Изведу!

Давным-давно, в незапамятных девяностых годах прошлого века, во времена смутные и тревожные, в большом южном городе произошла одна невероятная история.

В городских хрониках тех лет упоминается, что город по чьей-то жалобе посетил большой московский начальник, потом по телевизору ругал местного главу за то, что буквально в трёх шагах от администрации расположен квартал с запущенным кладбищем, замаскированный с проезжих улиц жилой застройкой убогих хат станичного вида с курятниками и садами-огородами чуть ли не на погосте. Следом набежали всякие комиссии, установили, что действительно обнаружено заброшенное эмигрировавшими инородцами кладбище и имеет место форменное безобразие с самозахватом земли – хотя домишки и зарегистрированы за своими хозяевами, но участки под сады-огороды никто никому никогда не выделял.

В газетах под шумок расписали, что среди могил будто бы иногда курсирует хорошо откормленный молодой кабанчик, да, этого факта объективная комиссия не подтвердила, справедливо посчитав информацию газетной уткой. Но, как известно, дыма без огня не бывает – сплошь и рядом на задах подворий впритык к погосту были налеплены курятники со всамделишными утками и курами, а ещё у одной старушки была обнаружена коза, время от времени действительно устраивающая сама себе выпасы в зарослях кладбища. С населением комиссия провела профилактическую беседу о соблюдении санитарных правил и надлежащем содержании домашних животных, аномалию с нарушением цивилизованного облика города было решено устранить – хаты с курятниками снести, людей переселить в нормальные квартиры, а также оформить необходимые документы на перенос кладбища за пределы города.

Жил да был в том самом месте одинокий пенсионер, звали его все Михалычем. Жил-поживал он в своём маленьком домике, построенном ещё в девятнадцатом веке. Домик свой Михалыч по-станичному называл «хатой», она была ещё крепкой, но требующей капитального ремонта, ну или хотя бы косметического. Половиной хаты Михалыч вообще не пользовался и туда лет пятнадцать даже не заходил, там только сквозняки гуляли по пустым комнатам. А жил он в основном на кухне, да ещё в одной большой комнате, которая ему служила «спальней, залой, кабинетом». Все остальные комнаты с мебелью постепенно приходили в разрушение.

Позади хаты располагался приличный земельный участочек, хотя и заросший бурьяном, старыми деревьями и одичавшим кустарником. В конце участка за полуразвалившимся деревянным забором пребывало в полном запустении то самое маленькое старинное кладбище, где уже полвека никого не хоронили, людей посторонних там не ходило, только по ночам псы бродячие взвывали от голода да вороны орали и носились тучами над сухими деревьями и заброшенными могилками.

Жил Михалыч одиноко, жена давным-давно померла, дети разъехались бесследно, и одна радость была – выпить вечерком бутылочку и мысли поразмышлять. Нет, сильно он не пил, под заборами, как говорится, не валялся, не дебоширил, просто выпивал поболе медицинской нормы, никого своим поведением не беспокоя, кроме собственной печени. И вообще, человек он был незлобливый и неглупый, просто однажды потерялся в каких-то лабиринтах житейских неурядиц, а выбраться не смог. Или не захотел.

Как-то осенью начали к Михалычу захаживать очень приятные молодые ребята, крепкие такие, бритые, в кожаных курточках, общительные. Они всегда приносили с собой выпить и закусить богато. Ну, нравился им Михалыч и рассказы его многочисленные о долгой жизни, о семье, о родне и знакомых. И выпить приносили они всё больше и больше, а употреблять уговаривали Михалыча посолиднее, чтоб их, значит, не обижать.

И вот раз, в то время, когда Михалыч спал ночью тяжёлым сном после очередного обильного застолья, почувствовал он во сне удушье… Будто навалилось что-то огромное, тяжёлое на грудь и душит его, душит, и запах такой мерзкий стоит, будто рядом смесь гнилой рыбы и мокрой вонючей шерсти… Проснулся Михалыч в ужасе, заорал, вскочил… А потом засмеялся… Кот, оказывается, бродячий залез в разбитое окно и на грудь Михалычу улёгся, чтоб согреться. Здоровый такой котяра, шерсть могучая, бурая какая-то, с блеском, глаза злые, пронзительные, прямо тебе натурально дикий зверь, а не бездомный кот. Пожалел Михалыч бродягу. Другой бы на его месте в хвостатого запустил сапогом или ещё чем похуже, а Михалыч, наоборот, позвал кота «кис-кис» и поплёлся в холодильник поглядеть, что там завалялось и чем с гостем поделиться можно. В общем, остался котяра разделять с Михалычем его неразнообразный быт да скудный стол. Хотя стол последнее время, чего Бога гневить, стал куда богаче благодаря новым симпатичным знакомым, не скупившимся на водочку и закуски заморские, которые до этого видал Михалыч только в новомодной рекламе по телевизору, когда тот ещё работал.

