные условия. И мы ими воспользовались. Когда организовывалась кафедра, остепенёнными были только двое: я и Толпыкина Т.В. Остальные 15 человек – в основном, вчерашние выпускники университетов. Через пять-шесть лет все стали кандидатами, а некоторые и докторами наук. Мы создали прекрасный кабинет культурологии, сильную лабораторию социологических исследований, систематически проводили всероссийские научно-практические конференции по социальным проблемам села и агросферы. Не было в крае кафедры гуманитарного профиля, которая могла бы по научному и педагогическому потенциалу сравниться с той, нашей кафедрой.
Корр.: Есть у вас ученики, которыми Вы гордитесь? Расскажите о них.
А.А. Хагуров: Конечно, и их немало. Приведу три примера. Как-то на кафедре после ремонта надо было переставлять мебель. Лаборанты попросили у меня разрешения привлечь к этой работе студентов. Я разрешил обратиться к преподавателям, занимающимися в непосредственной близости от кафедры. Такими по расписанию оказались занятия, которые проводила на нашем этаже Аня Лугинина. Но лаборанты заявили, что она не любит, когда нарушают ее занятия, что она студентов не даст, разве только если я сам пойду и скажу ей, то тогда ей некуда будет деваться. Я отправился в аудиторию, где она читала лекцию. Это большая и очень длинная аудитория с двумя дверьми. Двери были приоткрыты. Я остановился возле первой двери, приятно удивленный, как заинтересовано студенты слушали лекцию, как ловили каждое слово лектора и заносили в конспект. Какая была методически продуманная лекция, как она читала! Некоторое время я с вниманием и удовольствием слушал и созерцал это педагогическое чудо, и нарушить его не решился. Вернулся к лаборантам и сказал, что она и мне отказала в просьбе дать студентов. Несколько дней я ходил с праздником в душе, вспоминая эту лекцию. Лично я вот такими успехами моих учеников горжусь.
Другой случай. Помню работу Тани Жуковой на одной из последних всероссийских научно-практических конференций по социальным проблемам села, которую проводила наша кафедра. Конференция проходила в КГАУ. Одной из секций – секцией социальных проблем фермерства – руководила она. Уже закончилась конференция, а участники секции (половина из них фермеры) обступили Т. Жукову и внимали каждому ее слову, научно обоснованному, практически здравому. Присутствовавший там председатель краевой ассоциации фермерских хозяйств Сергеев потом говорил мне, как интересно вела секцию Т. Жукова, попросил впредь всегда их приглашать на эти наши конференции. Я горжусь этим моментом, горжусь Таней Жуковой, которая стала первоклассным исследователем, отличным педагогом, как и Аня Лугинина. И у Тани Жуковой, и у Ани Лугининой прекрасные семьи.
Третий пример – тоже моя бывшая аспирантка, Марина Гусарова. Почему-то у моих учеников, ставших преподавателями, лучше получались лекции, чем семинарские занятия. Конечно, лекции и семинары – разные жанры, разные способы донесения знаний. И при этом семинар представляет собой более сложный учебный процесс; здесь нужно закрепить материал лекции, организовать самостоятельный познавательный процесс студентов, одновременно обогащая их новой информацией и подготавливая к следующему семинару. Надо уметь работать и с теми студентами, которые приходят не подготовленными к семинару.
Короче, должно быть понятно, почему я пошел не на лекцию, а на семинар Марины Гусаровой. Я перед этим был у нее на семинаре и сделал замечания. Но тут был приятно удивлен. Семинар был до мелочей продуман и с организационной, и с методической, и с содержательной стороны. Я увидел Учителя. Я окончательно убедился, что на лекции надо быть Преподавателем предмета, а на семинаре – Учителем. А этот дар дается не всем. Поэтому у многих преподавателей семинары не получаются.
Марина состоялась, как первоклассный педагог. Недавно родила второго ребенка – и при этом успешно работает над докторской диссертацией.
