6483
«НГК»: Виктор Александрович, расскажите, в каком году начало свою деятельность в Горячем Ключе ООО «Пиретта-Технологии»? Какие разрешительные документы для этого требовались?
В. ДОБРОВ: С 2016 года, как зарегистрировались. Юридический адрес наш – это база, что возле станицы Суздальской, так что мы местные. Требования к предприятиям по утилизации медицинских отходов ничем не отличаются от требований к любым другим предприятиям: заводам, фабрикам, элеваторам, торговым комплексам. Вся необходимая документация: разрешения, технические условия, сертификаты, заключения, экспертизы и др. у нас имеются. Мы мониторим изменения в законодательстве РФ и своевременно приводим в соответствие свои разрешительные и иные документы.
«НГК»: Соответствует ли земельный участок, занимаемый предприятием «Пиретта-Технологии», требованиям законодательства? Почему выбран участок именно в Горячеключевском районе, а не где-то ещё?
В. ДОБРОВ: Мы занимаем участок промышленного назначения, отмечаю это специально, потому что в соцсетях иногда распространяются неправильные сведения. Наш участок – не с/х назначения, и никогда им не был. Это земли для промышленности, что можно проверить по Публичной кадастровой карте, см. копию информации ниже (участок «Пиретты» закрашен жёлтым, категория земель по закрашенной территории указывается на табличке слева). Причём разрешённое назначение – именно для предприятий II класса опасности.
Важно также, что участок, на котором работает «Пиретта», не относится к муниципальным образованиям и никогда не относился. Проверить это тоже можно по Публичной кадастровой карте, где отмечены границы территории муниципального образования Бакинская, а также и границы нашего участка. Расстояние между ними составляет 2,36 км напрямую через лес.
Мы покупали этот участок не у муниципалитета, а у нефтяной компании. И специально искали участок с таким назначением, на котором и ранее располагались именно опасные предприятия нашего же класса опасности. Это назначение присвоено землям данного кластера со времён советской власти.
В каждом регионе должно быть какое-то место для вредных производств. В том числе и в Краснодарском крае. Раз людей лечат, значит надо где-то утилизировать отходы. Раз есть сельское хозяйство – значит должна быть территория для всяких удобрений, скотомогильников и т. д. Где это размещать? Лучше всего там, где низкая плотность населения, в 2-3 км от любого жилья, в лесу. Заметим, что в границы горно-санаторного кластера эта земля не входит.
И здесь, с советских времён, размещаются предприятия такого рода, обслуживающие Краснодарский край, например: скотомогильник, база нефтеразведки, а в настоящем – производство средств защиты растений, попросту ядохимикатов (это наши соседи). Площадка обработки и перегрузки твёрдых бытовых отходов тоже зарезервирована по соседству. Ну, и небольшая наша площадка по утилизации медотходов. По сути, эта зона – небольшой технопарк.
Всё это не единожды проверено прокуратурой, Росприроднадзором, Роспотребнадзором. Наше размещение было утверждено на федеральном уровне вместе с санзоной в 500 м, при такой локации мы не можем нанести никому вреда. Мы будем рады, если наш комментарий успокоит взволнованную общественность.
«НГК»: В чём главная опасность и особенность медицинских отходов?
В.ДОБРОВ: Медотходы имеют разный состав, прибывают к нам в запечатанных мешках, которые мы не имеем права вскрывать. Считается, что главная опасность медотходов – инфекционная (биологическая). К примеру, женщина родила ребенка. Счастливая мама с малышом выписались из роддома, после них остаётся 1,5 кг «добра», которое куда-то же надо деть? В «наших» запечатанных мешках и ёмкостях присутствует определённая доля биологических отходов. Или, скажем, просроченные лекарства, которые накапливаются в больницах и на фармскладах. Среди которых есть очень опасные. Всё это категорически запрещено везти на полигон ТБО – только сжигать! Медицинских отходов всего 1% от всех прочих, что совсем немного. Наша деятельность – это своеобразный щит, защищающий население от распространения инфекционных болезней.
