1360
"НГК" продолжает публиковать интервью с деятелями культуры Краснодарского края. Сегодня наш корреспондент беседует с председателем краевого Союза Российских писателей Ларисой Новосельской
Писатель Лариса Новосельская: "Я чувствую себя по-прежнему в гоголевской "Шинели"
– Лариса Ивановна, что на ваш взгляд представляет собой современная литература, чем литературный процесс сегодня отличается от себя, ну, скажем, десятилетней давности?
– Толстый журнал "Знамя", оставшийся ещё с советских времен эталоном литературного вкуса, в авторах которого я имею честь состоять, с удовольствием печатает мою публицистику – очерки на различные темы. А вот от рассказов тактично отказывается – редколлегия ищет новые, оригинальные темы и сюжеты. Я их понимаю и не осуждаю, сама знаю, что литература, вышедшая из гоголевской "Шинели", не отвечает требованиям сегодняшнего дня.
Кому интересен маленький человек с его маленькими проблемами? Тем более что от этих проблем так умело отвлекают конкуренты литературы – СМИ, что многие наши соотечественники действительно живут в "воображариумах". Поговорите с восторженными молодыми людьми: вы услышите рассказы об их чудесных странствиях по свету, бассейнах на роскошных дачах, бриллиантах, которыми осыпают барышень богатые женихи... Вы-то знаете, что дальше Яблоновки ваш собеседник не выезжал по причинам невыплаченных кредитов, но другие люди, особенно в социальных сетях, верят и завидуют. И начинают строить свой "воображариум". Человек лжёт и превращает другого человека в лжеца, и так далее, и по цепочке... Не зря в литературе жанр фэнтези – на пике читательской популярности.
Кстати, Виктор Пелевин тоже пишет фантастику. Но разве сравнить "Приключения Даши Гроттер" со "Священной книгой оборотня" или "Снаффом"! У Пелевина, как в своё время у Стругацких, образцы провидческой, умной литературы, не ширпотреб. Посмотрите: главный герой "Снаффа" Дамилола работает оператором вооружённой беспилотной летающей кинокамеры, поставляя на телеэкран военные шоу, приводящие в исступление зрителей. Вам это ничего не напоминает? А оффшоры, где живут олигархи и прочие сильные мира сего – висящие над землёй параллельные миры – разве это дело такого уж далекого будущего?
Кстати, сатирические фантазии – это не открытие, а все-таки традиция. И пошла она от Салтыкова-Щедрина с его "Историей одного города". Я наблюдаю за терзаниями нашего министерства образования из-за программ по литературе, и, к стыду своему, злорадствую: как же им рекомендовать детям образ градоначальника, у которого вместо головы стоял органчик всего с двумя "пьесами": "Не потерплю!" и "Разорю!"? В моё время этот герой выступал "типичным представителем ненавистного царского режима", а как преподносить его сегодня? И как вписывается в модный тренд патриотического воспитания вот эта фраза классика: "Если разбудить меня через 100 лет и спросить, что делается на Руси, я отвечу: "Пьют и воруют!"
Так что, вот вам современная литература: от Салтыкова-Щедрина до Пелевина. И она, слава богу, свободна. Во всяком случае, ровно до той поры, пока в стране существуют частные издательства, электронные книжные магазины и интернет-порталы.
– То, что вы говорите о литературе, вселяет надежду, что русская духовность никуда не делась, она на своём месте, и писатель по-прежнему "властитель дум"…
– Ну, властитель дум – это уж слишком. Ведь желание думать – последнее, чему "нас учит семья и школа". А тут ещё "Обитаемый остров" – мощный телевизор с его фальшивыми улыбками, наигранным утренним бодрячком и криминальными сюжетами, переходящими из жанра документалистики в жанр беллетристики. Причем fiction и non-fiction сплетаются так тесно и незаметно для неискушенного взгляда, что неологизм "зомбоящик" в точности соответствуют назначению этого домашнего прибора. Его и используют как прибор – нажал кнопку – и разжеванная раскрашенная картинка льётся в глаза и уши. Скоро и запах, и вкус научатся передавать на расстоянии, вот заживём!
