«Сауна дальнего следования»

Глава 4 часть 2

Начало: https://ngkub.ru/kultura/sauna-dalnego-sledovaniya_2

https://ngkub.ru/kultura/sauna-dalnego-sledovaniya_3

https://ngkub.ru/kultura/sauna-dalnego-sledovaniya_4

https://ngkub.ru/kultura/sauna-dalnego-sledovaniya_dalnego-sledovaniya

https://ngkub.ru/kultura/sauna-dalnego-sledovaniya_5

https://ngkub.ru/kultura/sauna-dalnego-sledovaniya_dalnego-sledovaniya13579

https://ngkub.ru/kultura/sauna-dalnego-sledovaniya_dalnego-sledovaniya75587568

Раздвоение личности

Дмитрий ехал в такси за собственный счёт впервые в жизни. Адрес водителю он назвал с деланым безразличием, хотя внутри его распирало от гордости.  Ехал он свататься к Самохваловой. Квартира в престижном доме, где проживала краснодарская элита, досталась Ирине от бывшего мужа, который в начале девяностых укатил на историческую родину в Израиль.   Развалившись на заднем сидении (Фёдор сказал, что на переднем сидении рядом с водителем ездят одни маргиналы), Дмитрий мысленно перечислял достоинства невесты: «Квартира шикарная, не грязнуля, не склочница. Случись что, по парткомам и месткомам бегать не станет. А то, что официанткой работает, даже неплохо. Мать нас вырастила на дармовых харчах, к тому же по вечерам не будет торчать дома, как кукушка на часах», – убеждал он себя в преимуществах брака с Ириной.

А ведь всего неделю назад Дмитрий намеревался свести телефонный роман с одноклассницей на нет, полагая, что официантка Самохвалова ему не пара.  Но Фёдор рассудил иначе. Кравцов посоветовал Гомесу жениться на Ирине, чтобы покончить с досужими разговорами об их тесной мужской дружбе, которые, как ползучие гады, начали просачиваться за пределы Пролетарского суда. Фёдор, не скрывавший своих амбиций, ревностно следил за своей репутацией, хотя никто не знал, где и кем он работает. От Фёдора исходили флюиды шального успеха, гипнотизирующие окружающих.   Дмитрий не смел проявлять любопытства, каким ремеслом добывает свой хлеб с маслом Кравцов, потому что осознавал, что без протекции нового друга он застрянет в приставах Пролетарского суда до конца своих дней, и потолком его мечтаний будет место Лаптевой. Каждое слово Фёдора, даже сказанное вскользь, он воспринимал как собственный интерес и старался исполнять неукоснительно.

***

 Ирина обрадовалась его приезду, но с порога озадачила:

– Дима, тебя сам бог послал, сегодня вечером улетаю в Турцию на две недели, присмотри тут за Редьяром. Ключ от подъезда – на холодильнике, не потеряй, а то ночевать придётся на улице, – выпалила возбуждённая сборами туристка и помчалась в парикмахерскую. Не предвидя такого поворота, Дмитрий малодушно обрадовался и решил об истинной цели своего визита пока промолчать. Рыжий кожаный портфель, предмет его особой гордости, подаренный коллегами на именины, в котором лежала бутылка шампанского и букетик мелких ирисов, он поспешно задвинул в тёмной прихожей под вешалку.

Как только дверь за Ириной захлопнулась, он отчётливо ощутил отвратительный запах кошачьей мочи. «У меня целых две недели на раздумье», – успокоил себя Дмитрий. Если до встречи с Фёдором он боялся женщин, то теперь они вызывали в нём чувство раздражения. Удивительное дело: себя живущим в этой квартире Дмитрий представил живо, а вот Ирину и старого кота в качестве членов семьи, как ни пытался, представить не смог.

***

После спасительно-заполошного отъезда Ирки он с облегчением распахнул настежь все окна, по-хозяйски осмотрелся и утешил себя: «Хата в моём распоряжении, Ирка появится аж через две недели, а с этим семитом я как-нибудь разберусь». Кот после отъезда хозяйки замер в позе сфинкса на спинке кресла и не подавал признаков жизни.

В тот же вечер Дмитрий позвонил Фёдору и с чувством исполненного долга пригласил его на «рюмку чая». На журнальный столик, инкрустированный   ценными породами дерева, он поставил бутылку шампанского, ирисы, предназначавшиеся будущей невесте, и загадал про себя «Это будет наш первый по-семейному тихий вечер». Они устали с Фёдором от неустроенности встреч в случайных местах и страха быть застигнутыми врасплох.