«НГК»: Какая технология используется на предприятии для утилизации медицинских отходов?
В. ДОБРОВ: Сейчас мы используем только огневую утилизацию, хотя на нашей базе есть также линия для дезинфекции и дробления пластиковых отходов. Мы выполнили на ней несколько контрактов в 2017-2018 годах. Однако надёжность метода, с точки зрения эпидемиологии огневой утилизации, значительно выше. Кроме того, ряд отходов (ту же биологию и лекарства) методом дезинфекции обрабатывать нельзя. Больницам этот подход оказался неудобен, дорого очень, и от этой практики все отказались. Вообще мы обязаны использовать тот метод, который по контракту требует больница.
«НГК»: Какова сегодня мировая практика в деле утилизации медицинских отходов, и насколько ваша технология совершенна относительно передовых технологий?
В. ДОБРОВ: В мире сегодня существует всего три метода:
– химический (попросту заливают отходы хлоркой), он считается устаревшим;
– огневая утилизация (сжигание);
– обеззараживание в автоклавах или СВЧ и дробление, потом захоронение на полигонах.
Больше ничего человечество не придумало. При этом у каждого метода есть свои недостатки. Эпидемиологи «не любят» автоклавирование и СВЧ, поскольку обоснованно предполагают, что невозможно массово проконтролировать, все ли микроорганизмы уничтожены, а часть отходов автоклавировать вообще нельзя (примерно 30%). Экологи «не любят» сжигание – «за» выбросы дыма. Экономисты в больницах любят, чтобы было дёшево. Можем дать очень хорошую ссылку на исследование, опубликованное в начале года в авторитетном журнале https://elibrary.ru/item.asp?id=44845931.
Это для тех, кого всерьёз интересует этот вопрос. Что касается мировой практики, Япония сжигает почти 100%, Германия, Польша, Скандинавия, Англия и Франция сжигают, Южная Европа автоклавирует и дробит 30%, остальное сжигает. Мы много общаемся с международными компаниями по утилизации и хорошо знаем и их практику, и трудности, с которыми они сталкиваются.
Директива Евросоюза категорически требует сжигать медотходы отдельно от остального мусора.
«НГК»: Существуют ли сегодня в РФ госпрограммы поддержки малого бизнеса, которые занимаются утилизацией медицинских отходов? Если «да», то в чём выражается эта поддержка?
В. ДОБРОВ: Да, часть нашего оборудования закуплена и установлена на деньги, полученные под гарантии правительства Краснодарского края. Но в общем объёме инвестиций в предприятие их доля очень мала.
«НГК»: : Несколько раз на площадке предприятия в Горячем Ключе происходил выброс чёрного дыма. В комментариях, которые вы давали нашему изданию, вы связывали это с человеческим фактором. Поясните, как именно устроена очистка дыма на вашем предприятии. И можно ли предпринять дополнительные меры, чтобы выбросы меньше беспокоили людей? Общественники города Горячий Ключ предложили провести эксперимент – показать, какой дым идёт из трубы с применением фильтра, и какой – без фильтра. Возможно ли это?
В. ДОБРОВ: Поскольку в Сети всё время пишут, что «у «Пиретты» нет настоящих фильтров, а только через воду дым пропускают», что «у них камера дожига – это фактически вторая печка…», то придётся потратить некоторое время на подробный рассказ об этих заблуждениях.
О составе дыма
Как я уже сказал, медотходы прибывают к нам в запечатанных мешках, которые мы не имеем права вскрывать, и не вскрываем, ради безопасности от инфекций.
Таким образом, мы не знаем, каков именно состав отходов в отдельном мешке, не знаем, чего сегодня будет больше – биологии или, скажем, текстиля и шприцов. То мы предусматриваем защиту от самых разных веществ в составе дыма, хотя сам состав всё время немного меняется, сегодня он будет не такой, как вчера.
