Несмертельный штраф

Четыре года назад «Новая газета Кубани» опубликовала журналистское расследование «Дело врачей» писала о том, как жительница Ленинградского района Вера Снежко пыталась доказать вину врачей, действия которых стали причиной смерти её мамы. Напомним вкратце суть дела. 05.07.2016 года Вера Юрьевна привезла свою маму Анастасию Снежко с переломом шейки бедра для госпитализации на платной основе в краснодарскую больницу «ОКБ на ст. Краснодар» ОАО РЖД». В крае это лечебное заведение больше известно как краснодарская железнодорожная больница. 18 дней пребывания в ней обошлись пациенту в немалую сумму более 85 тысяч рублей. Медики обещали оперативно и качественно провести операцию по замене шейки бедра. Но, как оказалось, деньги ничего не гарантировали. 23.07.2016 года Анастасия Снежко погибла в данной больнице.

          Два года Вера Снежко, уверенная в том, что смерть матери произошла по вине врачей, пыталась добиться сначала полноценного расследования по факту смерти матери, а затем и судебного разбирательства. Куда только не стучалась Вера Юрьевна. В юности она была комсоргом школы и верила в справедливость и в то, что живёт в правовом государстве. Но реальная жизнь подвергла ребяческую веру самым суровым испытаниям. Вера Снежко прошла и не по одному разу через все инстанции в Краснодаре, Ростове, Москве. Поначалу хозяева  высоких кабинетов вежливо слушали женщину, иные даже зароняли в её душу надежду, но по возвращении в родную станицу через время просительница понимала, что дело это в очередной раз заглохло.    Именно в этот период безнадеги Вера Юрьевна появилась в нашей редакции. Статья в «Новой газете Кубани» вызвала большой общественный резонанс.

Шутка ли, обычная женщина из станицы Ленинградской, экономист по специальности дважды дошла аж до Председателя Следственного комитета России Александра Бастрыкина! Александр Иванович, убедившись, что его кубанские коллеги под руководством Вадима Бугаенко, несмотря на его прямые указания, мышей не ловят, направил на Кубань по этому делу следователя из Москвы. Специально прибывшему в край следователю по особо важным делам Главного следственного управления Следственного комитета России подполковнику А. В. Игнатенко удалось сдвинуть дело с мёртвой точки и довести его до суда.

Синдром врача и палача

В упомянутой статье «Дело врачей» мы писали: «Доказать врачебную ошибку, либо халатность медиков на Кубани практически невозможно. Это развращает медиков и подрывает веру людей в медицину». Время показало нашу правоту. По сей день, как и 4 года назад, доказать врачебную ошибку невероятно сложно. Случай с Верой Снежко – редкое исключение, которое ещё больше подчеркивает эту закономерность. Правда, ради поставленной цели ей пришлось пожертвовать собственным  бизнесом. Терпение и мужество Веры Юрьевны, с которым она в одиночку долбила 6 лет непрошибаемую стену принесли, наконец, ей желанные плоды. Но воспользоваться ими в полной мере Вере Юрьевне не удаётся до сих пор.

Передо мной лежит толстый том. В папке-скоросшивателе почти 500 страниц. Это обвинительное заключение, представляющее собой скрупулезное исследование всех обстоятельств дела. Основными доказательствами являются выводы проверки действий медиков железнодорожной больницы специалистами Роспотребнадзора и несколько судебно-медицинских экспертиз. И те и другие усматривают причинную связь между бездействием медиков и смертью пациентки.

На основании этих документов, после трёх лет проволочек Прикубанский районный суд наконец завершил рассмотрение дела врачей. Такая неспешность судопроизводства произвела впечатление даже на краевую прокуратуру. Которая в своём официальном обращении пишет, что обвинительное заключение за подписью  заместителя Генерального прокурора РФ В. Я. Гриня поступило в суд ещё 12.04.2019 года и просит суд заседать хотя бы три раза в неделю, а не три раза в месяц, как это было по факту. Так что рассмотрение дела  завершилось лишь 24.01.2022 года.  

Адвокат Веры Снежко Сергей Филимонов отмечает тот факт, что расследование данного уголовного дела до момента его передачи в ГСУ Следственного комитета РФ проходило с явной волокитой: местные следователи первые шесть месяцев даже не назначали судебно-медицинскую экспертизу, длительное время затягивали возбуждение уголовного дела, затем очень долго не назначали необходимые для окончания расследования дополнительные экспертизы.   

