Расследования:

Врач или враг?

12.12.2019

Всю свою неустроенность супруга больного решила поправить за счет врачей

Автор: Татьяна Гусельникова

10572

Всю свою неустроенность супруга больного решила поправить за счет врачей

История, о которой пойдет речь, знакома каждому новороссийцу.  Больше года новороссийские и краевые  СМИ публиковали множество материалов о Евгении Гончарове, в смерти которого его супруга Оксана Тимофеева обвинила врачей первой городской больницы Новороссийска.  В 2018 году через местное телевидение Оксана обратилась к землякам с просьбой о помощи, и  горожане откликнулись, собрав для семьи  значительную сумму денег. Вряд ли кто-то из тех, кто распахнул свою душу навстречу чужому горю, отслеживал, что было дальше.  Между тем история эта  вышла  далеко  за рамки обычных жалоб на врачей при потере близких, коим в последнее время на Кубани несть числа. Она заслуживает пристального внимания общества,  хотя бы для того, чтобы всем нам, живым и здравствующим, извлечь  из нее уроки.     

Искаженная действительность

В декабре  2017 года в приемный покой первой городской больницы г. Новороссийска  обратился  28-летний  Евгений Гончаров  с ожогом руки.   Дежурный врач настаивал на  госпитализации,  но пострадавший  отказался лечь в больницу в этот день. Евгений  обратился  в медучреждение на следующий  день, 25 декабря,  к  дежурному по приемному отделению,  хирургу отделения гнойной хирургии Юрию Василенко. Врач осмотрел пациента,  поставил диагноз «флегмона кисти с восходящим лимфангоитом» и госпитализировал больного  в отделение гнойной хирургии.  Несмотря на то, что внешне  пациент был в удовлетворительном состоянии,  были проведены все необходимые анализы и исследования, что нашло свое отражение  в медицинской карте.  При поступлении Евгения в отделение  в его крови был выявлен повышенный лейкоцитоз, тромбоциты понижены, что свидетельствовало о гнойном воспалительном процессе в организме больного. Василенко сделал вскрытие  гнойника,  поставил дренаж с антисептиком.  При подобных  вскрытиях рану не зашивают, такие операции чаще  делают  амбулаторно, под местной анестезией. Операция длится  минут за двадцать, при этом  допустима незначительная кровопотеря. Рана была обработана йодопироном, пациента поместили в палату, порекомендовав  держать руку в приподнятом положении.

Так и остались  бы медицинской тайной  эти подробности, известные доктору и самому больному, не начни супруга Евгения буквально сразу  после  операции  снимать и  размещать  в соцсетях фотографии забинтованной  руки со следами  йодопирона, по цвету напоминающего кровь,  с душераздирающими комментариями   «у него вся рука до локтя в крови, кровь течет…в палате стенка в крови, пол в крови, также простыни в крови, вся одежда в крови». У обывателя, далекого от медицины,  неизбежно должно было сложиться  впечатление, что  больного оставили без присмотра, кровь из раны хлещет, и не ровен час,  он может погибнуть от кровопотери. Расчет на сочувствие к Евгению, а также  гнев «к бесчувственным эскулапам» были обеспечены, как и  помощь семье со стороны  горожан. 

На следующий день, 26 декабря, Евгений  лежал в двух палатах вместе с другими больными, в которые то и дело заходили лечащие врачи, санитарки, родственники, как говорится, все было на виду. Он пользовался  ноутбуком, общался с соседями по палате и  шел на поправку. Анализы, сданные   на следующий день после операции,  показали положительную динамику в организме больного, температура снизилась.  А вечером, в 21 час, внезапно, у Гончарова  начались галлюцинации. Очевидцы рассказывают, как Гончаров прятался от человека, который, якобы, находится за окном, и которому он должен денег. По словам Евгения, воображаемый им человек собирал со стен мышей.  Соседи по палате  испугались и позвали  врача.  Дежурный хирург Вячеслав Курчатов  созвонился с заведующим отделением гнойной хирургии Сергеем Афанасьевым. Принимается решение о переводе больного в отделение реанимации. Поскольку согласно нормам транспортировать больного в реанимацию  можно  только на каталке,  дежурный доктор пошел на хитрость, уговорив разбушевавшегося Гончарова спрятаться под простынку на каталке от человека, который, якобы, его преследовал.  Гончаров согласился и  буквально  «нырнул»  на каталку. Его быстро отвезли  в реанимацию. «Пациент  в сознании, в пространстве ориентируется, но в галлюцинозе, выдает искаженную действительность», - написал дежурный хирург при переводе больного  из отделения гнойной хирургии в реанимацию. 