Зачем нужна «камера дожига»?
Итак, мы знаем общий список веществ, которые могут находиться в выбрасываемом дыму. Сажа создаёт чёрный цвет и всем хорошо видна, но это самое безопасное вещество из всех – обычный углерод. Сажа присутствует и в чёрной бане на стенках, и в дыму костра, и даже в активированном угле, который принимают внутрь при отравлениях. Но кроме неё могут вылетать при сжигании отходов бесцветный угарный газ СО, оксид и диоксид азота, бензол, смесь предельных углеводородов, бензапирен (о котором нас часто спрашивают активисты), пропан, бутиловый спирт и ещё кое-что. Так вот, сажу как раз можно удалить системой промышленных фильтров, о которой расскажем далее. А всё остальное нужно именно ДОЖИГАТЬ обязательно, то есть делать дополнительную камеру после реактора печи, где к отходящему дыму снова добавляется кислород, поддерживается очень высокая температура (до 1200 градусов) и ДОГОРАЕТ то, что не успело сгореть в реакторе, включая, кстати, и часть сажи. Если отсутствует качественный дожиг, по округе будет разлетаться бензапирен и т. д. Так что камера дожига – это очень важная и необходимая часть установки. Конвенция ЕС однозначно требует наличие камер дожига на всех утилизационных печах. Многократно произведённые и регулярно повторяющиеся замеры выбросов показывают, что наши камеры дожига работают вполне надёжно.
«НГК»:Можно ли установить на утилизационной печи для отходов «обычные» фильтры вроде как на пылесосе?
В. ДОБРОВ: Нельзя по очень простой причине. После камеры дожига вылетает газ с температурой, близкой к 1000 градусов. Любой «обычный» фильтр прогорит в считанные секунды. Так никто не делает во всём мире. Горячие газы чистятся другими методами. Методы промышленной очистки газов хорошо известны, описаны во всех учебниках. Можем привести ссылки на очень солидные труды, этому посвящены целые лекционные курсы в технических университетах. В рамках нашего интервью поясню, что эти методы делятся на «сухие» (очистка путём центробежного вращения газа в циклоне) и «мокрые» (очистка путём пропускания газа через водяную взвесь в скрубберах или так называемых барбатажных, или пенных, аппаратах). Второй метод считается существенно более эффективным. Вот цитата из солидной научной работы:
«В барботажных аппаратах очищаемые газы в виде пузырьков проходят через слой жидкости; при этом вследствие большой поверхности соприкосновения газов с жидкостью протекает процесс очистки газов от взвешенных частиц. Очищаемые газы барботируют в жидкость через трубки, опущенные в слой жидкости. Для дробления газов на мелкие пузырьки край барботажной трубки часто делают зубчатым. Эффективность подобных аппаратов достаточно велика, однако из-за сложности изготовления они имеют ограниченное применение в промышленности.
В пенных аппаратах пылеулавливающий эффект достигается в результате движения очищаемого газа через слой пены. Пена в этих аппаратах может формироваться различными способами: на решётке, куда подаётся жидкость, продуваемая снизу воздушным потоком или при ударе воздушного потока о зеркало жидкости».
Вот картинка из Интернета, показывающая, как примерно работают такие аппараты.
У нас функционирует Центробежно-Барбатажный Аппарат (ЦБА), совмещающий функции циклона и пенно-барбатажного аппарата. Дым в ней вращается с бешеной скоростью по кругу, так что твердые частички (сажа) отбрасываются в сторону – это принцип работы циклона. Плюс дым проходит через вспененную взвесь воды и пара (там температура больше 100 градусов) – эта взвесь абсорбирует ещё большую часть сажи и прочих частиц, и вытекает наружу грязная субстанция. На трубку, выводящую воду наружу, вешается мешок для фильтрации этой сажи, его регулярно приходится менять, потому что он забивается отфильтрованной сажей.
