Георгий Садовников: Краснодар сформировал меня как писателя и человека
817
Георгий Садовников:
Краснодар сформировал меня как писателя и человека
На днях Краснодар посетил известный советский и российский писатель, прозаик, кинодраматург Георгий Садовников. Автор множества книг самых разных жанров: детская фантастика, приключения, детективы, студенческая проза. Но настоящую известность он получил с экранизацией его книги "Иду к людям", по которой был поставлен полюбившейся стране телевизионный сериал "Большая перемена". В Краснодар Георгий Садовников прибыл, чтобы принять участие в презентации сборника "Земляки", изданного ООО "Книга", а заодно и вспомнить город, где прошла его студенческая молодость, многие эпизоды которой легли в основу его произведений.
Писателя многое связывает с кубанской столицей, хотя родился он далеко от Кубани. Детство Георгия Садовникова сложилось трагично: он родился в Казани в 1931 году, в войну потерял родителей. До четвертого класса учился в казанской школе № 219 вместе с Василием Аксеновым, дружба с которым продолжалась долгие годы. В 1943 г. Садовников уехал учиться в суворовское училище в Астрахань, а затем в Оренбург в пехотное училище. После демобилизации из рядов Советской Армии был на комсомольской работе, а уже в 1951 году переехал в Краснодар, где и провел четырнадцать лет. В 1956-м он окончил историко-филологический факультет Краснодарского пединститута, по окончании один год проработал учителем в краснодарской вечерней школе рабочей молодежи, затем штатным редактором гостелерадиокомпании "Кубань", тогда еще краевом комитете по телевидению и радиовещанию.
График работы писателя в Краснодаре был достаточно плотным: экскурсии по городу, общение с прессой и телевидением, встречи с местной общественностью. Тем не менее, он нашел время для встречи и с корреспондентом "НГК", согласившись ответить на несколько вопросов.
– Георгий Михайлович, Вы провели в Краснодаре четырнадцать лет, какое впечатление сейчас, спустя пятьдесят лет, производит на Вас кубанская столица?
– Для начала надо сказать, что я был в Краснодаре в 1976 году, правда, был здесь пару дней. С тех пор в Краснодаре изменилось буквально все: новые дома, новые улицы и новые названия. Сегодня мне провели экскурсию по городу – узнаваемы только отдельные места, отдельные строения, которые буквально выныривают из современности. Когда я уезжал из Краснодара, его называли большой станицей, в чем, конечно, тоже была своя прелесть, но в культурном плане он сильно уступал городам центральной России. Именно поэтому, когда снимали фильм по моему произведению, не был выбран Краснодар, хотя многие герои романа имеют прототипы среди краснодарского студенчества. Но Краснодар тогда был очень беден интерьером, тут трудно было сделать какие-то запоминающиеся кадры, поэтому съемки было решено сделать в Ярославле, с его историческими зданиями, благоустроенной набережной и так далее. В сегодняшнем Краснодаре фильм "Большая перемена" вполне мог быть снят. Вообще, с первых моих минут в Краснодаре я все время пребываю в неком приятном ошеломлении. Только вчера мы были на великолепном спектакле в Новом театре кукол, где играли замечательные молодые актеры. Уровень совершенно не провинциальный, такой театр мог бы работать и в Москве. Очень хорошее впечатление на меня произвел и краеведческий музей. В моей молодости это было совсем непримечательное провинциальное учреждение, и краснодарская филармония, и набережная Кубани впечатляют. Я очень рад за Краснодар, за то, что в нем происходят столь позитивные изменения.
– Насколько повлияли годы, проведённые в Краснодаре, на Ваш дальнейший жизненный путь?
– Без преувеличения могу сказать, что именно Краснодар сформировал меня и как личность, и как писателя. Если не считать возраста, сейчас я точно такой же, каким был и в те годы. В первый день приезда сюда я не мог заснуть – так был взволнован, столько всего вспомнилось!
– Можете назвать какие-то особо яркие моменты Вашей жизни в Краснодаре? Я знаю, была какая-то история, когда Вас чуть ли не обвинили в антисоветчине?
– Не совсем так. Просто в 1955-м в "Метрополе" был опубликован рассказ, после которого меня обвинили в "зощенковщине". По тем временам это было серьезное обвинение, в тот момент как раз начался новый виток критики писателя, да и еще жива была память о постановлении Оргбюро ЦК ВКП(б) о журналах "Звезда" и "Ленинград", подвергшихся жесточайшей разгромной критике за "предоставление литературной трибуны писателю Зощенко". Дело могло кончиться плохо: в то время еще шли последние эшелоны с арестованными на север, и я вполне мог оказаться в одном из них. Меня, тогда еще студента, лишили стипендии, но больше не трогали до разбирательства в крайкоме ВЛКСМ, которое посвящалось как раз "идеологическому воспитанию современной молодежи". Именно там и планировалось разгромить меня окончательно. Меня спас мой преподаватель, руководитель литературной студии вуза Сергей Тарасенков. Он сказал мне буквально следующее: "Нас может спасти две вещи: или публикация твоего рассказа в газете "Правда", или письмо от Михаила Шолохова". Писатель как раз отмечал в то время свое пятидесятилетие в станице Вешенской. Было понятно, что на публикацию в "Правде" надежды быть не может, на помощь Шолохова – тоже, но попробовать стоило. Я отправил ему письмо и свои рассказы и через восемь дней получил короткий ответ, начинавшийся со слов: "Все, в чем вас обвиняют, всего лишь досужие домыслы". Было там и продолжение, где писатель разбирал уже конкретно мой рассказ, высказав ряд критических замечаний, касающихся уже чисто литературной стороны. С этим письмом я и пошел на собрание, где меня принялись вовсю критиковать. После я попросил слова и зачитал первые строчки из письма. Эффект был, как от разорвавшейся бомбы. С письма сняли восемь копий – для крайкома партии, парткома института и так далее, меня полностью восстановили в институте и даже подарили бесплатную путевку на черноморское побережье.
– От прошлого – к настоящему. Из вашего рассказа видно, что в то время писателям порой приходилось нелегко. С другой стороны, и сейчас многие творческие личности жалуются на разные трудности. Какие Вы видите сейчас основные тенденции в современной литературе?
– Разница в том, что раньше была идеологическая цензура, а теперь – коммерческая. Современный писатель зависит от издателя, от того, что сейчас пишется на потребу рынку. Я лично, когда пишу, запрещаю себе думать об издателях, о том, примут или не примут мое творчество, окажется ли оно угодным современному читателю. А многие современные авторы, наоборот, стараются подлаживаться под эти требования. Что не значит, конечно же, что они бесталанные – я знаю много очень талантливых молодых авторов, меня неоднократно приглашали на семинары молодых писателей. И я считаю, что, если их произведения действительно талантливы, рано или поздно они пробьют дорогу. Коммерческую цензуру при всей ее жестокости можно пережить, хорошая повесть или рассказ рано или поздно найдут себе дорогу. Идеологическая цензура куда страшней – ведь наносится урон уже не просто писательскому самолюбию, но его здоровью или даже жизни.