В отделении реанимации у Гончарова было выявлено предкоматозное состояние,  дыхание больного было угнетено, возникла необходимость  подключения его к аппарату искусственной вентиляции легких.  Ночью в отделении реанимации Евгению сделали исследование  головного мозга и легких (КТ). В головном мозге изменений не обнаружили. Позже судебно-медицинские эксперты будут  настаивать на том, что в первом  КТ врачи  отделения реанимации новороссийской больницы  пропустили гипоксию мозга, которая и привела к инсульту. Но  для того, чтобы исключить все риски,  реаниматологи, сделав  первое КТ- исследование,  проконсультировались   со специалистами ГБУЗ НИИ - ККБ № 1 им. Очаповского, и те  подтвердили, что никаких патологических изменений в головном мозге на первом сделанном КТ нет. 

 А уже спустя  несколько дней, при повторном КТ-исследовании, появились  признаки ишемического инсульта головного мозга, а затем повторный инсульт и инфаркт мозга у Евгения были  выявлены со всей очевидностью.  В чем причина такого резкого изменения состояния больного до сих пор никем не установлено, в том числе и судебными медиками. Тогда как ответ на этот вопрос является сегодня  принципиально важным для  установления истинной картины произошедшего, которая  в соцсетях стараниями   супруги  Евгения постоянно нагнеталась и была  представлена весьма  однобоко.

После инфаркта мозга Евгений  пролежал в реанимации три недели, ему сделали трахеостому, после чего он  стал сам рефлекторно дышать. Врачи-реаниматологи постоянно консультировались  в ГБУЗ НИИ - ККБ № 1 им. Очаповского в режиме  телемедицины, сверяя каждый свой шаг. Коллеги из ККБ дважды давали заключение о том, что тяжесть состояния Гончарова  обусловлена токсическим повреждением.

Как выяснилось позже, Евгений Гончаров в течение года непрерывно употреблял алкоголь в больших дозах. Но об этом его супруга сообщила врачами только после того, как состояние Евгения стало резко ухудшаться. Употреблял ли Гончаров какие-либо наркотические средства, никто так и не ответил, но факт того, что при поступлении в реанимацию у него были неестественно увеличенные зрачки, подтвержден врачом, который его принимал. В истории болезни есть дополнение к анамнезу о том, что пациент в течение длительного времени употреблял алкоголь и инъекционные наркотики.

Специалисты краевой клинической больницы (имеется в истории болезни) по телемосту не просто так дважды ставили диагноз – токсическое тяжелое поражение организма. Это явно свидетельствует о так называемом характерном «синдроме отмены алкоголя», развившемся внезапно у Гончарова в 21.00, иначе говоря «белой горячке», которая случается внезапно у людей,  резко бросивших принимать алкоголь после его регулярного употребления.

В беседе с журналистом Оксана Тимофеева на вопрос о том, злоупотреблял ли ее супруг алкоголем, предложила пообщаться на эту тему  с ее адвокатом.

Через некоторое время Евгений Гончаров был переведен в неврологическое отделение, где пролежал еще месяц, а затем был выписан из медучреждения в так называемом вегетативном состоянии, при котором в организме сохраняются только основные жизненные функции, но значительная часть мозга необратимо перестала функционировать.

В таком малом сознании он прожил еще  один год и семь месяцев. Как  пишет в СМИ Оксана Тимофеева, она  договорилась с частной клиникой в Москве о  реабилитации Евгения  и обратилась в правоохранительные органы с заявлением.

 Установление неустановления

В конце марта 2018 года следователь СО по г. Новороссийску  СУ СК России по Краснодарскому краю  А. Бондарева возбуждает уголовное дело по признакам преступления, предусмотренного ч.2 ст. 118 УК РФ. В вину врачам ставится причинение тяжкого вреда здоровью по неосторожности. Затем дело было передано по подследственности в МВД. В конце ноября 2018 года предварительное следствие по уголовному делу было приостановлено в связи с неустановлением лица, подлежащего привлечению в качестве обвиняемого. Причем приостанавливалось и возобновлялось следствие  несколько раз по разным причинам. А в июле 2019 года Евгений Гончаров скончался.  Спустя месяц после его смерти  следственный комитет возбудил уголовное дело по признакам преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 109 УК РФ  - причинение смерти по неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения лицом своих профессиональных обязанностей. А раз дело возбуждено,  то установить, кто именно из врачей, оказывавших в разное время  помощь Евгению после простой операции на руке, виновен, даже если вины врачей в этом деле нет, следователю приходится. Даже из  краткого изложения истории болезни Евгения можно сделать вывод о том, что следователю, будь он семи пядей во лбу, без медицинской экспертизы истины не установить. Ведь о действиях врача может судить только врач.   

