Какую Библию читал М.А. Шолохов?
2869
Вот уже более четверти века, как у нас в России произошло неслыханное и, казалось, невозможное: великая русская литература, по сути, изъята из общественного сознания и изгнана из образования, сброшена с «корабля современности». Впрочем, так бывает после всякой революции, в том числе и нынешней – «либеральной» и криминальной. Тем самым подавляется народное самосознание и дух народный. А вместо литературы личность и народ мордуются «либеральной» идеологией, причем негласно и тайно, «без идеологии»... Но после всякого разгула революционного анархизма литература, в конце концов, возвращалась в общественное сознание. Сейчас же мы наблюдаем нечто иное. Литература остается, насильственно удерживается на обочине общественного сознания и жизни. Хотя уже давно наступило время для ее возвращения.
Между тем, великая русская литература давно постигла многие духовно-мировоззренческие положения, над которыми мы бьемся сегодня. Почему новые поколения наших граждан лишены опыта предшествующих поколений? Для каких таких свершений и прорывов?.. Разумеется, ни о каких созидательных свершениях при этом не может быть и речи.
У нас была одна безусловная ценность, духовная величина мирового масштаба, выработанная нашей многотрудной историей, нашей судьбой, гением народа – это великая русская литература. Через нее мы были слышны в мире. И если наша литературная традиция пресекается с помощью нехитрых варварских приемов, типа «рынка», к культуре не имеющих отношения, – значит кому-то нужно, чтобы мы были не слышны в мире. Такое подавление литературы, народного самосознания, образования – намного хуже, чем нынешняя наша полуколониальная экономика. Это начало нашего конца… И тут уже бесполезно оружие железное. Но мы всё-таки надеемся жить.
Мы знаем, что это не некий недосмотр, не неизбежные издержки «реформ» и не результат перехода к якобы более совершенному образу жизни, а проявление и миазмы того адского действа, которое нам обещали «либеральные» реформаторы – смены «исторической ориентации» страны по западному образцу, о чем они заявляли, нисколько этого не стесняясь. В конце концов, «переделать» человека, будто бы не отвечающего современным требованиям и стоящего на пути «цивилизации» и «прогресса». Этому мешает русская культура и особенно – литература…
Духовные и социальные катаклизмы нашего времени потребовали нового прочтения русской литературы, вне идеологических препон. Не с точки зрения тех или иных идеологий, а – Божеского устроения мира.
Такому прочтению вершинных творений русской литературы, начиная со «Слова о полку Игореве», посвящена книга литературного критика Петра Ткаченко «До разгрома и после него. Своевременные размышления о русской литературе и жизни» (М.: У Никитских ворот, 2016 г.).
Его новая литературно-критическая работа – о «Тихом Доне» М.А. Шолохова: «Какую Библию читал М.А. Шолохов». С этой точки зрения, библейской и христианской, «Тихий Дон» еще не прочитывался, несмотря на то, что издавался сборник «М.А. Шолохов и православие». В то время, как без такого библейского, христианского прочтения романа, непонятно, что действительно изобразил М.А. Шолохов в «Тихом Доне». Достаточно сказать, что отрывки из книги пророка Иеремии, приводимые в романе, не соответствуют как дореволюционным, так и нынешним изданиям Библии. Почему так, – и объясняет в своей новой повести Петр Ткаченко.
Примечательный персонаж «Тихого Дона», дед Гришака – хранитель библейской мудрости и мученик за веру, наставляет Григория Мелехова: «По Божьему указанию всё вершится… Бог – он вам свою стезю укажет». И задается вопросом: «Это не про наши смутные времена Библия гласит?..» На этот вопрос М.А. Шолохов отвечает в своем романе.
И поскольку, судя по отношению к русской литературе вообще, нынешнему уровню ее понимания читателей для таких работ теперь мало, я не выставляю ее на всеобщее обозрение, а посылаю по запросу лишь тем читателям, кому это действительно нужно. Может быть, получится обсуждение новой работы писателя и новое прочтение великого творения – «Тихого Дона». А значит, – осмысление происходившего и происходящего ныне.
Катерина БЕДА