Может книжка выиграть эту битву? Тотально, конечно, нет. Даже образованное русское общество, интеллигенция, сегодня не будет трепетно ждать очередного выпуска журнала "Отечественные записки" с новой главой романа Тургенева или стихами Некрасова. (Уже упомянутый журнал "Знамя", имеющий богатую родословную, давно не найти в киосках не только провинции, но и столицы).
А вот локально – обязательно выиграет! Это как кино и театр. Сколько ни предсказывали последнему кончину, а он живет и развивается. Всегда найдутся "странные" люди, которым мыслительный процесс доставляет удовольствие. Которые сами хотят докопаться до истины. Или просто насладиться хорошим слогом, метким наблюдением, удачным сравнением. Я, например, бесконечно могу читать Владимира Набокова – это такое лингвистическое, эстетическое, психологическое удовольствие! И такое счастье в том же фейсбуке найти друзей, которые взахлеб рекомендуют: "Прочтите Георгия Адамовича – этому критику позавидовал бы сам Белинский!". Я в ответ: "Не могу оторваться от книжки Беленкова "Сдача и гибель советского интеллигента. Юрий Олеша". Очень рекомендую!"
Бывают и приятные неожиданности: взяла книгу актрисы Татьяны Догилевой "Тогда, сейчас и кот Серёжа" и порадовалась: вот вам новый колоритный писатель, который совсем не позиционирует себя писателем, кстати.
– А вы, являясь членом Союза российских писателей, считаете себя профессиональным писателем?
– Пожалуй, нет. Писательству нужно посвятить жизнь. Целиком и без остатка. Бунин в разгар гражданской войны, в горящей Одессе, писал свою ежедневную норму, не отвлекаясь ни на выстрелы, ни на бомбёжки. Хотя понятно, что стал он большим писателем не только благодаря трудолюбию...
Я же пишу между делом – журналистским, издательским, административным. Помните Агнию Барто: "драмкружок, кружок по фото, а мне ещё и петь охота…" Хотя коллеги удивляются: как это можно, не писать? И критики хвалят: москвичка Анна Кузнецова отозвалась о "Высокой желтой ноте", что это "повести в классическом варианте, который описал Белинский". Недавно выставила свою книжку на премию Белкина (есть такая в России, названа в честь героя пушкинской прозы), и она вошла в шорт-лист. В этом году рассказ "Другая сторона света" появился в сборнике российской литературной прозы "Лед и пламень". "Пани Валевская" вышла в Калининграде и переводится сейчас на польский язык. Отметилась во многотомнике "Кубанская литература". Но я же понимаю, что этого мало, надо не прикрываться фразой "Если можешь не писать – не пиши!", а работать!
Мешает и загруженность, и журналистская привычка писать по заказу. Не в смысле конъюнктуры, а в смысле востребованности. А сейчас даже рассказ как жанр у издателей не востребован. И ещё у меня есть одно правило: чтобы не выглядеть смешно, не надо относиться к себе серьёзно. Во всяком случае, слово "творчество" всегда хочется взять в кавычки. Ненавижу пафос. Я ведь если и писатель, то не из модных, как мы уже установили, и чувствую себя по-прежнему в гоголевской "Шинели". (С Гоголем, упаси Боже, себя не сравниваю!)
Было бы в моих рассказах меньше грусти, больше юмора, я бы с удовольствием считала себя последовательницей Тэффи. Как о ней говорил один критик: "Внимание ее было обращено не на мировые катастрофы, не на исключительные бедствия, а на обыкновенное существование обыкновенных людей, которые в мелких жизненных стычках, в мелких томлениях и неудачах попусту теряют энергию своих сердец и сознаний".
Кстати, и Чехов считал, что мир гибнет вовсе не от войн и революций, а от мелких домашних неприятностей.
– Вы сказали, что читатели будут всегда. А писатели? Не обязательно профессиональные, а люди, просто пишущие хотя бы для себя?