Там не одна такая бочка, а три. Вода в них отстаивается, и ещё часть сажи опускается на дно в виде осадка, а отстоявшаяся вода потом идёт опять по кругу в ЦБА. Вот схема этого процесса.
Воду из бочек меняют время от времени и вывозят специальной машиной на очистные сооружения, а вовсе не сливают в речку, как некоторые думают.
Таким образом наш фильтр и работает, только это не «обычный» фильтр, а специальное техническое устройство.
«НГК»: Можно ли этот фильтр отключить в целях экономии на фильтрах, как иногда пишут в соцсетях?
В. ДОБРОВ: Нет, нельзя. Вся эта конструкция намертво приварена прямо к трубе, выходящей из печи. Вот, на снимке это хорошо видно.
Да и на чём экономить? На воде? Она всё равно идёт по кругу.
«НГК»: Почему же тогда бывают случаи выбросов чёрного дыма, если фильтры не отключают из экономии?
В.ДОБРОВ: Потому что не исключены случаи поломки оборудования или просто человеческого фактора. Простой пример – лопнул подводящий воду шланг, вода не идёт в ЦБА, дым перестал фильтроваться, как положено. Пошёл чёрный выброс. Увидели, забегали, поменяли на запасной, который всегда наготове, рядом. 15 или 20 минут шёл чёрный дым очень неприятного вида. Это редко, но бывает. Гораздо чаще – второй вариант – человеческий фактор. Рабочие передали друг другу смену. При передаче смены полагается сжигание приостановить и помыть – почистить всю фильтрующую установку внутри, чтобы там слои сажи не нарастали (для этого в ней специальные окошки проделаны), воду поменять, проверить, чтобы сварочные швы не полопались. На это время насос водяной выключают, естественно. Как начинают сжигать, надо снова включить. А рабочий забыл включить. Или поленился воду в бочке поменять, а она уже здорово грязная, что снижает эффективность фильтрации. Или ещё проще – перегрузил печку. Закинул туда больше положенного. Обычную домашнюю печку отопительную тоже сдуру можно «перегрузить» дровами или углём. Так натолкать, что дым в комнату прямо повалит, сами понимаете…Тоже от этого пошёл выброс, как только начальник площадки заметил, тут же принимает меры. То есть бывает нарушение технологического процесса, человеческий фактор…
Хочу сразу сказать, что эти короткие по времени выбросы, также как и небольшое на 2-3 минуты усиление выброса при загрузке новой порции отходов в печь, которое всегда бывает, – всё это учтено в наших разрешениях на выбросы. При этом мы в среднем за сутки все равно выбрасываем этой сажи в разы меньше, чем нам разрешено.
«НГК»: И всё же, какова эффективность работающей фильтрационной установки?
В. ДОБРОВ: Мы специально делали лабораторные замеры – лаборатория измеряет содержание сажи до ЦБА и после неё и сравнивает их. Эффективность немного плавает в зависимости от состава отходов и даёт до 83% очистки. Собственно, случаи, когда «забыли включить воду», наглядно показывают, что в этот момент дым идёт более чёрный. Как только приняты меры, дым приходит в норму и напоминает скорее обычный дым от печного отопления, который детишки на картинках над домиками рисуют…
«НГК»: И что же, никаких дополнительных мер предпринять нельзя?
В. ДОБРОВ: Мы видим, что эти эпизодические краткие «чёрные дымы» беспокоят местное население, хотя они не долетают даже до границы санзоны в 500 метров, и уж, конечно, никак не долетают до Горячего Ключа, до которого 20 км через лес. Поэтому мы примем меры – поставим между имеющейся установкой ЦБА и трубой дополнительно ещё одну ступень очистки – сухой «циклон». Мы полагаем что это ещё уберет около 20% сажи (обычно циклон чистит менее эффективно, чем ЦБА, но всё-таки…) Точно это сказать нельзя заранее, так как сильно зависит от того, как именно изменится газовая динамика во всей конструкции. Но, например, на нашем заводе в Сланцах, где мы впервые это опробовали, циклон дополнительно вычищает из потока примерно 25% от общего количества сажи. Мы проверим это на практике и хотим пригласить на запуск циклона неравнодушных активистов и вашу газету, чтобы люди видели, что мы прислушиваемся к их пожеланиям. Хотя мы и без этого укладываемся во все нормативы, но мы считаем важным проявить дополнительную заботу об экологии Горячеключевского района. Тем более что большинство наших сотрудников – как раз местные жители.