Сейчас вы не увидите на кафедрах никаких взаимопосещений и обсуждений занятий коллег. Никому нет никакого дела до качества учебного процесса. Зато все заняты бумаготворчеством, отчетами, планами. Все силы преподавателя поглощает работа над бумагами, которые растут как снежный ком.
«Реформа образования!» – извещают нас реформаторы, перстом указывая на Запад. А вот маленькая информация о том, с чего копируют, информация, взятая из американских источников. В конце XX века Американская Национальная комиссия по образованию опубликовала доклад под названием «Нация на грани катастрофы». Он начинался словами: «Если бы враждебно настроенная держава попыталась навязать Америке такую систему школьного образования, как та, что существует сегодня, мы сочли это актом агрессии». Результат такого образования: 40 млн взрослых американцев функционально неграмотны, т.е. не имеют навыков чтения и письма, необходимых в повседневной жизни. В связи с этим и у нас возникает вопрос: «Не является ли актом агрессии насаждаемая у нас система образования?»
Корр.: Неужели у Вас все было так гладко? Нередко в научно-педагогических коллективах бывают напряженные отношения и конфликтные ситуации. Или вам попадались только «пушистые»?
А.А. Хагуров: Попадались и откровенные подонки, и негодяи.
Корр.: Можете их назвать?
А.А. Хагуров: Конечно, нет. Это все равно, что врачу болтать о болезнях своих пациентов. Но тем, кто оказался негодями, я свое мнение высказал и расстался с ними навсегда.
Корр.: Вы дважды ходили во власть: в 90-х годах были членом правительства Кубани, в 2000-х годах – советником президента республики Адыгея. Какие впечатления у Вас, социолога, от власти?
А.А. Хагуров: Власть, бюрократия – это другой мир, другая культура. Вполне можно говорить у нас, в России, о двух культурах: культуре бюрократии и культуре интеллигенции – разная система ценностей, разные языки.
Корр.: А как насчет коррупции во власти?
А.А. Хагуров: Она в культуре нашей бюрократии. Один мудрец, он, кстати, был министром в древней Индии, сказал: «Как нельзя доказать, что рыба пьет воду, так нельзя доказать, что чиновник берет взятки». Попадаются ведь самые обнаглевшие, вроде бывшего губернатора Сахалинской области. И еще глупые. А умный чиновник, с умеренными потребностями, может годами спокойно занимать должность и получать свой «гонорар». Невольно вспоминается, как в традиционном Китае отбирались государственные чиновники через систему экзаменов. Это позволило соединить в одном лице чиновника и высокообразованного интеллектуала. При таком уровне культуры он не мог помышлять о взятках, все свободное время тратил на творчество. Классическая китайская литература создана государственными служащими. Все дело в личной культуре чиновника и в его чувстве ответственности. С 90-х годов волна вынесла в чиновники поколение, лишенное чувства ответственности, признающее лишь власть и деньги.
Корр.: И последний вопрос. Как и почему Вы стали писателем?
А.А. Хагуров: Я прожил много лет и пережил все невзгоды, выпавшие на долю моего поколения: войну, послевоенную разруху и голод, сталинские времена, арест и осуждение отца на 25 лет, годы оттепели 60-х, застойные метания 70-х, надежды 80-х, шоковую терапию 90-х годов. Все это отложилось в памяти и на сердце и просится на бумагу. Я благодарен судьбе, что мне встретился человек меня в этом понявший и всемерно способствовавший появлению в печати моих рассказов, повестей и публицистики. Это Юрий Григорьевич Макаренко, эрудит, аналитик и мой друг.
На моем жизненном пути встретилось немало недругов, они причинили мне немало вреда. Но не они определяли основную траекторию моего жизненного пути, мою судьбу. Определяли ее хорошие, добрые, мудрые люди, которыми наша Россия до сих пор еще богата.
Сергей ДОДУХ
Герой «Русского хутора» В.И. Колюжный, крепкий хозяин, содержал более 30 голов крупного рогатого скота, энтузиаст крестьянского дела.
К сожалению, Владимир Иванович уже ушел из жизни.