– О! С этим у нас всё в порядке. Писателей, а особенно поэтов, очень много. Это открытие сделано мною давно, ещё во времена газеты "Улица Красная" – было в крае такое интересное издание по культуре. Так вот: под, казалось бы, толстым слоем чернозема нашлось столько жемчужин – краеведов, художников, эссеистов, историков, поэтов! Я с удовольствием работаю с ними до сих пор и удивляюсь самонадеянности некоторых своих коллег, которые безапелляционно выносят приговоры чужим рукописям: плохо-совсем плохо-никуда не годится! За исключением совсем уж конченых графоманов, искру вдохновения и таланта можно найти везде. Мы выпускаем коллективный сборник "Кубань в зеркале поэзии", и там процентов на тридцать всё время обновляются авторы. Как морским прибоем к нам прибивает всё новых и новых поэтов, и среди них масса хороших. А вдруг среди них – если не Тютчев, то хотя бы Фет? Только время писателю судья. Боборыкин был в свое время популярнее Чехова. И где он?
Живет, кстати, в Краснодаре большой российский поэт Юрий Гречко, но его знают в Москве, у нас только небольшой круг почитателей. Он человек скромный, не любит публичности, а ведь те, кто знаком с его творчеством, уверены, что рядом с ними творит новый Бродский!
Но нет пророков в своем Отечестве, да и ценителей настоящей поэзии немного. Недавно позвонили мне из какой-то многотиражной газеты, спросили, что новенького в Союзе писателей. Ни новая книжка Гречко, ни турнир "Рождественская звезда" ребят не заинтересовал. Я спросила, чего бы им хотелось, и получила ответ: "Ну вот, если бы кто-нибудь из кубанских писателей написал роман про Аллу Пугачеву..."!?
Много выпускается книг за счет авторов, и некоторые, особенно мемуары, очень хороши. Они – документ истории. Но что дальше? Тупик. Раньше в краснодарском Доме книги был специальный отдел, где продавались местные издания. Назывался "Книжная лавка кубанских писателей". Как там было интересно, особенно при Вадиме Неподобе, замечательном поэте! Теперь этого отдела нет. Хотя, в целом, количество книжных магазинов на Кубани не уменьшается. Недавно я по заказу "Литературной газеты" исследовала эту проблему, вышла статья "Неподъёмная голова", в которой выражается надежда на то, что интерес к книгам не иссякнет. Так что хоть в этом оптимизм.
– К вам часто приходят начинающие писатели: и молодые и не очень – предлагают какие-то рукописи, просят помочь, оценить. Что вы можете о них сказать.
– Пожалуй, самая яркая черта и главная беда многих начинающих писателей – это их потрясающая наивность. Они считают, что история литературы начинается с них и ими же заканчивается.
– Вот, – говорит радостный паренек, – я написал сто стихов! Сколько я получу за них денег?
Терпеливо объясняю, что стихи сейчас публикуют редко, еще реже за них платят, особенно если речь идет о современных авторах. Начинаю читать и вижу, что вирши откровенно слабые. Он, что, ради денег их писал? Откуда этот миф о высокооплачиваемости писательского труда?
Еще одна беда – скудость жанров, проза молодых идет как под копирку: подражания Джоан Роулинг и Дарье Донцовой, очередные фантазии о красивой жизни, перепев сериального "мыла" и сказок про Золушку. Принцы на белом коне, брошенные дети, отвергнутые отцы и тому подобные сюжеты. Я жду, когда эта "мыльная пена" схлынет, и под ней мы разглядим что-то осмысленное. Но пока процесс обратный: сюжеты берутся не из жизни, а из телевизора. В результате получаются одни сказки.
– Вам, как руководителю писательской организации, так или иначе часто приходится контактировать с властью – тем же министерством культуры Краснодарского края. Как бы вы сейчас охарактеризовали отношения писателей, вообще творческих людей с властью?
