Фестиваль близок к завершению, и уже становится понятно, что общий уровень спектаклей разных театров заметно вырос
2439
Фестиваль близок к завершению, и уже становится понятно, что общий уровень спектаклей разных театров заметно вырос. Их стало больше, но и организационные и творческие вопросы усложнились. К сожалению, в последние годы решено было не привлекать к деятельности фестиваля Союз театральных деятелей. А это пагубно влияет на общую координацию действий.
Но спектакли были, поражали своим разнообразием и дали, наконец, краснодарцам куда более полную картину происходящих в крае событий. Ярко проявила себя молодая режиссура. 18 ноября режиссер Тимур Исупов из Майкопа представил свою версию пьесы Карло Гольдони «Слуга двух господ». Это был спектакль национального театра Республики Адыгея имени И.С. Цея. Перед нами возникла площадь Венеции, с ее каналами и мостами, где сразу в центре возникли занавеси импровизированного уличного театра. Далее последовали маски комедии дель арте в том самом виде, что мы знаем по учебникам истории или работам Жака Калло. От этого уникального искусства сегодня мало что осталось, но режиссеры смотрят на спектакли ушедшего, как на романтический элемент. Это волнует их, поэтому нет ничего удивительного в том, что иногда возникают попытки их почти полного, аутентичного воплощения.
Правда, сам Гольдони положил немало сил, чтобы расправиться с комедией маски, что ему, видимо, так и не удалось. И Панталоне, и Бригелла, и Доктор, и Труффальдино в соответствующих костюмах предстали перед нами. Правда, в спектакле почему-то Смеральдина почему-то остается без маски. Комплект оказывается неполным. Это замечание – не единственное. Все говорят и двигаются в одном темпоритме, говорят на одном диалекте, не имеют четко прописанных темпераментов, в стычке которых и должно рождаться смешное. Поэтому и нет той комической, природной основы, которая и есть суть происходящего. Правда, у пьесы крепкий сюжет, но этого не всегда достает. Лацци – отдельные комические, а точнее фарсовые, сценки скучны, и нам как-то хочется, чтобы они скорее закончились. Но можно и сделать скидку на тяжелую сцену краевого театра драмы, к которой актеры никак не могут приноровиться. Но вот они, кажется, к ней, наконец, привыкли, и второй акт идет куда энергичнее.
Мне показалось, что не все актеры схватывают суть этой особенной комедии. Мне почему-то показалось, что точнее других работает исполнительница роли Клариче Евгения Кабехова. Она как-то умеет поймать ту интонацию абсурда, в которой существует этот вычурный и безумно красивый мир. Очень близок к своей маске парусиновый человек Бригелла (артист Адам Болоков). Его походка необычна, характерна и смешна. Пластические характеристики в комедии дель арте, равно как и жест, имеют особенное значение. В основном, стилизация достаточно верна и, сама по себе, является предметом искусства.
Спектакль «Барская спесь» по мотивам водевиля Дмитрия Ленского существует в репертуаре русского государственного драматического театра имени А.С. Пушкина Республики Адыгея уже 12 лет. Он объездил череду фестивалей, где был удостоен престижных призов, обслужил огромное количество зрителей и, наконец, добрался и до «Кубани театральной». Как это случилось, – не очень понятно, ведь, согласно положению, здесь должны быть представлены только премьеры последних двух лет. А здесь – и еще одно недоразумение случилось: театру представили для показа сцену Центрального концертного зала (а именно – большой зал), а он в разы больше, чем родные подмостки. Артисты никогда не овладевали таким пространством и, насколько мне стало известно, были просто в панике. Зачем такая подстава, непонятно никому. Ведь национальные труппы Адыгеи выступали в нормальных условиях. Тем не менее, артисты справились, и это – с учетом того, что режиссер из Санкт-Петербурга Андрей Шаронов уже много лет не репетировал с ними этот чудесный спектакль. Видимо, он им очень дорог. Мы увидели забавную, немного пикантную историю, где влюбленность молодых крестьян и распущенность бар спорят друг с другом.
Есть белый, чистый, светлый мирок усадьбы, есть принужденные танцы пейзан дореформенной России, и есть взбалмошная барыня – то ли ребенок, то ли старушка, а в общем, женщина-кукла, которая хочет того, чего ей хотеть не положено, а именно – краткого такого романчика с молодым парнем из народа. Ее весьма экспрессивно и сложно представила нам актриса Лариса Денисова. Хорош так же ее муж, похотливый до обворожительности барин – артист Владимир Иванов, где-то тут же мелькает мот и бездельник Мотыльков Александра Конюхова, и в этой кутерьме, среди танчиков и куплетиков, как-то незаметно проходит время.
Можно было бы только порадоваться, что в театре есть такой спектакль, но закрадывается подозрение: а не единственный ли он у них? Что-то подозрительно плохо идут последние годы дела в русском драматическом театре Республики Адыгея. Его как будто преднамеренно пытаются загнать под тот плинтус, из-под которого он и не пытается выбраться. Вот только – кто? Стыдно должно быть республике, где процветают национальные труппы, обижать младшего собрата.
Вот и критики позволяли себе бестактные речи в отношении спектакля в бальзаковском возрасте. Они даже пришли к выводу, что водевиль умер. А как же «Лев Гурыч Синичкин» – того же Ленского, выдержавший не одну экранизацию в нашей стране? Что-то не постеснялась блистать в нем Нонна Мордюкова. Да, меня бы больше устроило, если бы на ногах у артистов массовки были не тапочки с рынка, а скажем натуральные лапти, заказанные от кутюр. Но… Когда-то председатель всероссийского Союза театральных деятелей Александр Калягин говорил о том, что пора обратить внимание на положение дел в русских театрах в национальных республиках. Видимо, проблема существует. Не пора бы и нашему СТД обратить, может быть, с помощью Москвы, внимание на ситуацию, сложившуюся в этом вопросе в Адыгее? А пока в начале спектакля на сцену выскакивает, как чертик из табакерки, забавный маленький арапчонок и начинает, как у Мейерхольда – со слов Ахматовой, свою возню. Проку для сюжета от него – никакого, но на стильность влияет очень. И потом, эта та буффа (по-итальянски «шутка»), которой так не хватало в предыдущем спектакле. Он как бы хочет нам сказать: я жив, и водевиль жив.
Елена Петрова, театровед
