Роман-хроника
3101
Часть 1 глава 3
Начало: https://ngkub.ru/kultura/sauna-dalnego-sledovaniya_2
https://ngkub.ru/kultura/sauna-dalnego-sledovaniya_3
https://ngkub.ru/kultura/sauna-dalnego-sledovaniya_4
https://ngkub.ru/kultura/sauna-dalnego-sledovaniya_dalnego-sledovaniya
Наставница
Ещё при входе в здание суда Дмитрий почувствовал что-то неладное. Известный среди приставов Пролетарского суда ловелас Ашот Захарян, столкнувшись с ним нос к носу, расшаркался и, не стесняясь многочисленных в утренний час посетителей, во всеуслышание дурашливо продекламировал:
– А в той комнате, прям в уголочке
Вас снимала скрытая камера!
Вся контора гудит как печка
И смакует. Мама моя!
– Ты про что, поэт хренов, – ни о чем не догадываясь огрызнулся Гомес. Но уже через минуту Дмитрия «окатили» ушатом холодной воды. К спинке его стула была привязана композиция из шариков: два круглых и один колбаской. Раскрасневшаяся, возбуждённая Жанна, увидев вошедшего Дмитрия, без тени смущения пояснила:
– Это инсталляция в честь посвящения тебя в мужчины. А я тут как наставница автографы раздаю. Вадик мне проспорил, приглашаю после работы всех в кабак.
Боковым зрением среди коллег Дмитрий отметил ухмыляющуюся Лаптеву и то, что начальница раскраснелась, как девочка, от «закрытого просмотра». В следующую секунду он опрометью бросился на улицу. Прохожие с удивлением смотрели вслед убегающему в форме мужчине. От обиды и унижения к горлу подкатил ком, дыхание стало прерывистым. И хотя был рабочий день, и ему надлежало быть в это время на службе, Дмитрий, сам не понимая зачем, понёсся в ресторан к Ирке Самохваловой.
***
Ирина курила у входа в «Помещичью усадьбу», подперев ладонью локоть руки с сигаретой. Каждое утро по дороге на службу Дмитрий видел продавщиц из небольших лавочек, куривших в ожидании первых покупателей точно в такой же позе. Это невольное сравнение натолкнуло на мысль: «Не с Иркиным нежным характером пьяноте прислуживать. В обслугу от хорошей жизни не идут». Но едва успел он это подумать, как Ирина его окликнула:
– Димыч, ты чего это с утра пораньше к нам? Повара ещё не пришли, а в буфете только вчерашние закуски, – оправдывалась Ирина. И тут, сам не понимая зачем, Дмитрий встал перед ней на колени:
– Ирочка, будь моей женой! В эту минуту он нисколько не сомневался в том, что это ему нужно. Именно такой добрый и тонкий человек, как Ирка, мог его понять. Не с матерью же обсуждать подлянку, которую разыграли с ним коллеги! А излить душу Дмитрию в эту минуту было необходимо, как дышать…
Бессменная староста класса Самохвалова с первого взгляда оценила растрёпанное состояние Дмитрия, велела ему подождать у входа и растворилась во «входной группе». Это новое для себя словосочетание судебный пристав Дмитрий Гомес усвоил совсем недавно и охотно использовал его при составлении актов, при опечатывании объектов, на которые судом был наложен арест. Пока Ирка отсутствовала, он фантазировал: «Надо вернуться в контору, взять отпуск на три дня, положенный по закону на свадьбу, чтоб не видеть этих козлов»!
О том, как восприняла предложение руки и сердца Самохвалова, он почему-то не думал, был уверен, что она согласится. А то, что ждать в ЗАГСе регистрации после подачи заявление придётся как минимум месяц, он просто не знал.
Ирина появилась только через час, сунула Дмитрию в руки вкусно пахнущий пакет пирожков с горохом и 5 тысяч рублей со словами:
– Возвращаю твои чаевые, не сори деньгами, вижу, что не Брынцалов. А за жисть, Димочка, мне сейчас толковать некогда. Приходи после двенадцати, если буду в состоянии, пообщаемся, – шутливо дала понять Ирина, что разговор окончен.
Странное дело, но несколько хрустящих новеньких купюр, так неожиданно появившиеся в его пустом кармане, заметно подняли Дмитрию настроение, и он мигом забыл о своем неуклюжем сватовстве. Уминая по дороге в суд пирожки, Гомес уже не испытывал жгучего чувства стыда перед коллегами: «Жанка меня использовала на спор, как гандон одноразовый, чтоб насолить Вадику. Вадик ржёт как ни в чём не бывало, морду бить не собирается. Надо кассету забрать у них, подумаешь, трагедия! Да они там трахаются всем колхозом, нашёл кого стесняться», – успокоил себя Дмитрий.
***
При входе в здание суда он вспомнил бессмертный Указ Петра Великого, предписывающий: «Подчиненный перед лицом начальствующим должен иметь вид лихой и придурковатый…», - и, придав лицу соответствующее выражение, как ни в чём не бывало направился к Вадику за кассетой.
– Братан, говно-вопрос, бутылка «Столичной» и кассета твоя.
Дмитрий неторопливо отсчитал и подал Вадику две тысячи рублей, уверенный в том, что про деньги тот шутит, зато он, Дмитрий, продемонстрирует этим жеребцам финансовую состоятельность и тем самым поправит свой пошатнувшийся авторитет. Но Вадик, не моргнув глазом, взял деньги, деловито вынул из «Панасоника» кассетный прямоугольник с записью сексуального бенефиса Дмитрия Гомеса, о похождениях которого спустя годы на Кубани будут ходить легенды.
Молча наблюдавшая до сих пор за этой сценой Жанна протянула Дмитрию ещё одну кассету со словами: «Дорогой, это копия стоит три тыщи рэ». Ошарашенный, что всё это происходит с ним в служебном кабинете, Дмитрий поспешно протянул Сонюшкиной оставшиеся «чаевые» и молча рухнул на стул.
– Золотая ты моя! Всё в дом, всё в дом тянет, – запричитал Вадик. Отпуская «комплименты» чете Сонюшкиных, коллеги дружно засобирались на обед.
Без чувств, без мыслей, опустошённый и раздавленный Дмитрий часа полтора тупо смотрел в окно. Он не заметил, как кабинет опустел. В голове путались мысли: «Ну и подонки эти Сонюшкины! Хорошо ещё, что в нужный момент в кармане были Иркины деньги. На зарплату пристава нормально не проживёшь…» Дмитрий размотал кассеты, поднёс зажжённую спичку к пепельнице. Резкий запах горелой пластмассы вывел его из оцепенения. Он встал, открыл форточку. В задымленный кабинет ворвался сырой холодный воздух. События сегодняшнего дня, как в режиме автопромотки, пронеслись перед его мысленным взором. И уже без брезгливости он подумал о Жанне и Вадике, делающих бабки на всём. И тут Дмитрия Гомеса осенила потрясающая идея!
(Продолжение следует)