 Эксперты по  противоречиям

Следователем была назначена комиссионная судебно-медицинская экспертиза в ГБУЗ «Бюро СМЭ». Комиссия экспертов в составе заместителя «Бюро СМЭ» Олега Шилоносова и врача учреждения Алексея Никитаева,  а также двух врачей  ГКБ № 1 г. Краснодара - Евгения Дятлова и Александра Малева, пришла к выводам, что «между нарушениями, допущенными 26.12.2017 г. дежурным хирургом отделения гнойной хирургии МБУ «Городская больница № 1» г. Новороссийска и наступлением смерти Гончарова Е.Д. имеется прямая причинно-следственная связь».

При этом эти же эксперты  в этом же документе в заключении делают вывод, что между нарушениями, допущенными на предоперационном этапе, в раннем  послеоперационном периоде 25.12.2017 г., а также в течение всего этапа оказания медпомощи в отделении анестезиологии и реанимации и наступлением смерти Гончарова Е.Д. прямой причинно-следственной связи не имеется.  Как прикажете понимать следователю такой «плюрализм»?!

И вот при таком разночтении в основной части экспертизы, они, в конце концов, делают парадоксальный вывод, что тяжелое состояние больного обусловлено тем, что он не был своевременно переведен в отделение реанимации и не был подключен к ИВЛ (искусственная вентиляция легких), что отсутствовало динамическое наблюдение за пациентом в отделении гнойной хирургии, и  даже  возлагают конкретную  вину  на некого  «дежурного хирурга»,  не удосужившись пояснить,  какого именно.

Не удивительно, что в материалах следствия   персонаж  под названием «дежурный хирург» до  сих пор проходит как «неустановленное лицо».  У  хирурга Василенко, вскрывшего рану, ни компетенции, ни оснований переводить пациента в реанимацию не было. Общеизвестно, что такое решение принимает заведующий отделением. Из истории болезни следует, что  на момент окончания работы доктора Василенко, в 15 час. 20 мин. 26 декабря 2017 года, пациент чувствовал себя вполне удовлетворительно. А решение о переводе Евгения  в реанимацию было принято другими  врачами, после галлюциноза, случившегося у него в 21 час, когда хирург Василенко уже давно отдыхал дома, после работы.

Эксперты также утверждают, что тяжелое гипоксическое поражение головного мозга, развившееся у Гончарова в послеоперационном периоде, не связано напрямую с имевшимся  у него заболеванием, а именно с флегмоной правой кисти с лимфангоитом правого предплечья, и обусловлено несвоевременным переводом больного на ИВЛ. Но  саму  причину внезапно развившегося тяжелого приступа у Гончарова  они не установили. А без этого  сделать выводы, и уж тем более установить  причинно-следственную  связь между лечением Василенко,  тяжелыми последствиями и смертью пациента, согласитесь, не-воз-мож-но.

  Кто на новенького?!                                         

Складывается такое впечатление, что следователь  экспертизу не читал. В противном случае он не мог не обнаружить в ней вопиющих противоречий.  Потому-то расплывчатое понятие «дежурный хирург» он трактовал по собственному  разумению, предъявив, недолго думая,  обвинение  Юрию Василенко, тому, кто вскрывал на кисти руки  гнойную рану под местной анестезией. Из материалов дела при этом следует, что   проделал он эту процедуру в полном соответствие с требованиями.  После чего с чувством выполненного долга, сдав смену, отправился домой.  Да и вообще мог ли кто-нибудь из докторов, которые лечили Гончарова, позже «предвидеть   возможности  наступления общественно опасных последствий своих действий в виде наступления смерти Гончарова…«Василенко, недооценил тяжесть состояния Гончарова», и «своевременно не организовал перевод Гончарова в отделение анестезиологии и реанимации и соответственно на ИВЛ», что у больного начнутся галлюцинации и тяжелый приступ «белой горячки»? Ну, не на почве же того, что почистили нарыв, не на пустом же месте у молодого, и как утверждает супруга в целом здорового человека, началась мания преследования кредитором, собирающим со стен мышей?! 