Фёдор привёз с собой большой пакет с разной снедью, половину из которой Дмитрий видел первый раз, и от этого не решился к ней прикоснуться. Впрочем, другой голод охватил любовников, как только они увидели в открытой двери спальни широкую неприбранную кровать. Это было то самое брачное ложе, которое предстояло Дмитрию делить с Ириной, но в эти минуты, он совершенно забыл, с какой целью он оказался в этой квартире. Жених «на выданье» отдавался своему идолу без стыда и страха, со всем пылом раскрепостившегося существа, ещё вчера задавленного мелочными бытовыми страхами. Время остановилось, Дмитрий жаждал крови и боли, как раб, истосковавшийся по плетке. В стенку неожиданно постучали, и упоительный полёт прервался. Гомес молниеносно скомкал испачканное постельное белье и машинально сунул его в тумбочку рядом с кроватью. В этот момент его глаза неожиданно столкнулись с кошачьими. Соглядатай Редьяр молча оскалил зубы и спрыгнул со своего поста наблюдения. Сердце суеверного Гомеса замерло от дурного предчувствия.

***

Утром, выбегая из подъезда, Дмитрий слышал, как пышнотелая дама бальзаковского возраста тоном оскорбленной добродетели жаловалась представительному мужчине начальственного вида на соседей, устраивающих по ночам «кошачьи свадьбы», и просила принять меры. Оглянувшись в воротах, он обмер, это был СЭМ собственной персоной. О том, что Ирка проживает в одном доме с мэром Краснодара, Гомес не знал, но этот факт мгновенно добавил ей в глазах Дмитрия веса. Близость к сильным мира сего была его тайной слабостью.

Умом Дмитрий понимал, что две недели пролетят незаметно, и решил путём аутотренинга возбуждать в себе интерес к Ирине, как к женщине. По дороге на службу он пытался вызвать в своём воображении, как они встретятся после приезда Ирины, но дальше дежурного объятия в прихожей фантазия не двигалась. В маршрутном такси, стиснутый со всех сторон пахнущими потом телами, он так и не смог настроиться на нужную волну. А вот подробности вчерашнего вечера будоражили кровь и сознание, несмотря на сутолоку и перебранку пассажиров.

Проницательная Жанка мгновенно отметила затуманенный и отрешённый взгляд Дмитрия, и, прижав его пышной грудью в закутке перед канцелярией, приглушённо простонала: «Гомес, я тоже хочу! Давай махнём сначала ко мне, а потом на объект. Заодно и обсудим, как бабок срубить. Старая кошелка только козни строит, заработки совсем упали», – с интригой в голосе заманивала сладкоголосая сирена в погонах. В последнее время Сонюшкина не скрывала своей неприязни к Лаптевой и считала, что та завидует её красоте и молодости и постоянно затирает по работе.

Дмитрий чувствовал, что заниматься рутинной работой после вчерашней ночи он вряд ли сможет, деньги ему по-прежнему были очень нужны, а самое главное, его волновал вопрос о том, в состоянии ли он заниматься теперь сексом с женщинами. Жанка слыла в конторе профессиональной «шифровщицей», могла отмазаться в любой ситуации. Лучшего объекта для своего эксперимента Дмитрию трудно было сыскать, и он с радостью согласился.

С интервалом в несколько минут, с толстыми папками под мышкой, с озабоченными лицами Гомес и Сонюшкина вышли из дверей Пролетарского суда и направились к остановке трамвая. По ул. Ставропольской, прямо по проезжей части, двигалась плотная толпа рабочих хлопчатобумажного комбината с плакатами, написанными прямо на полотнищах ситца в мелкий цветочек.

Работницы, накатившие для храбрости, били крышками в кастрюли и хором скандировали «Год без зарплаты. Как нам жить?!» «Продайте Гайдара, верните долги!» Поиски зарплаты на улицах в тот год были делом привычным. Исполнительными листами судов в адрес руководителей предприятий можно было заклеить всю ул. Красную от Авроры и до Заксобрания, но денег в карманах рабочих от этого не прибавлялось. К концу дня председателей районных судов созвали на чрезвычайное совещание в крайсуд к председателю Александру Чертогову. Власти почувствовали, что социальное напряжение в краевом центре вот-вот может перерасти в бессмысленный и беспощадный народный бунт, и решили не играть с огнем.

(Продолжение следует)