– У меня сложилось обоснованное подозрение в том, что вся эта волокита с отказами в возбуждении уголовного дела, назначением и отзывом судебно-медицинских экспертиз, передача дела в различные  следственные органы на территории г. Краснодара могло иметь целью «дотянуть» расследование до истечение сроков давности уголовного преследования. То есть по этому основанию дело могли прекратить и виновные лица никакого наказания не понесли бы! Хочу высказать слова благодарности за качественное и оперативное расследование дела следователю ГСУ СК РФ А. В. Игнатенко. 

А в день вынесения приговора в зале судебных заседаний на скамье подсудимых было тесно: шестеро врачей и медсестра, – Вячеслав Атапин, Владимир Абдуев, Ирина Пантюхина, Сергей Ченский, Игорь Аксенов, Радмила Пашаева, Нина Позднякова. Их обвиняли по п. «в» ч. 2 ст. 238 УК РФ, – «выполнение работ или оказание услуг, не отвечающих требованиям безопасности жизни или здоровья потребителей».

Подсудимых признали виновными. И хотя 238 статья предусматривает срок до шести лет лишения свободы, все они отделались по сути минимальными штрафами в размере от 150 до 200 тысяч рублей. К тому же этот результат не устроил ни одну из сторон.

– Такие люди, такие врачи представляют настоящую угрозу для пациентов, – убеждена Вера Юрьевна. Смерть моей мамы – наглядное тому свидетельство. Ведь те методы лечения, которые они применяли: например, постоянные клизмы при перитоните были категорически противопоказаны. Я считаю, что фактически врачи издевались над моей мамой, она не вынесла такого «лечения» и умерла. Государственные эксперты абсолютно обоснованно указывают на неприменение врачами необходимых методов диагностики. Медики совершенно не обращали внимание на беспокойное поведение мамы именно в момент выполнения клизмы вечером 19.07.2016 года и последовавшие после этого постоянные жалобы на боли внизу живота, частый жидкий стул, тошноту, слабость, головокружение. Мама была настолько здорова, что медики решили, что испугавшись операции, она стала притворяться. Поскольку врачи не приняли необходимых мер, моя мама очень быстро погибла 23.07.2016 года. Хотя необходимые для спасения моей мамы знания, опыт и оборудование у них были. Поэтому для меня принципиально важно отстранение их от занимаемых должностей. Чтобы устранить в лице этих медиков общественную опасность, которую они представляют. Ведь именно в этом заключается главная моя цель – защитить людей от подобных «медицинских услуг», а не в простом штрафовании. Так как врачи неоднократно срывали судебные заседания, всячески затягивали рассмотрения дела, я считаю, что они постараются под любыми предлогами максимально затянуть рассмотрение этого дела, искусственно «высосать из пальца» основания для возврата дела в нижестоящие инстанции, чтобы в итоге уйти от ответственности по срокам давности привлечения к ответственности.   

Формулировки из решения суда подтверждают угрозу, которая подчас исходит от тех, кому мы доверяем своё здоровье и даже жизнь. Например, «Осознавая общественную опасность своих действий, предвидя возможность наступления общественно опасных последствий и относясь к ним безразлично Абдуев В. Б. …». Трудно представить себе, что Абдуев В. Б. проявлял безразличие только лишь в отношении одной пациентки. Ведь стаж его работы более 40 лет, почти вся трудовая биография, можно сказать, позади. И вот только сейчас открываются такие интересные подробности его отношения к своим служебным обязанностям. Оказывается, благодаря его усилиям, наступают «общественно опасные последствия», от которых пациент умирает, а он к этому «безразличен».

Но, разумеется, не один Абдуев В. Б. «Наличие причинной связи между бездействием подсудимых и наступившими последствиями в виде причинения по неосторожности тяжкого вреда здоровью Анастасии Снежко и наступлению её смерти свидетельствует об умышленном преступном бездействии…». Это о других его коллегах. Они несколько моложе, но тоже далеко не юные. За плечами большинства из них – десятилетия стажа. Такой вот работы, которую суд квалифицирует как «умышленное преступное бездействие». Сколько десятков, а может быть, сотен или тысяч людей от них пострадали, кто знает? Об этом можно лишь догадываться. И только ли они ведут себя подобным образом? Очевидно, нет. Вполне можно допустить, что они ничем особенным не выделяются среди своих коллег. И, конечно, наш общественный интерес заключается в том, чтобы люди, допускающие грубейшие ошибки и проявляющие полное безразличие к пациентам, были отстранены от практики.

