Автор этой книги, Вячеслав Александрович Динека – один из самых закрытых и загадочных поэтов Кубани
2072
Автор этой книги, Вячеслав Александрович Динека – один из самых закрытых и загадочных поэтов Кубани. Нет, он вовсе не отшельник и ни от кого не прячется, его нередко можно видеть на встречах с читателями, на литературных фестивалях и семинарах, на презентации новых книг. Вот уже много лет он руководит краснодарским литобъединением «Верность» … И все-таки некий ореол тайны окружает поэта. Некоторая недосказанность, сдержанность придают ему и его творчеству особенное суровое обаяние и неповторимость.
Простой в общении, дружелюбный и незаносчивый, всегда готовый поделиться с друзьями и учениками секретами своего поэтического мастерства, он сразу становится немногословен, если дело касается его личной жизни. И когда его просят рассказать о себе, он предпочитает читать стихи, которые слегка приоткрывают дверцу в его внутренний мир.
Книга «Цвет памяти» появилась после недавно пережитого им тяжелого душевного потрясения – потери любимой женщины, имя которой начертано в посвящении, предваряющем эту поистине уникальную поэтическую исповедь.
Всей своей жизнью и творчеством Динека опровергает расхожее мнение о том, что якобы поэт обязательно должен быть оптимистичным и любвеобильным. Быть может, для кого-то это норма, но только не для него. Называющий себя «почти безбожником», Вячеслав Динека в минуты мрачного предчувствия обращается с Богу с одной горячей мольбой:
Карай меня!
О, боже, не жалей!
Пусть надо мной вершится суд ужасный!
Но подари немного жизни Ей,
Моей любимой, доброй и прекрасной!
Как известно, итальянский поэт эпохи Возрождения Франческо Петрарка всю жизнь любил и воспевал в стихах одну-единственную женщину – прекрасную Лауру. Даже после ее смерти он до конца своих дней продолжал посвящать ей свои сонеты. Но Лаура была замужем и не могла откликнуться на его чувства. В этом отношении Динека более счастлив. Его любовью и музой была и навеки осталась незабвенная жена Светлана. И о чем бы он теперь ни писал – о любви, о Родине, отчем доме, войне или социальной несправедливости – всегда и везде незримо рядом – Она… Помогает в невзгодах, радуется успехам, вдохновляет на творческие открытия. Это благодаря ей, Светлане, скупой на откровения поэт вдруг обволакивает читателя светлой пушкинской грустью и ласковой нежностью:
Любовь моя... Туманятся черты,
Тьма поглотить неясный призрак хочет.
Но в этой мёртвой, одинокой ночи
Ещё я жив – ещё мне снишься ты.
Случается, что силы изменяют ему. И он, низвергаясь в бездну отчаяния, начинает мечтать о «щепотке яда в пенистом стакане»… Но милый образ воскрешает его к жизни, и, собрав остаток сил, поэт вновь поднимается и зовет, срываясь почти на крик:
Любимая, любимая, любимая...
О, мне знакома радость на земле!
Мой жаркий уголёк в мирской золе!
Алмазный луч из пасмурных небес!
Я под твоей улыбкою воскрес,
Любимая, любимая, любимая...
Поэзия Динеки лишена вычурных литературных изысков, она понятна, но отнюдь не проста, как может показаться на первый взгляд, и требует от читателя серьезных раздумий и душевного напряжения:
Владыка мрака и огня,
Создатель Солнца и планет –
Сейчас товарищ для меня,
Но с ним у нас согласья нет!
Я совладелец грозных сил
Создатель замыслов и слов,
Я – созидание светил,
И разрушение миров…
Не думаю, что сочиняя эти строчки, Динека вспоминал Гавриила Романовича Державина, но… послушайте и почувствуйте неожиданное созвучие с державинскими стихами:
Я связь миров повсюду сущих,
Я крайня степень вещества,
Я средоточие живущих,
Черта начальна божества.
Я телом в прахе истлеваю,
Умом громам повелеваю,
Я царь – я раб – я червь – я бог!