«НГК»: Насколько ваше производство наукоёмко? Какие требования предъявляются к специалистам, и соответствуют ли кадры на вашем предприятии этим требованиям?
В. ДОБРОВ: К сожалению, в стране не производится готовое мощное и недорогое оборудование для хранения и утилизации медотходов, которые имеют свою специфику. Директива Евросоюза категорически требует сжигать медотходы отдельно от остального мусора и наш СанПиН – тоже. В этом всё и дело. Если бы оборудование по качеству лучше нашего производилось и продавалось, мы бы пошли и купили, и дело с концом. А так нам приходится фактически держать небольшое проектное бюро и дорабатывать оборудование самим, в соответствии со своим большим опытом. Мы его сами сертифицируем, регистрируем производство и производим. Его у нас покупают и сторонние организации, причём довольно часто.
У гендиректора нашей производственной компании «Пиретта» Н. Е. Ляпухова – целый ряд патентов на изобретения, наш основной акционер С. М. Перминов – доктор технических наук, ещё работают опытные инженеры в Москве и в Питере.
К специалистам, работающим непосредственно у печей, требования другого рода – хорошее здоровье (работа тяжёлая и опасная), наличие прививок, соответствие профстандарту «Оператор оборудования для утилизации и обезвреживания медицинских и биологических отходов», прохождение курсов повышения квалификации по обращению с отходами (112 учебных часов).
«НГК»: Сколько проверок было проведено на предприятии в этом и прошлом году? Кем были проведены проверки? Были ли выявлены недостатки, какие, и были ли они устранены?
В. ДОБРОВ: В этом году не было пока проверок, но мы всегда к ним готовы, у нас есть все необходимые документы, налицо большое старание работать строго по правилам. Поэтому недостатки выявляют обычно мелкие. В прошлом году проверка выявила нехватку пары прививок у рабочих и уборщицы (всех срочно допривили), трещину в стене в помещении санпропускника (это не положено, стены надо мыть ежедневно, чтобы туда не попала какая-либо инфекция) срочно отремонтировали, а также ошибочно завысили цифру при сдаче данных о выбросах в Росприроднадзор. Завысили, а не занизили, то есть себе сделали хуже, при этом предъявили им протокол анализов с правильной цифрой. Как-то раз нашли у нас неподписанный уборочный инвентарь, крыша над ящиком с золой была сделана без боковых стенок, как требуется… Короче, все эти недостатки очень быстро устраняются, и после каждой проверки наша база становится всё ближе и ближе к идеалу, так сказать… Кстати, мы тут же учитываем выявленные недостатки в практике других наших заводов, идёт интенсивный обмен опытом. Только что прошла проверка на заводе в Твери, у нас – тьфу-тьфу, вообще без замечаний прошло!
«НГК»: На прошедшем «Южном экологическом форуме» в г. Краснодаре руководитель Краснодарского отделения Российского экологического общества Тимур Татьянченко высказал предложение председателю Совета директоров компании «Пиретта» Сергею Перминову об установке газоанализаторов по границам санитарной зоны предприятия. Видите ли вы в этом смысл?