Иными словами,  Василенко вменяется то, что он наперед, за несколько дней,  не смог предвидеть развитие галлюцинаций, психоза (белой горячки), и в результате этого наступило последующее резкое ухудшение состояния пациента, который, как позже выяснил сам следователь, вместе со своей женой скрыл от врачей при поступлении в больницу факт постоянного употребления алкоголя в больших дозах (как потом призналась супруга – по пол литра самодельной чачи ежедневно). К тому же факт хронического алкоголизма Гончарова объективно подтверждается результатами вскрытия, при котором у 28-летнего молодого человека выявлены многочисленные очаги жирового поражения печени, об этом свидетельствовали и печеночные пробы. Краснодарские специалисты также по телемосту подтверждали токсическое поражение у больного Гончарова. А в  показаниях реаниматолога Бушмакина указано, что при осмотре у Гончарова были максимально увеличены зрачки, а это характерно для токсического воздействия, не исключая, наркотического. Но эти вопросы, почему то,  не были поставлены  следствием перед  экспертами. А ведь в экспертную комиссию при таком раскладе  нарколога, токсиколога и психиатра просто обязаны были включить!

Оказывается, следователь, получив данное заключение, в котором указывается на вину «дежурного хирурга», все же  допросил одного из экспертов – Никитаева А.В., и тот, вопреки своим же выводам, выдал  новую прямую причинно-следственную связь между лечением, осуществляемым Василенко и смертью Гончарова.  Какой именно  из выводов господина Никитаева   брал  за основу следователь? Зато супруга Евгения оценила его работу «по достоинству».

«Хотелось бы выразить благодарность руководителю СУ СК РФ по г. Новороссийску Карганову А.В. и следователю Максименко М.С., который в настоящее время ведет следствие по данному делу, за высокий профессионализм и высокое качество следствия,  да и просто за человеческое отношение и понимание ситуации», – пишет слова благодарности в СМИ Оксана Гончарова. 

И как только появилось обвинительное заключение, Оксана Тимофеева подает гражданский иск, в котором намерена взыскать с врача Василенко… 54 млн. 580 тыс. 528 руб. и 25 копеек. В эту сумму вдова  включила  лечение супруга  в  клиниках на 2 млн. 258 тыс. рублей, 180 тыс. – стоимость затрат на захоронение, специализированное питание, медикаменты, а также стоимость ипотеки в 1 млн. 99 тыс. рублей.  Понятно, что таких средств, хоть даже и в 10-20 меньших у хирурга Василенко нет, и данный иск, конечно был заявлен с прицелом к больнице № 1, которая входит в структуру горздравотдела г. Новороссийска, и больница несомненно будет солидарным ответчиком по этому огромному гражданскому иску, если суд все-таки признает Василенко виновным.

Собственный моральный вред Оксана Тимофеева  оценила выше – всего 50 млн. рублей. Несмотря на систематическое  злоупотребление алкоголем,  Евгений был ей бесконечно дорог. Это конечно уже их личные дела, но когда под уголовное дело попадают  те, кто спасал Евгению жизнь, значение имеют все детали. И если следователь не дал им оценку, то прокуратура просто обязана была вникнуть в суть дела, а не  основываться только на одной весьма и весьма сомнительной экспертизе.

Под чем Стуконог подписался

Непостижимым образом  из дела  исчезают  листы назначения Василенко за 25 и 26 декабря, а также  экспертиза Росздравнадзора, которая была проведена по инициативе краевого госоргана. Прокурор Новороссийска Игорь Стуконог, имея за плечами  огромный опыт прокурорской работы, зная об этих фактах, тем не менее, при таких вопиющих противоречивых выводах судебных медиков, неустановления в заключении СМЭ экспертами причины, почему  Гончаров впал в такое тяжелое состояние, самолично подписывает обвинительное заключение и направляет дело в суд.  Очень странно эта поспешность выглядит для действий прокурора, который сам в первую очередь должен надзирать за законностью и обоснованностью обвинения.