Нельзя сказать, что Михалыч не задумывался порой, отчего такие молодые да видные люди с ним компанию водят. И напрямую спросил как-то. Тот, что постарше, с небольшим шрамом под глазом, сразу пояснил, что жёны у них троих дюже лютые, не дают им дома выпить-погулять, а оставлять денежки в кабаках-ресторанах неохота – на те же деньги, что в ресторане приходится за разок погулять, веселиться неделю можно. Вот они и пользуются его, Михалычевым, гостеприимством, к обоюдному удовольствию и веселию. Объяснение это вполне устроило Михалыча, и больше глупых вопросов добрым молодцам он не задавал. А вот кот гостей невзлюбил. Как только они на порог – исчезал лохматый, будто его ветром сносило. Но, когда уходила компания в ночь, появлялся, словно призрак, ложился рядом с пьяным Михалычем на тумбочку у кровати и гипнотизировал злыми прищуренными глазами, при этом он громко рокотал, даже не поймёшь, то ли мурчит, то ли рык издает звериный. Как-то так потихонечку пить с новыми знакомцами Михалыч стал больше и больше, ночевать они оставались всё чаще, а с утра похмелиться протягивали, да так напористо и по-доброму, что к обеду Михалыч уже спал мертвецким сном, чего ранее с ним никогда не водилось – не пил с утра он, правило было такое. Но… было да сплыло, с такой-то замечательной душевной компанией…

И вот однажды, поздним зимним вечером, проснулся Михалыч и обомлел: он совсем ничего не помнит… Ни какой сегодня день, ни вообще, сколько дней подряд прошло со дня последнего просветления рассудка. То ли три, то ли пять… Оглядел он с прискорбием окружающий его бардак, кучу объедков, грязной посуды, поискал среди пустых бутылок остатки, чтоб мозги прояснить, только отхлебнул, а на пороге его новые знакомые появились. Но на сей раз не было на их лицах улыбок, в руках пакетов с едой и выпивкой, а глаза у них были какие-то… недобрые. Тут и узнал Михалыч, что буквально вчера, а точнее 13-го января, продал он свой дом с участком этим новым знакомым самым что ни на есть законным образом. И будет теперь дом снесён, а на его месте воздвигнут элитный салон нижнего белья, который украсит деловую жизнь всего города. А потому прямо сейчас следует ему, Михалычу, собрать свои пожитки и валить отсель, пока неприятностей всяких дальнейших себе не нажил… И благодарить их, добрых молодцев, до скончания века, что они решили вопрос мирно, без человекоубийства, а то ведь могли бы его просто-напросто придушить! Но люди они порядочные и богобоязненные, да и святки сейчас, к тому же…

Понял, сразу понял Михалыч всю горькую истину, что это были за добры молодцы, что за посиделки устраивали, зачем эти братки его кормили-поили, ублажали беседами всё это время… Не успел Михалыч ужаснуться от осознания происшедшего, как вдруг заметил, что лицо одного из добрых молодцев испуганно вытянулось, глаза округлились, он вытянул вперёд дрожащую руку с огромным золотым перстнем на указательном пальце и дико вопросил Михалыча: «Что… Что ЭТО??? Что ЭТО такое?..» А другой браток вскрикнул перепуганно… Оглянулся Михалыч за спину – туда, куда в ужасе глядели его «гости» – и ничего такого особенного не увидел… Из коридора вошёл в комнату его кот… Михалыч удивился: они что, совсем рехнулись, это же просто его кот!.. Но тут Михалыч прищурился (а надо сказать, что зрение у него не очень было, да и возлияния последних месяцев на чёткость зрения не влияли положительно) и обомлел…

А НИКАКОЙ ЭТО БЫЛ ВОВСЕ НЕ КОТ!!! Тело вроде кошачье, ушки кошачьи, глаза тоже, а вот пасть вовсе и не пасть, а настоящий человеческий рот с губами… Да и размерчик у кота явно стал поболе, чем был… Зашевелились эти губы и ощерились… А во рту зубы, огромные, жёлтые, но почти человеческие!!! Как заорали все в голос – и «добры молодцы», и сам Михалыч – и к двери ломанулись! Да не тут-то было, дверь – бабах!.. и захлопнулась, как от внезапного порыва ветра! Начали добры молодцы в дверь эту биться, но дверь старинная, добротная, её плечом, как современную фанерку, не выбьешь! А «кот» тем временем начал надуваться словно шар, башку пригнул угрожающе, лапы вперёд вытянул, только они вовсе не кошачьи оказались – ручки маленькие, совсем как человечьи, токмо все в волосах... И такая тут страшная вонь пошла по дому, будто грузовик дохлой полуразложившейся рыбы в одно мгновение в комнате выгрузили… И как одолела всех рвота надрывная от этой вонищи, казалось, кишки сейчас горлом выйдут, катаются все они по полу в конвульсиях, кричат, стонут...