Никакого чуда в этой поэтической перекличке через столетия нет. А есть лишь вечные вопросы, волнующие человечество во все времена. Для чего создан человек? Нет ли в нем частицы божественной сути? Не является ли он связующим звеном между Творцом и природой?
В палитре поэтических красок Динеки не последнее место занимает ирония, за которой часто прячется тревожное иносказательное предупреждение. В стихотворении «Крокодилы» поэт рисует умилительную картину лесного благоденствия, в котором пребывают веселые зверушки и их беззаботные детки. А в это время из скорлупы уже вылупились молодые зеленые крокодильчики, и набрав силу, расползлись по всему миру…
Очень кушать хотели
Эти странные гости –
И уже захрустели
Чьи-то первые кости…
А над ними, без страха
Прославляя планету,
Все чирикала птаха
Песню Богу и свету…
Уподобляться глупым птахам, «храбро» распевающим бравурные песни с безопасной высоты, Динека не умеет и не желает. Ему близки по духу те, кто не боится сказать читателям горькую правду. Как, например, Михаил Лермонтов – гонимый, неуживчивый, но смелый и честный, не побоявшийся сказать своему поколению, что «его грядущее иль пусто иль темно». Прошли века, но проблемы остались те же, и сегодня наш кубанский поэт вынужден сказать своему поколению практически то же самое:
Кто ж виновен, что мир – обман,
Что бездарно мы жизнь сожгли,
Что не мы повели в туман
Крутолобые корабли…
О Лермонтове в стихотворении ни слова, но мы невольно вспоминаем его «Думу», где в финале звучит горькое предсказание о суде грядущих поколений: «прах наш, с строгостью судьи и гражданина, потомок оскорбит презрительным стихом». А в наше время разве не так?
Приговор произносит внук:
«Всё, что создано за века –
Это дело не ваших рук.
На просторах родной земли
Не смогли вы воздвигнуть храм,
Вы не теми путями шли,
Вас, несчастных, не жалко нам…»
Вячеслав Динека – человек военный, кадровый офицер. Каждый раз, когда выходит его очередная книга, он непременно включает в нее стихи на военную тему. Но то, что он представил на сей раз, потрясает самое богатое воображение. Поэт создал цикл стихотворений, посвященных кубанским Героям Советского Союза и Российской Федерации. Всем поименно! Мне особенно радостно было прочитать стихотворение, посвященное прославленным летчикам-испытателям Владимиру и Константину Коккинаки, ведь Владимир был другом детства моего отца…
Летят, летят серебряные птицы –
Не ты ли им отвагою своей
Раздвинул в небе грозные границы
Заоблачных высот и скоростей!
Поистине грандиозный труд, выполненный не формально, а с душой и вдохновением, с полной самоотдачей и великой благодарностью воинам-героям за их бессмертный подвиг.
Заключительная часть книги называется «Глухозимье» … Слово холодное, тоскливое, мрачное… Оно под стать настроению поэта, который чувствует себя одиноким среди людской суеты, тоскует по жене и по ушедшим в небытие друзьям, чьи тени временами являются перед ним, тревожа память… Ему кажется, что он не живет, а лишь наблюдает за жизнью.
Но всё неузнаваемо вокруг –
Другие люди, и слова иные.
В какой-то вихрь,
в какой-то страшный круг
Втянулись и народы, и стихии.
В пору глухозимья поэт воспринимает жизнь, словно некую фантасмагорию в отражении кривого зеркала. Даже метафоры, эпитеты, сравнения и прочие поэтические средства становятся причудливо-злыми: «пустоглазая вечность», «покосилась окрестность, как урод на протезе», друг поэтов, небесный месяц, для него тоже – «безобразный, кривобокий, всепрезираемый урод», а «мир заоконный тускл и пресен, похож на грязную тюрьму» … Под пером поэта рождаются картины, сравнимые с жуткими офортами Гойи…
Только теперь, под конец книги, мы вдруг в полной мере осознаем, какой нечеловеческий ужас он пережил в те роковые дни, через какой беспросветный мрак пришлось ему пройти.
Оставшись один на один со своими мыслями, он должен был хотя бы частично выплеснуть их на бумагу, чтобы не сойти с ума. И он сделал это. И выжил.
Значит, жизнь продолжается?