К нам поступило коллективное письмо  врачей новороссийской  больницы (около 50-ти подписей), в котором они высказывают свое возмущение по поводу нарастающей тенденции  огульного обвинения медиков, просят провести по данному факту расследование.  Редакция не может  самостоятельно инициировать проведение авторитетной полноценной комплексной экспертизы.  Поэтому мы обратились к Владимиру Бенсману, которого на Кубани  называют «патриархом хирургии», его методики внедрены в ведущих клиниках страны. Имя профессора широко известно далеко за пределами Кубани и России. Автор 274 научных трудов, в том числе четырёх монографий, а также 18 авторских свидетельств СССР и патентов РФ. Восемь предложенных им хирургических операций нашли применение в ряде регионов России и в двух странах ближнего зарубежья. На российских и зарубежных съездах, конгрессах и конференциях Бенсманом прочитан 121 доклад. Говорить о заслугах этого выдающегося человека с почти 70-летним врачебным стажем можно долго.

При всей своей занятости  Владимир Михайлович согласился встретиться с журналистами «Новой газеты Кубани». Мы рассказали ему историю из Новороссийска, предоставили  имеющиеся в редакции документы, материалы, высказывания свидетелей,  и заключение экспертизы.

- Совершенно правильно все было сделано. Этот больной – хронический алкоголик, во всяком случае, в течение года он пил беспробудно, каждый день, а, может быть, даже и кололся, это не доказано, но такие сведения я из материалов почерпнул. У него возникла флегмона кисти, на тыле, по поводу которой он шесть суток не обращался. Флегмона немного распространилась на предплечье. Наконец, он явился в приемный покой,  и доктор Василенко сделал ему правильную операцию. Он ему достаточно радикально вскрыл флегмону, обработал ее, положил повязку с йодопироном, назначил антибиотики, все в порядке вещей. Кстати, больной обращался и  накануне, но от операции отказался и ушел. Утром опять явился и Василенко ему все сделал, что должен был сделать хирург в этом случае. По большому счету, он, может быть, и в госпитализации-то  не нуждался, потому что состояние у него было ближе к удовлетворительному. Это все можно было сделать и амбулаторно. Но все-таки Василенко его госпитализировал. Кровопотери при такой операции ничтожны. Утром, судя по истории болезни, состояние его несколько улучшилось – и общее состояние, и особенно рана. Гноя небольшое количество было, признаки распространения на предплечье исчезли, лимфонгоит, то есть поражение лимфатического сосуда. Температура несколько снизилась. Тем не менее, доктор сделал ему перевязку, правильно все сделал и продолжал лечить его антибиотиками и успокаивающими препаратами, видимо, пациент был несколько возбужден.   В положенное время доктор ушел домой. А где-то к вечеру состояние больного резко ухудшилось – появилось возбуждение. Появились галлюцинации, он стал неконтактным, его положили в реанимационное отделение, потому что у него к тому были показания по общему состоянию. А дальше дело пошло с ухудшением ситуации, уже Василенко к этому никакого отношения не имел, - не допуская никаких сомнений, -  заявил  Владимир Михайлович. 

На вопрос журналиста, своевременно ли Гончарову была сделана операция, профессор ответил отрицательно:

- Нет. По обращению  - своевременно, а по отношению к началу заболевания – не своевременно. Он шесть суток не обращался к врачам, это привело к тому, что ухудшился процесс.

Была ли необходимость переводить его в реанимацию в том состоянии, в котором он находился после операции?

- Нет, у него состояние было ближе к удовлетворительному. И то, что врача пытаются обвинить в том, что он не перевел больного в реанимацию, это несостоятельно совершенно, потому что состояние больного было ближе к удовлетворительному. А ухудшение наступило вечером. Когда врач был давным-давно дома. Дальше о нем должен был заботиться дежурный хирург – он и позаботился, перевел его в реанимационное отделение.

Что же с ним произошло вечером?

- Белая горячка, самая настоящая. Я, конечно, не психиатр, я хирург. Но я все равно врач. И в прежние годы мне приходилось сталкиваться с этим не редко. Толчком к развитию белой горячки у алкоголика является любой тяжелый стресс. К таковым можно отнести, в первую очередь, резкий отказ от употребления алкоголя, это самая частая причина белой горячки, когда, человек бросает пить. И конечно, определенную роль сыграла его болезнь флегмона и хирургическое вмешательство, но не решающую, решающая – это алкогольная абстиненция.