– На Кубани, да и по всей России, сложилась, на мой взгляд, интересная ситуация, когда ни власть не нужна писателям, ни, тем более, писатели власти. Власти нужны готовые брэнды, торговые марки, и она их имеет. Существуют, скажем, у нас Виктор Лихоносов с его "Маленьким Парижем", Кубанский казачий хор, филармония имени Георгия Пономаренко, ну и достаточно, есть в чем, как говорится, выйти в люди. Ансамбли народной самодеятельности в районных Домах культуры "прикрывают" тылы: голосистые бабушки всегда соберутся, споют для собственного удовольствия.
А то, что молодежь у нас уже шарахается от всех этих песен-плясок с казачьим колоритом – никто не хочет понимать. Мы обижаемся на западные стереотипы, что, мол, Россия – это только "медведи, водка, балалайка", а сами делаем все, чтобы нивелировать всех и вся. Как сейчас мэрия требует от предпринимателей Краснодара красить все заборы в серый цвет, так и от культуры ждут не ярких откровений, а невзрачности. Насколько я знаю, все более-менее приличные краснодарские рок-группы или переехали в Питер, или развалились, а ведь в "лихие 90-е" мы в молодежном журнале "Здравствуйте" публиковали даже "Энциклопедию кубанского рока", так много всего было!
– Как складываются ваши отношения с другим писательским союзом Кубани – краевым отделением Союза писателей России?
– Отношения хорошие, можно сказать, рабочие. Мы радуемся их творческим успехам, они поздравляют нас с нашими. Раньше считалось, что у нас более демократическая организация, а Союз писателей России более консервативный. Евтушенко, Вознесенский, Ахмадуллина – это наши. Однако время идет, иных уж нет, а те далече. Сейчас различия почти незаметны, и наше разделение – во многом формальность.
– Как бы вы охарактеризовали положение русской интеллигенции сегодня?
– О положении интеллигенции во все времена хорошо написал Дмитрий Мережковский: "Кажется, нет в мире положения более безвыходного, чем то, в котором очутилась русская интеллигенция, положение между двумя гнётами: гнётом сверху, – самодержавного строя, и гнётом снизу – тёмной народной стихии, не столько ненавидящей, сколько не понимающей, но иногда непонимание хуже всякой ненависти. Между этими двумя страшными гнётами русская общественность мелется, как чистая пшеница Господня, даст Бог, перемелется, мука будет, мука для того хлеба, которым, наконец, утолится великий голод народный: а пока всё-таки участь русского интеллигента, участь зерна пшеничного – быть раздавленным, размолотым, участь трагическая. Тут уж не до мещанства, не до жиру, быть бы живу…" Вспоминается также философ Василий Розанов с его словами, как нельзя лучше подходящими к сегодняшнему времени: "Что-то было глухое, слепое, что даже без имени… и все чувствовали – нет дела. И некуда приложить силу, добро, порыв". А если некуда приложить добро – тут же ищут, куда можно приложить зло. Собственно, уже находят – я помню, какое тягостное впечатление у меня оставили протесты против художественной выставки Марата Гельмана в Краснодаре: агрессивная, суровая толпа, которую можно направить в любое нужное русло...
– И последний вопрос - каковы ваши творческие планы?
– Планов громадьё. И самое обидное, что никто и ничто им не мешает, кроме себя самой. Собираю материал для романа или большой повести. Но, как кто-то заметил, есть писатели-спринтеры, а есть стайеры. И никогда Чехов бы не написал "Войну и мир". Скорее всего, весь этот материал уместится в рассказ...
СПРАВКА "НГК":
Новосельская Лариса Ивановна родилась и живет в Краснодаре. По профессии журналист. Работала обозревателем газет "Советская Кубань", "Краснодарские известия", "Кубанские новости", главным редактором газет "Вечерний Краснодар" и "Улица Красная". Почти 20 лет возглавляла собственное издательство "Здравствуйте", которое специализировалось на выпуске книг местных авторов. Автор двух книг прозы – "Высокая желтая нота" и "Другая сторона света", множества журнальных и газетных публикаций. Сотрудничает с журналом "Знамя" и "Литературной газетой". Неоднократный лауреат премии "Золотое перо Кубани", заслуженный журналист Кубани, член Союза российских писателей.
Денис ШУЛЬГАТЫЙ