А тут зарычал «кот» страшным, утробным басом, раззявив свой похожий на человеческий рот с чёрным блестящим языком. И явственно все услышали в этом рыке хриплое утробное слово: «ИЗ-ВЕ-ДУ! ИЗВЕДУ!! ИЗВЕДУУУУУУ!!!» И начало чудище медленно приближаться с рычанием, с каждым шагом раздуваясь всё больше и больше… Тут дверь сама по себе раскрылась, и уползли на карачках злодеи прочь с такой скоростью, какой Михалыч никогда не видел… Только задницы, обтянутые модными джинсами, в свете полной луны сверкнули. И бумажки свои с подписями и нотариальными печатями о покупке дома побросали…

Лежит Михалыч на полу, крестится отчаянно, хотя никогда не веровал ни во что такое... А чудище нечистое подошло к нему, наклонилось своей вонючей пастью и прохрипело с подвыванием, заглядывая прямо в глаза: «Я тут сто лет живу-у-у… И ещё сто проживуу-у… И жильё своё снести никому не позволю и тебя в обиду не да-а-ам-м! А ты больше ПИТЬ НЕ СМЕЙ!!! А не то-о-о… – страшная пасть приблизилась к его, Михалычеву, лицу совсем близко, затряслась жутко и оглушающе взревела – ИЗВЕДУ-У-У-У!!!»

Двадцать лет уже прошло с тех пор, Михалыч и по сей день живёт в своей старой хате, и кладбище стоит на своём месте, и всё вокруг в их квартале по-прежнему, разве что нет уж бабульки с её козой, да курятники изничтожены... Согласование всяких разрешений по переносу могил в другое место, понятное дело, долгая песня, но уж слишком долгой она оказалась... Многие теряются в догадках, почему, а Михалыч точно знает. Да никому про то не распространяется…

Сегодня все шумно отмечают старый Говый год. На центральной городской площади запускают красочные фейерверки, ярко освещающие их квартальчик с заброшенным кладбищем, а также вплотную подступающие к нему новостройки торгово-развлекательных центров... Совершенно трезвый Михалыч спокойно рассматривает из окна родную улицу, удовлетворённо прислушивается к шумному гулянью соседской молодёжи за окнами – живут здесь наши сто лет и ещё сто лет жить будут! Потом радостно оглядывает свою старую, но отремонтированную и ухоженную хату, праздничный стол с подарками для внуков…

Вдруг ему показалось, что скрипнула половица. Насторожился Михалыч, встрепенулся, опасливо покосился в угол комнаты, где на полу только что поставил блюдо, щедро наполненное праздничными угощениями... А потом улыбнулся, прищурился и хмыкнул: «Знаю, знаю… Жить надо как должно, а не то… ИЗВЕДУ!»

Ольга Неподоба

Сведения об авторе

Ольга Вадимовна Неподоба является членом Союза российских писателей с 2004 года. Проза Ольги впервые была опубликована в 1988 году в молодёжном выпуске альманаха «Кубань» под псевдонимом Ольга Миклован.

Стихи и проза автора печатались в сборниках «Благослови», «Барды Кубани», в антологии краснодарской поэзии «Рубежники», в бумажных и интернет-журналах и альманахах «Глагол Кавказа», «Родная Кубань», «Молодая гвардия», «Камертон», «45-я параллель», «Новый Карфаген», «Литературная губерния» и некоторых других.

Первая повесть «Периметр зверя» издана в г. Краснодаре в 1998 г., затем были изданы небольшие сборники стихов «Перевал оставшихся дома», «Зимний марш», «Спящий поток», сборник рассказов «Душа января». После публикации сборника стихов «Зимний марш» в 2004 году стала лауреатом краевой молодёжной премии имени Николая Островского, учреждённой в связи с его столетием.

С 2015 по 2022 годы при финансовой поддержке Министерства культуры РФ изданы две повести «Баллада о горизонте», «День божьих коровок», а также сборник рассказов «В ночь, в пургу и без оглядки».

Основное направление творчества – описание пешеходных туристических путешествий по Северному Кавказу. Проживает в г. Краснодаре, поэтому не только туристы, но и жители этого южного города также являются персонажами её произведений. Много внимания автор уделяет связи человека, природы и животного мира, формированию силы духа и воли к жизни героев своих произведений.

В настоящее время автор работает над новыми рассказами из современной жизни.