В. ДОБРОВ: Как и ответил С. М. Перминов, ради бога, никаких проблем мы в этом не видим. Хоть всю санзону вокруг обставьте газоанализаторами и хоть ежедневно обрабатывайте данные. Закон этого не требует, но в инициативном порядке, если найдётся желающий всё это профинансировать, охранять эти достаточно дорогие приборы, оплачивать потом обработку результатов (газоанализатор же не даёт готовой цифры, это надо лабораторию сажать на обработку данных), то пожалуйста! Как говорится, любой каприз за ваши деньги!Мы ведём проверку в соответствии с законами РФ несколько раз в год в установленные сроки.
«НГК»: В социальных сетях распространили копии ваших журналов учёта золы за 2019-2020 годы. Некоторые общественники, рассмотрев их внимательно, решили, что у вас подозрительно мало золы от утилизации отходов образуется. На этом основании они предположили, что «лишняя зола» может быть где-то незаконно складывается или выбрасывается. Как вы можете это прокомментировать?
В. ДОБРОВ: Да, действительно, мы знаем, что эта тема обсуждается. И видели копию этой странички из журнала. В этой связи у меня два комментария.Во-первых, эта страничка за конец 2019 года и начало 2021 года, когда мы сжигали около 100 тонн отходов в месяц. Выход золы соответствовал 7% от сожжённого объёма. Это совершенно нормально. Года два назад прокуратура заставила нас специально замерять выход золы. От 5 до 10% от исходного объёма, смотря какой именно состав отходов везут в данный момент из больниц. Я уже говорил, что состав у нас всё время меняется. Кто говорит про то, что должно оставаться 30%, – не разбирается в вопросе. От сжигания бытовых отходов может и больше остаётся, особенно если не сортировать, – там велико содержание металла, стекла и прочего. А у нас металл – только иголки от шприцов, ампулы попадаются в лекарствах… 10% это максимум. Медицинские отходы зачастую имеют большой объём, но в основном это воздух, так как сбор производится в полиэтиленовые герметичные пакеты. Дополнительно нужно отметить большое количество пластика и полиэтилена в составе одноразовых медицинских инструментов, пелёнках и так далее, данные материалы сгорают практически стопроцентно.
Во-вторых, очень интересно, как попала эта страничка в соцсети? Кто-то её украл из нашего архива, как видно? Мы ничего не скрываем, мы готовы работать с общественностью. Приходите открыто, мы будем отвечать, пояснять. При повторении утечки документов мы будем инициировать внутреннее расследование.
Что касается поисков незаконно вываленной золы, хоть весь край обыщите, земля принадлежит гражданам страны, в которой они проживают, общественники имеют доступ не только к информации, но могут и пройти все лесополосы и поля. Мы-то точно знаем, что всё у нас сдано по всем правилам со всеми документами. Домыслы, наговоры мешают работать и наводят невольно на подозрения. Впрочем, это тоже нужно проверить…
«НГК»: Два месяца назад «Новая газета Кубани» совместно с общественностью города Горячий Ключ провела акцию по забору проб снега на границе санитарной зоны предприятия и в центре города, а также побывала на территории предприятия. Не проще ли провести аналогичный эксперимент с участием общественности для проверки объёмов образования золы?
В. ДОБРОВ: Разумеется, можно. Давайте нам добровольца со всеми прививками, как у наших сотрудников, чтобы можно было допустить в рабочую зону. Пропустим через санпропускник, оденем на него средства индивидуальной защиты (спецодежду и респиратор), он пройдёт инструктаж, посадим напротив печки. Сожжём при нём тонну или полтонны. Потом сам ведро с золой взвесит и посмотрит, какой процент золы образовался. Заодно посмотрит на тяжёлый труд наших ребят, понюхает, чем пахнут свеженькие медотходы из Горячеключевской ЦРБ, которую каждый из нас посещает иногда… Может быть, порадуется, что этакое «добро» своевременно вывозится из больниц края и не попадает на мусорные кучи наших городов и станиц.
На самом деле жгучий интерес к проблематике обращения с отходами проявляется во всей стране, вопросы очень важны и актуальны, однако не следует поддаваться массовой истерии и всех под одну гребёнку грести.