 Я почему утверждаю, что это никакой не сепсис, это белая горячка. Во-первых, на основании клиники, которая описана в истории болезни, это так называемая «белогорячечная» клиника. Во-вторых, на основании результата судебно-медицинского исследования.  В мозгу  у него нашли большие двусторонние участки ишемии, обескровливания, нарушения кровообращения в сторону обеднения кровообращения. Это характерно для людей, умерших от белой горячки, это типично. Но это совершенно не типично для сепсиса. Отек мозга – тоже белая горячка, особенно отек ликворной системы, глубокой, желудочковой. У него желудочки были расширены. Все это задокументировано. Мне непонятно, почему судебно-медицинский эксперт склонился в сторону сепсиса. Ну не было у него никаких клинических признаков сепсиса. Это первое. Не было на вскрытии признаков сепсиса. Если имеются септические осложнения со стороны головного мозга, то они протекают в виде воспаления мозга – или это энцефалит,  либо гнойный менингит, либо это абсцесс мозга, либо это распространенное околососудистое воспаление тканей мозга, с таким геморрагическим оттенком. Этого у пациента  не было ничего. А ишемия была, отек был. Я не берусь судить, почему так поступил судебный эксперт. Я не могу квалифицировать это как результат неквалифицированного отношения, я не знаю, что это такое, но  факт остается фактом. Я не могу согласиться с мнением эксперта, что это не белая горячка, а это сепсис, - заявил  профессор.  

На вопрос о том, мог ли врач Василенко предвидеть такие последствия после проведенной операции, профессор Бенсман ответил однозначно:

- Конечно, у каждого алкоголика можно предвидеть наступление белой горячки, а что он должен был его в удовлетворительном состоянии класть в реанимацию?!  Никакой вины хирурга нет. Мне могут возразить, что у больного были так называемые признаки системной воспалительной реакции, характерной для сепсиса. Были,  и Василенко их нашел, он описывает их. Но этот синдром системно-воспалительной реакции характерен не только для сепсиса, он характерен для любого тяжелого стрессового состояния. Мы его наблюдаем при травматическом шоке, при ожоговом шоке, при анафилактическом шоке, при сепсисе и при белой горячке.

Есть ли причинно – следственная связь между действиями хирурга и  дальнейшим ухудшением состояния Гончарова и его смертью, как утверждают судмедэксперты? 

- Никакой,  не могу с ними согласиться. Есть причинно-следственная связь между пьянством и белой горячкой, между белой горячкой и смертью от вклинения ствола мозга в большое затылочное отверстие, это результат отека мозга,  тяжелого прогрессирующего отека мозга, да, это есть. Но между хирургическим вмешательством и смертью больного – никакой связи нет, - заверил Бенсман.

Владимир Михайлович добавил, что белая горячка протекает по-всякому. Часто от нее выздоравливают, нередко она протекает тяжело, но тоже с выздоровлением, а у этого больного, как описано судебным медэкспертом, рано развилась обширная ишемия мозга, обескровливание мозга. Это привело к тому, что погибла кора головного мозга. Остались только стволовые функции, вегетативные функции, которые обеспечивали дыхание, сердцебиение и обменные процессы. Но если мозг умер, то он умер навсегда. И такие больные, как правило, все равно умирают,  заключил профессор.

Владимир  Михайлович  Бенсман также отметил, что существенной ошибкой экспертов было то, что они не привлекли психиатра для экспертизы.

Надо жить!

Выражая сочувствие  Оксане Тимофеевой и ее детям, мы не имеем права замалчивать факты.  На следующей неделе в Октябрьском суде Новороссийска начинается слушание по  так называемому «делу врачей».  Судебное следствие при таком  сыром деле  может длиться вечно,  в поисках виновного «дежурного хирурга». Судья  Манолис  Керасов начнет рассматривать дело по обвинению врача Юрия Василенко. Чем будет оперировать гособвинитель, представитель прокуратуры Анна Нечаева, неизвестно. Ни одного факта вины врача Василенко в деле нет. Как в этом случае поступит судья? Вернет дело  в прокуратуру или будет рассматривать по существу? Корреспондент «Новой газеты Кубани» будет присутствовать на  заседаниях,  мы будем информировать  наших читателей о ходе  этого беспрецедентного процесса. 

А все это время,  придавленные грузом  мифической вины врачи новороссийской больницы,  будут выходить на смену,  рисковать своей свободой, спасая  жизни больных, помня, что  страдания родственников могут нынче оцениваться в годовой бюджет больницы. Как вы думаете,  сердобольным новороссийцам, жертвовавшим свои кровные для выздоровления супруга Оксаны, это пойдет на пользу?   Если  мы вместе  не остановим эту  «охоту на ведьм», то врач будет думать о том, не как спасти пациента, а как защитить себя.

Татьяна ГУСЕЛЬНИКОВА