Увы, подробности о том, как в реальности обстоят дела в больницах, крайне редки, на внутреннюю «кухню» посторонние проникают не часто, а пытаются разобраться во всех хитросплетениях врачебной жизни – ещё реже. Нам же представилась такая возможность исключительно благодаря упорству и настойчивости Веры Снежко в том, чтобы добиться справедливости.  

Ни тени раскаяния

Итак, обе стороны подали апелляции. Начался второй этап противостояния. Адвокаты врачей, ссылаясь на имевшиеся, по их мнению, нарушения, носящие в большинстве своем процессуальный характер, требуют вообще освободить своих подзащитных от какого бы то ни было наказания и оправдать. Тем самым врачи полностью отказываются признать свою вину в гибели пациента, хотя она уже была установлена судом первой инстанции, так же как установлено совершение ими тяжкого умышленного преступления.

А государственное обвинение в лице краевой прокуратуры предлагает, напротив, назначить реальные сроки, – 2 года пребывания в колонии общего режима и 3 года лишения «права заниматься врачебной и иной деятельностью, связанной с оказанием медицинских услуг».

На наш взгляд, несмотря на движение в сторону гуманизации правосудия, всё же у всего есть границы. Сверхмягкие приговоры – не всегда благо. Тем более в нашем случае, когда есть погибший пациент, есть заключение судебно-медицинской экспертизы с однозначным выводом, что он погиб в результате бездействия врачей, есть подробнейшее обвинительное заключение, есть выводы Прикубанского суда г. Краснодара о виновности. В такой ситуации сделать вид, что ничего этого нет, или что факты несущественны, и всем просто предложить разойтись по домам, будет выглядеть по меньшей мере странно. Во-первых, куда в таком случае девать многолетние проверки закулисной больничной жизни и выявленные многочисленные нарушения? А во-вторых, кто будет отвечать, если завтра ровно по тем же самым причинам там же умрёт очередной пациент? Тем же судьям скажут, что все возможности решения проблемы были у них в руках, а они самоустранились. Думается, это было бы худшим выходом.

Можно согласиться с позицией прокуратуры, которая в своём апелляционном представлении говорит о ключевом элементе всего процесса. Он называется справедливостью. Т. е. наказание должно соответствовать общественной опасности преступления, исходить из того вреда, который оно наносит обществу, нашим «социальным ценностям».

Тщательно всё взвесив ещё раз на весах справедливости, прокуратура вернулась к своему предложению, и второй раз намерена вынести на рассмотрение суда реальные сроки и временный «запрет на профессию», как она уже в своё время предлагала сделать Прикубанскому районному суду. Тогда он, впрочем, не согласился, хотя и «не привел мотивов, по которым отверг позицию государственного обвинителя». Ну и, наконец, Прикубанский районный суд не стал рассматривать гражданский иск о компенсации морального вреда, передав его на рассмотрение гражданского судопроизводства, хотя он был принят ещё в 2019 году, и никаких претензий к тексту иска не было. Денежную компенсацию морального вреда по закону должны взыскать непосредственно с больницы. Хочется отметить, что моральный вред – крайне редкий, почти экзотический «зверь» в наших краях. Её либо вообще нет, либо она столь копеечна, что носит лишь символический характер. А указанная в представлении прокуратуры Краснодарского края сумма компенсации морального вреда – 10 миллионов – всё же сумма существенная, и если она будет выплачена пострадавшей стороне, то можно будет говорить о каком-то движении в направлении повышения ответственности врачей за свои действия/бездействия.

Если же, в конце концов, к «разруливанию» этой ситуации подключат Фонд обязательного медицинского страхования (или другую подобную структуру), то можно будет даже говорить о начальном этапе становления цивилизованной медицинской системы с работающими институтами и со взаимной ответственностью. В которой, в частности, страховщики страхуют больницам разнообразные риски, и риск врачебной ошибки – в первую очередь. Выдержит ли тест на торжество справедливости кубанская Фемида, узнаем очень скоро.